Ватага 'Семь ветров'

Люди ведь как устроены? Ничего не делает человек и ничего не делается вокруг него - вздыхают: "Бездельник, что с него возьмешь? " Но чуть кто берется за работу - сразу и критики, сразу и совершенства какого-то небывалого требуют, и малейшие недостатки не прощаются.

Плохо пришлось бы Алексею Алексеевичу, если бы не повезло ему, если не было бы у него защиты. Директор Фролова не во всем Каштанова понимала, но интуитивно доверяла ему, и притом безгранично, и все время, как умела, снимала напряжение вокруг Каштановых. Там посмеется, там поддакнет, там вздохнет: "Ох, и не говорите!", а то и вовсе строгое лицо сделает: "Уж я возьмусь за этого Каштанова! Уж я ему покажу!" И так, прикидываясь то легкомысленной, то глупенькой, то неопытной, Фролова, не жалея себя, укрывала Каштанова, старалась, чтобы на него поменьше обращали внимания: пусть работает спокойно!

Пусть работает человек!

А может, и не одно только везение было у Каштанова.

Ведь он сознательно перешел в школу Фроловой, говоря жене, что почти все равно, где работать и кем работать, но очень важно, с кем работать. Придерживаясь этого правила, выбирая работу не по месту, а по людям. Каштанов и за всю свою жизнь не встречал дурного начальства, и оттого, пожалуй, и сохранился его пыл, сохранялась уверенность в том, что человек все может, - уверенность, которая была его главной воспитательной силой.

– А вот, ребятишки, еще задачка... Попробуем решить?
– говорил Каштанов ватаге "Семь ветров".
– Игоря и Сергея на второй год из-за физики оставляют.

– Игорька!
– ахнули все.
– Сережу!

– А я им говорила! Я говорила им!
– закричала Аня Пугачева, не глядя на Игоря.
– Я им говорю, а они мне:

"Где это ты видела, чтобы в девятом на второй оставляли!"

А я им: "Может, в других местах и не оставляют, а у нас на Семи ветрах все бывает!"

– Это все понятно, - сказал Каштанов, - но как быть?

Костромин даже головой покачал - ну и вопрос!

– Куча мала!
– объявил он.
– Кто?

Добровольцев оказалось достаточно. Спорили до позднего вечера и наутро рассказали Алексею Алексеевичу о своем решении. Каштанов хохотал на всю школу и говорил, что только в шестнадцать лет можно пускаться в такие безумные предприятия. Что же касается Игоря и Сергея, то надо было видеть, как вытянулись у них лица. Совсем не до смеха им!

– Ну вы чего... Ну чего... Да идите вы...
– бормотал Сережа Лазарев.

– Зачем же... за неделю?
– с тоской спрашивал Игорь.

– А чтобы на пределе!
– весело отозвался Костя.
– Закон: все на пределе! Иначе зачем?

Леня же Лапшин объявил, что больше чем неделю на эту пустяковую "Физику-9" и не нужно.

– Разве это физика?
– Леня небрежно пропустил страницы учебника через пальцы.
– Это же так... игрушки... Тут и неделю нечего делать.

– За неделю японский можно выучить, - сказал Паша Медведев.
– И вообще, отвечайте определенно! Согласны или несогласны?

– А чего их спрашивать?
– возмутился Лапшин.
– С понедельника приступим, все подсчитано.

Операция по спасению Лазарева и Сапрыкина была разработана так.

Во-первых, назначили трех "тьюторов" - это Миша Логинов откуда-то модное иностранное слово добыл: тьютор.

Вроде репетитора, только из своих, и, конечно, бесплатно.

Тьюторами сделали Мишу, Фокина и Леню Лапшина - они знали физику получше. В учебнике "Физика-9" оказалась 261 страница. Разделили учебник на три части, вышло примерно по 90 страниц на тьютора.

– Это вам - по девяносто, а нам. с Игорем - двести шестьдесят, затравленно сказал Сергей.

– Двести шестьдесят одна, - сурово поправила Наташа Лаптева.

– Двести шестьдесят страниц физики за неделю - свихнемся, - тихо сказал Игорь.

– Двести шестьдесят одна страница, и не свихнетесь,- поправила Наташа Лаптева.

– Сдадите, - а там хоть в психушку, нам дела нет, правда, Михаил? сказал Паша Медведев.

Дело и вправду клонилось к "психушке", но Миша объявил наконец, в чем секрет: каждый тьютор превратит свою порцию учебника в 20 вопросов и ответов. Выучить всю физику за неделю - страх и ужас, прямая дорога в психиатрическую клинику. Но выучить 60 вопросов за неделю? 10 вопросов в день? Что же тут страшного? Что невозможного?

– Выучим, - весело сказал Володя Фокин и пристально посмотрел на Игоря.
– Выучим!

Игорь поежился:

– Ну, ты вообще живодер.

Это сейчас - разговорчики, сейчас - смеются, сейчас - шуточки, а завтра придется сидеть над этой проклятой физикой! Сейчас они равны, вольны и свободны, а завтра невидимая черта разделит их: с одной стороны тьюторы эти и вся ватага, а с другой - они с Сергеем, и все взгляды - на них, и все внимание - им, как будто они больные...

Одно облегчение вышло: в школу не ходить неделю.

– Занимаемся методом полного погружения: от всего отключились, в голове только физика, больше ничего, - объяснил Миша Логинов.

И еще выяснилось, что заниматься будут у Саши Медведева, - у него родители отдыхать уехали, они с Любочкой одни - с той самой Любой, которая "мэйкапар"

учила...

Все продумано, никуда не денешься! Фокин составил расписание: в понедельник начинает он, дает двадцать вопросов и ответов. Час рассказывает, час учат, час спрашивает - и так колесом до середины вторника; с середины вторника и всю среду - Михаил. Четверг и пятница Лапшин. К вечеру в пятницу, по расчетам кучи малы, Игорь с Сергеем будут знать примерно сорок вопросов из шестидесяти.

– Да?
– сказал Сергей.
– Сорок?

– Сорок, - подтвердил Фокин.
– В субботу и воскресенье доколотим, в понедельник сдадите.

Самое поразительное то, что от этой уверенности, от всех этих расчетов, от потрясающей продуманности Игорю и Сергею стало казаться, что все именно так и будет: в будущий понедельник они, целый год физики не открывавшие, каким-то образом будут знать. С тех пор как начала действовать ватага, им всем стало казаться, что решительно все можно сделать, все получится, все у них выходит. Ведь не одна только Таня Пронина переменилась в классе...

Алексею Алексеевичу очень хотелось рассказать физику Лосю о затее Кости Костромина и его друзей, но он удержался. Он только посидел с ребятами в Совете дела, подал идею превратить курс физики в набор вопросов и ответов, а в остальном решил не вмешиваться, и Елене Васильевне вмешиваться запретил.

Он присматривался к ребятам, к действиям Кости и вспоминал, что прежде у них с Еленой Васильевной было лишь одно слово для ребят: темные, темненькие! "Войны и мира" не читали и читать не хотят, учебник физики в руки не брали и брать не хотят, язык - бедный, манеры ужасные, шуточки тяжелые, и эти постоянные скандалы и драки, как у пятиклашек... Темнота...