Ватага. Император: Император. Освободитель. Сюзерен. Мятеж

– Ты думаешь, мне так уж нужны деньги, славный Арман? – усмехнулся Егор, вглядываясь в бледное, с рыжеватой щегольской бородкой, лицо поверженного мавра.

Юный шевалье расхохотался:

– Конечно же не нужны, сир! Как и нашему славному Ла Гиру! Но вы не такой, как Ла Гир, и не будете зря убивать. И… если вам не нужен это пленник…

Тут молодой рыцарь замялся, видать, устыдясь собственной наглости.

– А ты, видно, хочешь взять за него выкуп, мой юный друг? – тут же догадался Вожников. – Так и быть – этого пленника я дарю тебе!

Лежавший в траве мавр вдруг открыл глаза и, сдержав стон, с ненавистью взглянул на торжествующих победителей.

– Вы славно сражались, сеньор, – князь улыбнулся поверженному и кивком указал на оруженосца. – Этот молодой человек – славный рыцарь Арман де Сен-Клер из Нормандии. Ваша жизнь теперь принадлежит ему.

Сен-Клер помог врагу подняться на ноги:

– О, для меня большая честь познакомиться со столь славным рыцарем.

– Думаю, вы не получите за меня ни гроша, – по-каталонски произнес пленник. – Лучше убейте.

– Не получу? Ой ли? – все прекрасно поняв – каталонский язык весьма близок к французскому – шевалье де Сен-Клер прищурился и хитро улыбнулся. – Я же не слепой, месье! Хотите, оценю ваши доспехи? Судите сами: один ваш панцирь толедской работы как минимум на три дюжины золотых потянет, это не говоря уж обо всем остальном… Да еще конь с попоною! О шлеме я даже судить не берусь – никогда такого не видел! Но, судя по всему – отнюдь не дешевый.

– Не дешевый, – скосив глаза на князя, неожиданно усмехнулся мавр. – Что ж, делайте, что хотите.

– Тогда дайте мне слово, что не сбежите, и идите во-он к тому золоченому шатру, – Сен-Клер указал пальцем.

– Слово? – удивленно переспросил пленник.

– Только не говорите, что слово, данное неверному, ничего не стоит, – поспешно промолвил Егор. – Вы же – свободная личность, рыцарь, а не баран, покорно идущий на бойню. А слово рыцаря нерушимо, вам ли не знать?

– Так даете слово? – поглядывая на городские стены, нетерпеливо переспросил Арман.

– Черт с вами… Даю!

Махнув рукою, мавританец оглянулся на город, с горькой улыбкой взглянув на вывешенное на воротной башне позорное белое полотнище, и, сплюнув, понуро зашагал к шатру.

– Они сдались, сдались, сир! – взметнувшись в седло, ликовал нормандец. – Все так, как вы и рассчитывали! Теперь город наш – на три дня. О, будет много добра и пленников!

– У тебя уже есть пленник.

– О! Это ваш подарок, сир.

Остановив коней у распахнутых ворот, все высочайшие особы – молодой король Арагона Альфонсо с верным пажом доном Эстебаном, напыщенный кастильский регент Фернандо де Антекера, сын португальского короля Жуана Энрике, позднее прозванный Мореплавателем – приветствовали своего сюзерена.

– Они сдали город, сир, – довольно улыбнулся Альфонсо. – Все, как вы и предсказывали… Так как насчет процентов? Может быть, прямо сейчас, с этой добычи и вычтете?

– Может, вообще прощу, – Вожников едва сдержал усмешку, глядя в сделавшееся недоуменно-радостным лицо арагонца. – Только взамен будете держать войско по всему побережью – от Таррагоны до самых гор.

– О, это мы запросто, сир!!! Так что – поскачем в город?

– Поехали, – махнул рукой князь. – Как и договорились – каждый в свой квартал.

Об этом и правда договаривались еще загодя – кому где грабить, чтоб друг другу не мешать. Император, как и положено, взял себе центр, остальные все распределили по жребию, а сейчас потирали руки, вовсе не скрывая ни азарта, ни алчности. А что? Война для победителей – выгодное дело!

Отразившись эхом от стен домов, зацокали по мостовой копыта коней, кое-где уже раздались крики и женский визг – победители пользовались своими правами. Город был сдан. Правда, эмир Юсуф ибн Юсуф бежал еще загодя, но князь рассчитывал на флот венецианского дожа – те должны были перехватить беглеца… впрочем, а кому теперь тот был нужен?

Был нужен другой. Тот, кто все организовал, кто – по сути-то – едва не похитил Черную Мадонну, кто…

– Вас спрашивает какой-то юноша, сир! – выскочив из-за угла, с золотым блюдом под мышкой, доложил шевалье Сен-Клер.

– Юноша?

– Да вон он идет.

Узкие разноцветные штаны, обтянутый синим бархатом панцирь – бригантина – голубой, с длинным белым пером, берет, золотистые локоны… и такое знакомое лицо!

– Аманда! Что ты здесь делаешь? Я же сказал…

– Вы не сыщете его без меня, сир, – подойдя, вежливо поклонилась девчонка.

– О ком ты говоришь?!

– О том, о ком вы думаете.

– И ты знаешь, где его искать?

– Знаю. Я чувствую. Но я…

– И я знаю, что ты не ведьма! – хохотнул князь. – Ладно, веди.

– Не все! – Аманда предостерегающе подняла палец. – Только вы, сир… и я. С остальными он очень быстро расправится – и возьмет себе их силу.

– Слышали? – Вожников повернулся к свите. – Оставайтесь здесь и ждите.

– Но, сир…

– Впрочем, – с лукавой усмешкой князь посмотрел на Сен-Клера. – Можете пока заняться весьма приятным и полезным делом.

Весело подмигнув нормандцу, юная ведьма махнула рукой:

– Да мы скоро, ага. Не успеете «Отче наш» прочитать.

Следуя за девушкой, Егор протиснулся сквозь узкий проход, оказавшись в узком, заставленном каким-то бочками дворе.

– Отсюда рукой подать до дворца, – обернувшись, пояснила Аманда. – Полагаю, стража уже сбежала.

– А колдун?

– Он ждет вас, сир! Знает, что вы придете, и попытается околдовать. Вряд ли у него выйдет, – пожав плечами, девчонка презрительно – совсем по-мальчишечьи – сплюнула.

– Почему ты так уверена? – удивился князь.

– Потому что вы не очень-то верите в колдовство… Как вот и брат Диего не верит. Но помните! – Аманда вдруг всплеснула руками. – Колдуна нельзя поразить ни мечом, ни копьем… ни стрелой, ни пулею… ни…

– Ничего! – усмехнулся молодой человек. – Думаю, хороший хук в печень ему вряд ли понравится.

– Что-что?

– Долго еще?

– Вот. Лестница. Он там – я чувствую. Ждет!

Магрибский колдун Мардар в черных, развевающихся – хотя не было никакого ветра – одеждах, ожидая соперника, колдовал над пламенем свечи и серебряным тазом, в котором плавало вырванное человеческое сердце. Еще теплое, оно дымилось, исходя свежей кровью, труп слуги с растерзанной грудью валялся рядом, в углу.