Вечер в Муристане

Кружевной–гипюровый усадил Катерину в кресло для посетителей, затараторил, расхаживая по кабинету.

— Слушайте, Катенька. У меня нет времени. Меня зовут Степан Орлов. Я — продюсер. Я предлагаю вам контракт. Это не просто шоу двойников. Это — эксклюзив. Выступления в Москве и Ленинграде с самой Фелишией Фурдак. Встреча со зрителями, дефиле, интервью. Ваша роль — в дефиле. Сначала будете выходить с Фурдак по очереди, потом вместе. Неделю поучитесь ходить, как она. Гонорар в долларах. Вот их число.

Орлов взял с режиссерского стола листок и ручку, написал сумму и протянул Катерине.

Катерина посмотрела на число, длинное, как слово.

— Дайте мне копию договора, я должна ознакомиться.

— О, ваш ум соответствует вашей красоте! То есть, наоборот, не соответствует. Что ж. Вот контракт. Подпишете — вышлете мне копию через факсимиле.

«Точно Лиходеев свою подпись в «Варьете» из Ялты» — подумала Катерина.

Отличить Фурдак от Пороховой можно было только по зубам. Фурдак улыбалась белоснежными наклейками из металлокерамики, а Катерина — своими родными зубами, цвет которых отличался от снега на несколько тонов.

Фурдак почему–то полюбила Катерину. Может быть, потому что Катерина говорила по–английски и была воспитана, а Фурдак ожидала от русской совсем другого. А может, это была любовь Нарцисса к своему отражению с желтыми зубами.

После первого выступления, когда выяснилось, что Фурдак поселили в апартаменты, переименованные из «брони ЦК» в «президентский люкс», а Пороховой достался гораздо более скромный номер, Фелишиа настояла на том, чтобы Порохову перевели к ней, во вторую спальню.

— Я всегда знала, что существуют параллельные миры — сказала Фелишиа, отхлебнув шампанского, когда обе феи уселись с ногами на диван в гостиной.

— Параллельные не пересекаются, — отвечала Катерина, — мы живем с тобой в одном мире. Просто в этом мире лекала иногда повторяются. Впрочем, это уже описано в литературе.

— «Принц и Нищий»?

— Да. И еще Набоков. «Отчаяние».

— Не читала.

Наполнили бокалы. Выпили.

— И все–таки, я, ты уж прости меня, не могу понять одну вещь. — с трудом выговаривала по–английски Катя, когда вторая бутылка шампанского опустела, — Вот, скажем, Альберт Эйнштейн с двойником — понимаю. Че Гевара с двойником — понимаю. Мэрил Стрип или там Алла Пугачева с двойником — понимаю. А Фелишиа Фурдак с двойником — не понимаю. Какая между нами разница? Ты что — Эйнштейн?

— Из нас двоих скорее ты — Эйнштейн.

— Ну, скажи, какая разница между двумя куклами Барби? Не считая наклепок на зубах?

— Куклы Барби, кстати, бывают настоящие и поддельные. У настоящих на шее под волосами — фирменное клеймо.

— Я не про Барби вообще–то, а про нас.

— А я — про Барби.

После заключительного выступления Катерину задержал Степан Орлов и предложил проехать с ним к одному очень влиятельному лицу, которое так впечатлилось показом мод, что захотело пригласить одну из девушек к себе. И, ясное дело, выбрал Екатерину, потому что она умеет говорить по–русски.

— А в контракте это у нас прописано? — спокойно спросила Екатерина.

— Не прописано. Но за это — отдельная плата. Не обижу.

Он написал на каком–то обрывке сумму, вдвое превышавшую гонорар за выступления. У него не было ни малейшего сомнения в том, что Катя согласится. Она производила впечатление современной расчетливой девицы без комплексов. Тут к ним подошла Фурдак, оттолкнув одним пальчиком своего охранника, а другим — орловского. Катерина невозмутимо объяснила ей, в чем дело, и протянула обрывок.

— За такую сумму я и сама не прочь поехать.

Утром Фелишиа рассказывала Катерине, как Лицо никак не могло сообразить, кого ему привезли, какие гримасы строил Лицу Степан, как Лицо разозлилось, что ему подсунули недоступное по политическим соображениям тело, и как при этом ему пришлось разыгрывать гостеприимного хозяина и развлекать девушку.

— А кто это? Что за лицо–то? — допытывалась Катерина.

— Не могу тебе сказать. Я им по собственной инициативе дала подписку о неразглашении, чтобы нам с тобой легче жилось.

— И правильно. Но не думаю, что это поможет. Орлов меня теперь убъет.

— Не убъет. Во–первых, не ты отказалась, а я перехватила у тебя заработок. Во–вторых, в глазах этого, так сказать, лица, Орлов просто слегка перестарался. Вот, кстати, держи гонорар. Хоть зубы себе отбелишь. — Фелишия выложила на стол тугую пачку.

В последний вечер опять пили, но не шампанское, а коктейли. Фелишиа не хотела расставаться с Москвой и со своим отражением. Захмелев, она утрясла свои юридические отношения с миром, протянула Катерине листок:

Я, Фурдак Фелишиа, разрешаю Пороховой Екатерине пользоваться моим лицом, ногами, бедрами, талией и грудью по ее усмотрению

Ф. Фурдак.

Утром приехал Орлов. Никого не убил. Со смехом рассказал, что Влиятельное Лицо и на самом деле решило, что Семен перестарался. Даже выразило благодарность. Предложило обращаться в любое время.

Фурдак внезапно затормошила Катерину:

— У тебя есть заграничный паспорт? Я тебя заберу с собой в Милан. Сделаем портфолио, найдешь себе работу! Может, даже снимемся вместе!

— Не имеет смысла вам вместе сниматься. Подумают, что на компьютере сделано. — заметил Семен. А мысль, однако, хорошая. Я сам этим займусь. Отстегнете за услуги.

Паспорт с итальянской визой был готов к вечеру. Завтракали девушки в самолете, а обедали в одном из ресторанов в галерее Виктора — Эммануила. Наутро Катерине устроили фотосессию в одном из престижных модельных агентств. Жизнь ушла в ирреальное измерение.

Апрель 1992 года

Посмотрел в свой дневник — последняя запись датирована прошлым годом. И правильно — жить надо, а не дневники писать. Я и живу. Рисую заставки и мультики. Учусь. Люблю Талилу. Побывал в армии — прошел четырехмесячный курс молодого бойца, а потом вернулся к учебе. Ломброзо свозил меня в Италию, на фестиваль мультипликационных фильмов. На фестивале я получил вторую премию, и на радостях босс увез меня отдыхать в их родовое гнездо. Это не замок и не усадьба, а дом с участком в захолустном городишке. Больше всего поразила меня местная церквушка. Она относительно новая, ее расписывал сосед семейства Ломброзо, художник. Мадонна писана с матери Якопо, а Младенец — с него самого в соответствующем возрасте. Среди ангелочков встречаются его братья и сестры.