Вечное Царствие

— Спасибо вам большое, — пролепетала Снегурочка, ища глазами спасительницу, но не находила. Малахитница хранила молчание. Она не собиралась говорить с новенькой царевной, хотела бы и перестать ощущать ее присутствие, но это невозможно. Хозяйка и есть Медная гора, они крепко связаны и чувствуют друг друга так, как ни один человек не может чувствовать другого.

И несмотря на то, что сейчас Малахитница села на свою кровать, хотя, по правде, плоский камень, ощущала она себя стенами, которые защищали Снегурочку. Она физически почувствовала, как девочка взяла зеленый камень и вертела его в руке. А в мыслях ее было: «И почему Хозяйка Медной горы не говорит со мной и где она?». Такая близость только раздражала Малахитницу. Она старалась вернуть себя в собственное тело, перебирая в голове свои грехи: каждый поцелуй, подаренный на земле не мужу, а любовнику. Читала про себя молитву, но все же вновь и вновь божественные строки прерывались. «Почему не выходит ко мне, здесь так темно, я хочу есть», — слова звучали так четко, наверное, Снегурочка уже не думала, а произносила мысли вслух, вибрации передавались по стенкам.

Малахитница не выдержала. Естественно, она сокрушалась из-за своей слабости и нетерпимости. Но все равно: открыла проход Снегурочке на верхний этаж и произнесла:

— Поднимайся, — голос ее разнесся по всей Медной горе.

Снегурочка не сопротивлялась, она в один миг забралась по крутой лестнице. Истинный ребенок: полна сил и любопытства. Но когда они встретились лицом к лицу, новенькая царевна оторопела.

— Ты хотела встретиться, — холодно произнесла Малахитница, — чего сейчас вжимаешься в стену?

Вопрос был риторический, потому что она прекрасно понимала, отчего у Снегурочки такая реакция. Малахитница была ростом не ниже Марьи Моревны, поэтому большие выпученные почти бесцветные глаза невольно смотрели на людей высокомерно, даже властно. Она подмечала это, когда видела себя в отражении.

Но разбираться со Снегурочкой Малахитница не планировала (по крайне мере сейчас, ибо рано или поздно время всегда требует разговоров). Она почувствовала, что у Медной горы собралось множество каменных бесов, и те карабкались по ней.

— Пришло время учиться бою, — Малахитница подошла к окну, протянула руки и создала груду камней размером меньше кулака. Снегурочка должна была создать такие же, но изо льда, и бросаться ими в бесов.

Малахитница могла сама быстро расправиться с нечистью, превратив их в песок. Но если бог послал ей сюда Снегурочку, то быть может ее обучение — это часть покаяния (или это благословение за все прочитанные молитвы, ведь помочь сохранить баланс мира — большая честь).

Глава 10. Настенька

Паршивая Сухая степь! Самое гадкое место во всем Вечном Царствии, по мнению Настеньки. Как только над равниной восходит солнце, путники как крысы на вертеле жарятся, да языки на плечи наматывают. Зной плющил мир, Настеньке казалось, будто то не реальность, а отражение в кривом зеркале.

Плохо… Ветер должен спасать, но он был хлестким и жарким. Сделать даже короткий вздох трудно. Настеньке повезло: она уткнулась в одежды Григория, и это помогало дышать. Как же он сам держался и умудрялся конем управлять? Ну дает…

И в таком-то месте жила Марья Моревна. Умудрялась еще переживать похмелье после ночных гулянок. Пугающая баба. Неудивительно, что Кощей не прет против нее. Только одна Марья может все полчище кощеевых орков да гоблинов срубить. А ведь в подчинении у царевны три богатыря и, может, кто еще, кого она утаивает. В Вечном Царствии какие только козни не строили! Хотя сложно поверить, что такая гуляка-разгуляка имеет двойное дно.

— Ты как? Держишься? — спросил Григорий.

Настенька оторвалась от его спины, чтобы взглянуть в лицо и ответить, но увидела, как обычно зеленоватая кожа покраснела. И напрочь забыла о собственном недомогании.

— Ой! Ек-макарек! Да ты ж весь обветрился! Тормози коня, надо тебе помочь.

— Брось, Настя. Мы почти приехали.

— Ну немедля! Я хоть передохну от этой тряски!

И Григорий не стал с ней пререкаться, по его усталому виду и так было ясно, что он совсем измотан. Мало того, что солнце кусачее, так еще и вечные думы голову отягощают.

— Ты б брови свои рассоединил, — сказала Настенька, когда они спешились у дерева: в Сухой степи высокие растения были редкими, но все же встречались. — А то черепушка может расколоться.

— Так заметно, что много думаю?

— Ага, я хоть читать не умею, но что на твоем лице написано, даж я разобрать могу.

— Погоди, — Григорий тыкнул указательным пальцем Насте в нос, — ты правда читать не умеешь?

Такой жест Настеньку даже обидел

— Ну не умею и че. Уж извините. Не всех грамоте учили. Я-т большую часть жизни в подвале просидела у старика.

— Какого старика?

— Да тот что меня удочерил. Родителей я и не знала своих никада. Ну то былое, садись!

Григорий послушно опустился на землю и прислонился спиной к стволу.

— И подумать не мог, что есть здесь кто-то, кто читать не умеет. Ты из какого века, Настя?

— Че пристал? Странные вопросы задаешь. А ну голову запрокинь, — Настенька протянула руку и достала из рукава небольшую деревянную мисочку. — Трав у меня подходящих и нет, ну и не уверена я, че надо. Но вот сметанка! Она вкусна да полезна!

Настя макнула два пальца в миску и поднесла к лицу лешего — тот поморщился.

— Ты даже руки не помоешь?

— Дык на кой хрен?

— Антисанитария… — пробормотал Григорий.

— Чево? Ниче не поняла, сиди и не дергайся.

Чистой рукой Настенька убрала листики и веточки с лица лешего. Ей наконец удалось хорошенько рассмотреть Григория: его волевой подбородок с ямочкой, широкую челюсть и прищуренные усталые глаза.

— И долго смотреть будешь? — раздраженно спросил Григорий.

— Ой больно надо! — Настенька намазала на щеки, лоб и нос сметану. Побелевший вид лешего заставил ее невольно рассмеяться. — Ну и чудрила! — хохотала Настенька.

Григорий слегка улыбнулся.

— Спасибо тебе, сметана остудила кожу. Местечко, конечно, не особо приятное. Надо скорее найти Марью Моревну и убираться отсюда.

— И мне тут не нравится, — кивнула Настенька. — Лучше уж наш Темный лес, где солнце не проникает.

— Ты же вроде жаловалась на влажность и комаров, — Григорий дразнился, чем только взбесил Настеньку.

— А мне мое болото дороже всего! Ну и пусть што комары кровь сосут!

Улыбка лешего растянулась. Он приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но его прервал грозный рык. Настенька повернула голову в сторону звука: к ним с бешеной скоростью приближался то ли бык, то ли волк — не понять. Зубастое чудовище мчалось, ловко перебирая копытами. Ни о ком похожем Настенька никогда не слышала. И не могла представить, что в Вечном Царствии водятся подобные звери-монстры. Нечисть — это все же обычные люди, но пострадавшие за грехи, а разве может животное быть грешником?