Вечное скольжение

Анжела натянула тетиву, выстрелила. Попасть-то она попала, но на таком расстоянии бронзовый наконечник не пробил крепкую шкуру зверя, лишь оцарапал. Взвизгнув, пёс отскочил в сторону, но сородичи нападения с тыла не заметили. Орест вскинул карабин. Понимал, что в беспрерывно наскакивающих на валуны тварей попадёт вряд ли. В тех, что стояли кольцом и лаяли, — другое дело.

Грохнул выстрел. Большой серый с рыжими подпалинами пёс свалился наземь, даже не тявкнув. Лай и рык смолкли мгновенно. Псы замерли, уставившись на мёртвого сородича, некоторые отпрянули в стороны. Увы, они никогда не слышали звука выстрела, не связывали эту неведомую угрозу с человеком.

— Помогите! — закричала Ульяна, увидев прибывших, и замахала руками призывно.

И тут самый отчаянный и бесшабашный пёс прыгнул на неё. Челюсти сомкнулись на лодыжке женщины, она вскрикнула, выронила жердь, потеряла равновесие. Рухнула с камня вниз.

Псы бросились на жертву. Ринат, заревев как бешеный, выхватил из-за пояса топор, ринулся туда.

Стая наконец заметила нападающих. Бoльшая половина её развернулась, с грозным лаем бросилась навстречу. Анжела поспешно выстрелила. Один из псов завертелся на месте, жалобно скуля, но стаю это не остановило. Остановит ли пуля? Второй ствол карабина заряжен, плюс десять патронов в патронташе. Два — с картечью. В Ровном Орест на охоту не ходил, держал карабин на всякий случай. На крайний случай, как теперь.

На ходу он вытащил стреляную гильзу из патронника, вставил помеченный краской патрон. От мчащейся стаи их отделяло метров десять, не больше. Выстрел!

Картечь снесла первую волну атакующих, задние, наткнувшись на визжащих, качающихся по земле окровавленных собратьев, попятились. Единственный, наскочивший на Рината, отлетел с разрубленной головой.

Орест быстро перезарядил ствол. Хорошо бы пальнуть в тех, что напали на Ульяну, картечью всех сразу бы накрыл. Он прицелился тщательно, выстрелил из второго ствола.

Пуля прошила двоих. Убил, не убил, — того, что отброшенные выстрелом твари завизжали, хватило: остатки стаи бросились врассыпную. Оресту захотелось пальнуть вдогонку. Удержался — патроны следует беречь.

Вслед за Анжелой и Ринатом он подошёл к Ульяне. Женщина была жива и в сознании, хоть искусали её страшно. Сил плакать, кричать от боли у неё не осталось, она даже не стонала, а скулила по-щенячьи. Совсем как недобитые псы, валяющиеся вокруг. От этого делалось ещё жутче.

— Потерпи, мы тебе поможем, — бормотала Анжела, опустившаяся рядом с пострадавшей на колени. — Всё хорошо, псы разбежались...

Она пыталась понять, какая рана самая опасная, какую надо бинтовать в первую очередь. Собственно, всё тело Ульяны превратилось в одну сплошную рваную рану — ноги, живот, грудь, руки. Защитить от зверюг она смогла только лицо. Оно побелело как снег. Мелкая дрожь пробежала по телу женщины, пальцы заскребли землю, словно пытаясь вцепиться в неё, губы шевельнулись.

— Я... я сейчас соскользну... боюсь... — прошептала чуть слышно.

Анжела застыла при этих словах. И Ринат, бестолково хлопотавший вокруг жены, застыл. Лицо Анжелы стало суровым. Она крепко сжала ладонь пострадавшей, подняла взгляд на кузнеца, зашипела:

— Слышал? Так кого ждёшь?

Ринат посмотрел на неё. В глазах его было столько ужаса, что Оресту захотелось оглянуться: не подкрадывается ли сзади кто-то более опасный, чем стая диких псов?

Таки подкрадывается. Не сзади — изнутри растерзанной женщины. Губы и веки её дрожали не переставая, тело подёргивалось, — верный признак: минута-другая и соскользнёт.

— Ну?! — прикрикнула Анжела на кузнеца.

Тело её изогнулось в конвульсии, обмякло, затихло. Орест попятился невольно, зацепился каблуком за собачий труп, едва не упал. Заголосили женщины, всё ещё сидевшие на валунах. Анжела поднялась на ноги, посмотрела на них, на Ореста. Скомандовала:

— Уходим отсюда! Марысю до посёлка донесёшь?

5. Прошлое где-то рядом

Сказать, что случившееся ошеломило Ореста, — ничего не сказать. Лишь вечером, когда они улеглись в постель, он отважился спросить:

— Зачем нужно было... насильственно?

Заскрипела кровать, — Анжела повернулась к нему. Масляную плошку она загасила, и выражение её лица было не разглядеть в темноте.

— С такими ранами она не смогла бы явиться снова. Лучше умереть здесь быстро, чем остаться там навечно.

— А если «там» — иной мир? Царство Божие или нечто в этом роде. Может, именно к нему мы скользим?

Анжела засмеялась.

— Ты веришь в сказки? Никогда бы не подумала.

— По-твоему Бог, Рай, Ад — сказки?

— Насчёт Бога, Рая и Ада не знаю. Но скольжение не имеет к сказанному тобой никакого отношения, это наше — человеческое — изобретение. Раньше люди умели перемещаться по своему желанию, но катастрофа что-то сломала в наших головах.

Орест помолчал, обдумывая услышанное. Уточнил:

— Ты хотела сказать — в головах древних?

Анжела хмыкнула.

— Рассказать тебе одну историю? — спросила. Как-то уловив в темноте, что Орест кивнул, начала: — Однажды в Блокпост явилась женщина. Не так уж давно — вскоре после землетрясения. На ней была необычная одежда и обувь, бельё из тонкой полупрозрачной ткани. На правильном языке она говорила тоже странно, употребляла много незнакомых слов. Женщина изумилась тому, где оказалась, не хотела верить, что из Блокпоста нет выхода. Она утверждала, что прежде жила в большом городе, учила детей, и у неё самой есть дочь. В городе много вещей, делавших человеческую жизнь приятной и удобной. Людям не требовалось тяжело работать, чтобы обеспечить себя необходимым, за них это делали машины. Оставалось время на отдых, развлечения, путешествия по всему миру: человек мог перемещаться когда и куда пожелает. Может, та жизнь и была Раем?.. Но он закончился. В город вдруг явились чужие солдаты, стали стрелять. Женщина попыталась убежать и увести с собой дочь... и оказалась в Блокпосте. Без дочери, — дети ведь не умеют перемещаться.

Анжела перевела дыхание, продолжила:

— Люди не поверили её рассказам, решили, что она повредилась головой. Женщина захотела доказать правоту. Заставила отвести её на самый край дороги, к обрыву, исчезла там и появилась в центре посёлка, как обещала. Вот только между соскальзыванием и явлением прошли годы, никого из прежних обитателей в Блокпосте уже не осталось. И самое плохое — женщина забыла, как управлять перемещением. О первом посещении помнила отлично, об остальных — почти ничего. Она поняла, что застряла в этой тюрьме надолго, ведь отсюда действительно нет выхода. Постаралась смириться, жить как все. Вышла замуж за кого получилось, а когда первый муж соскользнул, подвернулся второй — большой, сильный, умеющий метко стрелять из карабина.

Орест на локте приподнялся при последних её словах. Переспросил изумлённо:

— Так это ты про себя рассказываешь?! Ты явилась из мерцающего города?!

— Мерцающего? Нет, мой город самый обыкновенный.

— Обыкновенных городов нет много сотен лет, от них остались развалины. Если ты жила во времена древних, то как оказалась здесь?

— Откуда я знаю? Я и про город вспоминаю с трудом. Явившись в Блокпост первый раз, я рассказывала всем жителям свою историю. Они поделились ею с новичками, те — со следующими. А когда я смогла явиться сюда снова, то услышала её от нынешних старожилов. Если бы не это, я бы забыла, откуда пришла. Почему ты решил, что я из мерцающего города?