Вечный шах

звонок - непреходящая гордость барахольщика Спиридонова. Алик встал было.

– Обожди, - остановил его Смирнов. - Хотите скажу, кто там, за

дверью?

– Думаешь, он?
– спросил Казарян.

– Он, - уверенно подтвердил Смирнов.
– Иди, Алик, впускай генерала

Ларионова.

Генерал Ларионов (в штатском) вошел в гостиную, увидел стол, спросил,

не здороваясь:

– Выпить поднесете?

– Поднесем, - пообещал Смирнов, а Казарян поинтересовался:

– Что ж не поздоровался с нами, Сережа?

– Так ведь вы руки не подадите, - свободно ответил Ларионов.

– Это уж точно, - подтвердил Смирнов. И Виктор: - Налей-ка ему.

Стакан.

Алик подставил к журнальному столу еще одно кресло, и Ларионов

уверенно уселся. Придвинул к себе стакан, подобрал закусь. Четверо

внимательно наблюдали за его действиями.

– Что ж не спрашиваете, зачем я к вам пришел? - спросил, прерывая

раздражавшее его молчание, Ларионов. Хотел, чтобы к нему относились

серьезно.

– А чего спрашивать?
– ответил Смирнов.
– Выпьешь, и сам расскажешь.

– Ты как всегда прав, - подтвердил Ларионов.
– Расскажу.

Питух он был никакой. Для форсу опрокинул стакан одним махом, но не

сумел как следует придержать дыхание, и оттого, закашлявшись, допустил

водку гулять по пищеводу сюда-туда. От нечеловеческих усилий загнать дозу

сорокаградусной в желудок слезы выступили на его страдальческих глазах. Но

загнал-таки, вздохнул освобожденно, откусил огурец и, жуя, смахнул

ладошкой набежавшую слезу.

– А еще генерал, - осудил его неумелость Казарян. - Разве генералы

так пьют?

– Генералы так не пьют, - согласился Ларионов. - Генералы пьют из

деликатной посуды.

– А за что тебя в отставку, Сережа?
– поинтересовался вдруг Алик.

– Мавр сделал свое дело, мавр может уходить.
– За Ларионова ответил

Смирнов.
– Спустил на тормозах дело Грекова, обрубил концы и гуляй, Вася.

Так, генерал в отставке?

– Так, да не так, - не то подтвердил, не то отверг предположение

Смирнова генерал в отставке, одновременно закусывая.
– Может, перестанем в

кошки-мышки играть, Саня? Может, все-таки спросишь, зачем я пришел?

– Ты пришел, чтобы узнать, насколько серьезно мы за тебя взялись и до

какого дна докопались. И еще. Больше тебе некуда идти.

– Так уж и некуда!
– обиделся Ларионов.

– Некуда, - еще раз уверенно заявил Смирнов. - Дело-то ваше

секретное, и о том, что оно провалилось, ты можешь поговорить с тем, кто

знает о нем. С работодателями своими ты говоришь только тогда, когда они

тебя вызывают. Ну, а к нам, влезшим в эти вонючие тайны помимо твоего

желания, по старой памяти можно припереться и без спроса.

– Когда вы с Ромкой окончательно поняли, что в этом деле задействован

я?

– В принципе мы не собираемся отвечать на твои вопросы, - вместо

Смирнова ответил Казарян.
– Но на этот ответим. Окончательно поняли, когда

ты пятнадцать минут тому назад заявился сюда. А догадались после того, как

узнали подробности операции по укрощению группировок. Почерк-то знакомый.

– А чистенько я их накрыл, а?
– погордился Ларионов.

– Хвастаться нечем, - осадил его Казарян.
– Методика-то Саней была

разработана еще лет двадцать-тридцать тому назад. Правда, коварство,

подлость и вранье - твои. Этого не отнять.

– Подлость! Коварство! - приличная доза сделала свое дело, и

Ларионова безудержно повело на монолог.
– Если вам еще не надоело жить в

бардаке, именуемом перестройкой с демократическим образом жизни, то мне

надоело до блевотины. Мне надоело, что моя Москва разлагается, как

тифозный труп. Мне надоели разбитые мостовые, вонючие подворотни,

засранные и зассанные дворы, мне надоели кооперативные палатки с

немыслимыми ценами, пустые государственные магазины и очереди, очереди,

очереди. Мне надоели гнусные молодчики, вдруг ставшие хозяевами жизни, мне

надоели старые начальники, обтяпывавшие только свои делишки, мне надоели

новые начальники, считающие, что все происходящее сегодня - в порядке

вещей.

– Больная совесть Москвы, - оценил ларионовские переживания Казарян.

– И что же ты сделал, чтобы защитить нас от этого безобразия?

– Мне предложили навести порядок в нашем городе, и я согласился.

– Кто предложил?
– спросил Алик.

– Главное, не кто, а что. Катастрофически ухудшающееся положение в

городе и стране.

– Ну, а не главное? Кто?
– настаивал Казарян.

– Не мой секрет, Рома. Поэтому ответить не могу.

– Можешь не отвечать, - сказал Смирнов.
– Догадываемся. Я спрошу тебя

о другом: какой порядок предложили тебе навести в городе? Новый?

– Ты же не собирался задавать мне вопросы, - напомнил Ларионов.
– Но

я отвечу, Саня. Не новый. Твердый.

– И для этого создали этот идиотический комитет общественной защиты.

Затейка-то пованивает, - отметил Смирнов. - Ничьи спецназы и

самообразовавшийся комитет! Забавно, забавно. Комитет из лучших

представителей всех слоев общества призывает к защите отечества, и ничьи

спецназы по их призыву устанавливают твердый порядок, столь необходимый

замордованному обывателю. Приводится в рабочее состояние проржавевшая