Вечный шах

заинтересовавших его деталях. Алик сидел напротив и рассматривал своего

давнего приятеля, ставшего совсем недавно государственным деятелем, от

которого зависела судьба страны, судьба россиян, его, Алика, судьба.

Действуй, деятель, действуй!

– Действуй, деятель, действуй!
– повторил Алик вслух.

– О чем ты?
– рассеянно спросил председатель, отложив справку в

сторону.

– Я о том, что ты сейчас в растерянности и не знаешь, как тебе быть.

Нужен поступок, Игорь. Сейчас, сию минуту. Их надо опередить, им нельзя

давать прятать концы. Они скользкие, они могут уйти.

– Сегодня же я собираю комиссию на экстренное заседание.

– Да не заседать надо, надо на место с экспертами выезжать!

– Мы примем решение и сделаем официальный запрос в соответствующие

ведомства. Мы ведь постоянно требуем соблюдения законности и поэтому сами

должны поступать по закону.

– Только бы не опоздать, Игорек!

– Будем стараться, Александр. Вот и все, что я могу сейчас тебе

сказать.

Смирнов вылез из "олдсмобиля", отошел метров на десять, обернувшись,

полюбовался в последний раз удобным этим средством передвижения, вздохнул

сожалеючи и, поднявшись на три ступени, проник в щеголеватый особнячок на

Ордынке.

Секретарша, по-сестрински улыбаясь, кивала-здоровалась и разрешала

пройти в кабинет.

Он положил ключи от "олдсмобиля" на стол, через стол же поручкался с

Александром Петровичем и, опустившись в замысловатое кресло, отчитался:

– Возвращаю в целости и сохранности со всем добром.

– Пригодилось?
– поинтересовался Александр Петрович.

–  Еще как, - не вдаваясь в подробности, подтвердил Смирнов.

– Вот и славненько, - тихо порадовался Александр Петрович и ласково

поглядел на Смирнова - ждал-таки сообщений с вдохновляющими его

подробностями.

– Ты в порядке, Саша, - успокоил его Смирнов.
– Ты и твои содельцы.

Можете спокойно жить и размножаться. В рамках приличия, естественно. Дань

выплачивать больше не надо.

– Спасибо, - душевно сказал Александр Петрович. - Вероятно,

понадобятся свидетели? Я предварительно подготовил тех, что попристойнее.

Валерия и Джона.

– Валерий - основная жертва рэкета, а Джон - запуганный и

завербованный ими? - догадался об амплуа названных Смирнов. -

Предусмотрителен ты, Саша. А Джон согласился?

– Куда ему деваться?
– Александр Петрович оскалился, как гиена, и

вдруг спохватился, понял, что не проявил деликатного внимания к

собеседнику.
– А ваши-то дела как, Александр Иванович? - Наши-то? -

Смирнов на мгновение затуманился и ответил бородатой шуткой. - У

прокурора.

К вечеру все четверо опять собрались у Спиридонова. Собрались к семи

часам почти одновременно, как на службу пришли. Смирнов сурово оглядел

свою команду и спросил строго:

– Водки купили?

– Купил. Десять бутылок, - гордясь тем, что угадал, звонко

отрапортовал Виктор.

– Саня, может, сначала о деле? Я же обещал представить к завтрашнему

дню подробное и доказательное изложение событий, - осторожно запротестовал

Алик.

– Не хочу о деле. Хочу водки, - прервал его Смирнов и приказал: -

Готовь стол, Витя!

Когда выпили по четвертой, Смирнов понюхал ладонь, откинулся на

диване, затылком оперся о спинку и запел ни с того, ни с сего:

– Выстрел грянет,

Ворон кружит.

Мой дружок в бурьяне

Неживой лежит.

Призадумавшиеся поначалу Алик и Казарян рванули припев вместе с ним:

– А дорога дальше мчится,

Кружится, клубится,

А кругом земля дымится,

Родная земля.

Эх, дороги.

Пыль да туман.

Холода, тревоги,

Да степной бурьян.

Виктор, не знавший древней песни, хоть и с опозданием (подхватывал

слова, вдруг выскакивающие в зыбкой памяти), но подпевал. Прикончили

песню. В полном молчании смотрели, как старательный Виктор разливал по

пятой. Не чокаясь, выпили. Алик изучил пустую семидесятипятиграммовую

рюмку на просвет, повертел ее за ножку и с сожалением поставил на стол.

– Вместо тоста, - сказал он.
– Почему вы, фронтовики, вернувшиеся

победителями с великой войны, не были допущены к власти? За все сорок пять

лет ни один из вас не был в числе тех, кто правил страной.

– Просто нас слишком мало вернулось. И не самых лучших, Алик. Лучшие

– полегли.

– Не скажи, не скажи. В науке, литературе, искусстве, кинематографе

твое поколение определило целую эпоху.

– Пока мы воевали, наши шустрые тыловые одногодки заняли все места.

Вот и все.

– Если бы. Места были, но вас на эти места не пускали. Все боялись,

боялись вашей жажды немедленной справедливости, боялись вашего твердого

понимания, что такое хорошо и что такое плохо, боялись вашей ярости и

вашей неуправляемости. Виктор, сдавай по следующей. Выпьем за

неуправляемость Александра Смирнова.

Но выпить не успели. Зазвенел непривычным своим звоном ручной дверной