Вечный слушатель

И счастлив будь, что по башке не дали.

Беда - в твоих мозгах, не в матерьяле!

Какая сеть - такой, пардон, улов.

Уж ты оставил бы тасовку слов

И вовсе бы заткнулся - в идеале.

Тупой, как мул, ты лезешь, но куда?

Несчастный, суйся в бреши и проломы,

Однако есть и на тебя узда!

В меня ты мечешь молнии да громы?

Соломенная ты, мой друг, скирда

Вот и плетешь сонеты из соломы.

ЕМУ ЖЕ

Ты, Мелизен, среди живых - меньшой,

Наимерзейшей обладатель рожи,

Стихов, подобных ей, и прозы тоже,

Поганый телом, пакостный душой;

Кидаешься оголодавший вшой

На всех, кто с Фебом разделяет ложе,

Пускаешь вопли - аж мороз по коже

Из щели рта, побитого паршой.

Зовешь Элмано вором и пиявкой,

хоть из пиявок сам, - но я сведу

Счета со всей твоею гнусной лавкой;

Аркадский хлыщ, рассчитывай на мзду:

Ты, оборотень, рявкай или тявкай

Но дни окончишь все одно в аду!

БЕЛШИОРУ МАНУЭЛУ КУРВО СЕМЕДО

В святилище пролезши к Аполлону,

Он счел, что место годно для житья;

Дрожат вакханки от его вытья,

Склоняются слепцы к его закону.

Он мчит от лексикона к лексикону,

Чтоб, на кусочки оные кроя,

– Пигмей из Синтры, худший сорт ворья!

Сложить их снова, как дублон к дублону.

К убогим поэтическим дарам

Дать посвященье в качестве гарнира,

Греметь названьями занудных драм;

То старый плащ, то грязная порфира

Пусть кое-как, но прикрывают срам

И распускает хвост павлин Белмиро.

ЕМУ ЖЕ

Горя желаньем обольстить пастушек,

Амурчиков Белмирчик вплел в цветочки,

Ах, Тежо драгоценнейшего дочки,

для вас готовы горы безделушек!

Детишки, ясно, падки до игрушек:

Играли оными до поздней ночки,

Потом - в ночные бросили горшочки

Остатки драгоценных финтифлюшек.

Но вдруг - на тежуанский бережочек

К Белмирчику плывет, неся приветик,

Одна из дивнейших ундиньих дочек

И возвещает из воды: "Мой светик,

Отныне, дивный мастер мелких строчек,

Ты - главный в Лилипутии поэтик!"

ТЕМ ЖЕ

Аркадская недоглядела стража;

Явился некий гаер на Парнас,

А там - пространной цепью готских фраз

Гремел Белмиро, чувства будоража.

Тогда, немало всех обескуража,

Гость объявил, что кое-что припас,

И жалкое собрание потряс

Тем, что прочел о нем сонет Бокажа.

Всех громче взвыл, кто был мерзее всех:

Решил, что счеты свесть пора со змеем,

И разъяснил, сколь гадок всякий смех,

Сколь подл Бокаж - унять уже сумеем!..

Имела речь его большой успех,

Понравилась кухаркам и лакеям.

"НОВОЙ АРКАДИИ"

Несчастное сообщество пиит!

Элмано пишет на тебя сатиры,

И слух пускают гнусные проныры,

Что вскоре будет твой притон закрыт.

Чернь только знай вослед тебе свистит,

Хламида славы расползлась на дыры,

Как немощны, как брошены, как сиры

Твои адепты - кто же защитит?

Сатирик да познает тяжесть мести!

Пусть ощутит сей бичеватель, как

Злословить глупо о своей невесте!

Уродина, пойди на крайний шаг:

И похитителя девичьей чести

Вступить заставь с собой в законный брак.

ЕМУ ЖЕ, ЧАСТЯМИ ПУБЛИКУЮЩЕМУ

"БРЕХУНА, ПОГОНЩИКА МУЛОВ"

"Брехун, погонщик мулов", - Даниэл,

Как не узнать твой стиль, внизу читая:

"В апреле - третья, в августе - шестая";

Торгаш, в обсчетах ты понаторел.

Украсть индейку? Ну, силен, пострел!

Кота зажарить? Вещь весьма простая.

Страницы новых выпусков читая,

Отмечу, что силен ты, рукодел.

По Лиссабону грозно ходят слухи,

Мол, ты жиреешь, - строго не суди,

Однако пухнешь вряд ли с голодухи;

Всем страшно: что-то будет впереди?

Ведь ты, тупица, снова носишь в брюхе

И вскорости родишь, того гляди!

СОНЕТ С НАМГКОМ НА ТРАГЕДИЮ "ЗАИДА"

ЖОЗЕ АГОСТИНЬО ДЕ МАСЕДО,

ОСВИСТАННУЮ НА ПЕРВЫХ ЖЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯХ

В холодной келье сетовать, молиться

Заида хочет (действие - в скиту);

Но вскоре снова рвется в суету,

И представленье непоспешно длится.

Еще другие возникают лица:

Судовладельцу - жить невмоготу;

Герой же, говоря начистоту,

Лошак, любовь которого - мулица.

Во вражий зад (боюсь произнести),

Во вражий зад вонзается рапира,

Над Нильским брегом бой такой - в чести,

Еще и не на то готов задира,

Но зритель понял, Господи прости,

Что эта пьеса - дело рук Элмиро.

ПОСЛЕ ПОЯВЛЕНИЯ САТИРИЧЕСКОГО СОНЕТА

НА ДРАМУ ТОМАСА АНТОНИО ДОС САНТОС-И-СИЛВА

"Ресифе обретенный" - эту драму,

Что новый Мильтон людям отдает,

Клеймит сонетом жирный стихоплет

И радуется собственному сраму.

Бездарность резво рукоплещет хаму,

Который мощь у Зависти берет,

И вот - сонет прилеплен, как помет,

На стену, - а отнюдь не брошен в яму.

Афишка, беспризорный, жалкий клок!

Кто на тебя посмотрит благосклонно?

Похабный фразы, невозможен слог.

И - вот оно, спасенье от урона!

Срывает некий Гений сей листок

Для целей отиранья афедрона.

БОГАЧУ,

ЯВИВШЕМУ СВОГ ИМЯ СРЕДИ НОВЫХ ХРИСТИАН

Лукулл просил: нельзя ль найти следов

(Ценой, конечно, нескольких эскудо)

Его герба наследного - покуда