Вечный слушатель

***

Ты, Гоа, город прежнего господства,

Да процветает твой любой делец!

Посмел бы утверждать последний лжец,

Что жители твои впадают в скотство!

Тут с предком грубым, с дон-Кишотом, сходство

Хранит любой: ведь сам Адам-отец

Был дон-Кишотом выпорот: наглец,

А вот не посягай на первородство!

О д*ньгах тут с любым поговори:

Богатство раджей? Не мелите вздора!

Султан? Да у него пусты лари!

За дочкой приударь - узнаешь скоро:

Приданое: кокосов штуки три,

Арап да юбка, - словом, гран-сеньора.

***

Восстань, о войско поколений разных,

Во бренной персти долее не тлей,

Восстань с оружьем, истреби смелей

Сих жадных псов и сих мужланов грязных!

От полукровок мерзких, безобразных,

Расчисть просторы рисовых полей,

Но смуглокожих дщерей пожалей,

Безвинна прелесть, сущая в соблазнах!

Кто их не ценит - человек дурной!

Набоб иль раджа, гляньте: эти чада

Достойны, право, чести неземной!

Пусть бродят, вечной радостью для взгляда,

В одежде, состоящей из одной

Набедренной повязки меньше зада!

***

Вот я доплыл до жалких берегов,

Где прозябаю, как Овидий в Томах,

Где нет существ, с законами знакомых,

И где поэтов числят за врагов.

Здесь люди - будто псы вокруг торгов,

И тяпнуть, и стащить любой не промах;

Кошачье мясо тут в числе съедомых,

Жемчужниц много, мало жемчугов.

Ты - скопище домов, амбаров, будок,

Болезнями напичканный музей,

Способный помутить любой рассудок,

Однако что в тебе всего мерзей,

Так это то, что здесь любой ублюдок

Себя считает отпрыском князей.

***

Внушить ослу врачебную науку,

Велеть, чтоб в Гоа каждый стал плебей,

Иль возжелать заставить - хоть убей

Залаять - кошку, замяукать - суку;

В водице теплой обморозить руку,

В гарем вломиться, как турецкий бей,

Мнить, что склюет акулу воробей,

Зрить петуха, появшего гадюку;

Из Рима в день поспеть в Катхиявар,

Цвести красой, проголодав два года,

Спастись от Мойры, отведя удар,

Спесь посбивать с кастильского народа,

На кознях ада получить навар,

Возможней, чем достичь приязни сброда.

НЕКОЕМУ СУБЪЕКТУ, СЛАБОМУ В ГРАМОТЕ,

УТВЕРЖДАВШЕМУ, ЧТО ИМ СОЧИНЕНО ТРИДЦАТЬ ТРАГЕДИЙ,

ОНЫХ ЖЕ НИКТО НИКОГДА НЕ ВИДАЛ

Трагедия Дизурского Танкреда,

Десятиактная, сильна весьма:

В ней мрет герой, сперва сойдя с ума

На восемнадцатой минуте бреда.

Другую пьесу тоже ждет победа:

Румрум, султан Инкурский, задарма

Страдает; здесь и пытки, и тюрьма,

Однако же герой не привереда.

Еще - о Горгоране речь пойдет,

То царь Биокский, а при нем - царевна,

И действующих лиц невпроворот.

О, кануть в Лету было бы плачевно!

Сюжетов семь сей дивный драмоплет

В кофейне излагает ежедневно.

ЗНАМЕНИТОМУ МУЛАТУ ЖОАКИНУ МАНУЭЛУ,

ВЕЛИКОМУ МАСТЕРУ ИГРАНИЯ НА СКРИПИЦЕ,

А ТАКЖЕ ИМПРОВИЗАТОРУ КУПЛЕТОВ

Средь к*злищ нераспознанный козлище,

Что выпорот в глухой бразильской чаще,

Гитарою без устали бренчащий,

Страшилище, вампирища почище;

Сей сын земли, вернее, сын грязищи,

Однако нам от этого не слаще,

Поет куплеты, чести ищет вящей,

Нещадно упражняет голосище;

Он дам прельщает рожею зловещей,

Со спесью, всем обманщикам присущей,

Уж он-то воет всех гиен похлеще;

А дальше в пущу - так и дебри гуще,

Но если проще посмотреть на вещи:

– Кончай пищать, щенок распроклятущий!

ЕМУ ЖЕ

Ужимок мною у тебя, однако

Перечислять их - смертная тоска;

Возьмешь гитару - видно мастака,

Да, ты мастак, при том, что ты макака!

Лундуном да фанданго ты, кривляка,

Терзаешь нас, - ох, чешется рука,

Маленько потерплю еще пока,

А там учти, что назревает драка!

Орфей чумазый, знай что по пятам,

С дубиной за тобой пойду, гундосым:

Моя страна - любовница ль скотам?

Не суйся к нам своим поганым носом,

Ступай-ка ты к себе на юг - а там

Нажрись бананом, подавись кокосом.

ДОКТОРУ МАНУЭЛУ БЕРНАРДО ДЕ СОУЗА-И-МЕЛО

На кладбище, в потемках, без коптилки,

Бернардо - замогильный стиходел,

Стеная, прямо на земле сидел:

Уж слез-то вдоволь у него в копилке.

Рыдал пиит, уродливый, но пылкий,

Что прах Иженьи Некой охладел,

И все в дуду привычную дудел

Над холмиком возлюбленной могилки:

"Сойдитесь тут, у скорбного креста,

Все филины, все львы и тигры мира,

И станем плакать долгие лета,

Тебя, Иженья, призывает лира!.."

Тут лопнула могильная плита

И вылезли на танцы два вампира.

ПО СЛУЧАЮ ПОЯВЛЕНИЯ НА СЦЕНЕ

НЕКОТОРОЙ ТРАГЕДИИ, АВТОРОМ КОЕЙ ЗНАЧИТСЯ

ФЕЛИСБЕРТО ИНАСИО ЖАНУАРИО КОРДЕЙРО

Так на пунцовой значится афише:

Представлен нынче зрителям на суд

"Гонсалвес де Фария": слог не худ,

А тема - просто не бывает выше.

Кричит Элвира: "Сим не победиши!",

Весь первый акт поносит ратный труд;

Возлюбленный, отец и брат орут,

Хоть можно бы короче, да и тише.

Стострочным монологам нет числа,

Герой убит - но нам оставить хочет

Завет: испанцев извести дотла.

О свадьбе кто-то между тем хлопочет;

Трагедия к развязке подползла,