Ведьма для генерала-дракона. Иллюзия свободы
Шрифт:
— Ну что вы, я буду совсем не против, — улыбается профессор Пэрис. — Будет время — заходите. Считайте это приглашением в гости.
Я, не желая отказывать напрямую, просто скромно поджимаю губы и смотрю в пол.
— Кстати, вы же идете на бал-открытие? — внезапно переводит тему проректор. — С женихом, наверное?
Я даже спотыкаюсь. Бал? Тут будет бал? Сразу вспоминаю свой последний бал — посвященный моей свадьбе. Тот, на котором Джеральд спровоцировал Сайтона, а я поняла, что он все еще в моем сердце. И, собственно, этот факт не изменился.
— Эйви! — раздается
— А, леди Иллидия, доброго вам вечера! — расплывается в улыбке проректор. — А мы тут говорили про бал. Я лично приглашаю вас с супругом быть почетными гостями вечера.
Иллидия поднимает бровь — тоже, видимо, первый раз об этом слышит. Но отказываться не спешит.
— С радостью посмотрим на то, как устраивают балы в загадочной стране драконов, — она чуть склоняет голову. — Есть какие-то особые требования к наряду?
Проректор искренне смеется, запрокидывая голову:
— Действительно, что еще могло заинтересовать настоящую шикарную женщину, — он улыбается и заканчивает. — Наряд можно выбрать любой, какой пожелает ваша душа. Тут в городе при академии есть потрясающая швея.
Так, разговаривая о планах на бал, мы выходим из библиотеки и потом прощаемся, чтобы разбрестись по домикам. Как только от меня отходят проректор и Иллидия, от стены, отбрасывающей тень, отделяется Вергена так бесшумно, что я вздрагиваю.
— Ох, я уже успела забыть, как тихо ты умеешь перемещаться, — пытаясь отдышаться, говорю я.
— Вам нельзя ходить одной, — говорит Вергена и тихо следует за мной.
Кажется, будто я попала в прошлое. Снова мне нельзя ходить одной, будто у меня так и не разорван контракт, будто у меня не свобода, а лишь ее иллюзия.
— Кто мне тут, на территории академии может угрожать? Даже Сайтон говорил, что тут очень высокая степень защиты.
— Я отвечаю за вас, леди Эйвиола. Пока я жива, буду защищать и заботиться, — почти равнодушно отвечает она, но я слышу твердость в ее голосе и преданность.
На самом деле, чем дольше я с ней общалась, тем больше понимала оттенки ее эмоций. Просто она очень хорошо умела скрывать, но беспокоилась она обо мне по-настоящему.
Вергена открыла передо мной дверь в домик, а я случайно бросила взгляд на соседний. Странно. Раньше я не замечала, что там кто-то есть.
Ночь промелькнула, будто я ее не заметила. Поднявшись с уже привычным, но тем не менее заметно поугасшим ощущением тошноты, я умываюсь несколько раз холодной водой, приглаживаю волосы и спускаюсь в столовую.
Еще на последней ступеньке я начинаю четко различать аромат бергамота, отчего тошнота вообще практически сходит на нет. Но мое подозрение усиливается с каждым шагом, и, в конце концов, я захожу на кухню, где встречаюсь с насмешливым взглядом ярко-зеленых глаз.
— Что ты здесь делаешь? — утреннее настроение не располагает к соблюдению этикета.
— Да так, по-соседски чай пришел попить. Будешь? — Сайтон показывает на пузатый фарфоровый заварочный чайничек на белоснежной скатерти.
Так вот, кто теперь живет в соседнем
домике.Глава 31. Город
Ругаюсь про себя на чем свет стоит. Хочется взять чугунную сковородку, на которой Вергена жарит блинчики и огреть этого невыносимо спокойного дракона.
— Зачем ты сюда пришел? — я смотрю на то, как он соблазнительно разрезает лимон, чтобы бросить в чай желтую сочную дольку, с которой вот-вот упадет маленькая, блестящая в луче света капля.
Чувствую, как сводит челюсти в предвкушении того, как будет приятно кисло и очень-очень ароматно, если положить эту дольку на язык. Рот наполняется слюной, я облизываю губы. М-м-м…
— Я теперь точно не позволю никому угощать тебя лимоном. Эти звуки должен слышать только я. И только в спальне, — ухмыляется Сайтон.
Он кладет ту самую дольку лимона не в чай, а себе в рот. У меня перехватывает дыхание, к щекам приливает жар. Горгулья задница! Это что, я вслух промычала? И что вообще за нахальные и бесстыдные намеки?
— А ты ничего не перепутал, Сайтон? — практически рычу я и все ближе подхожу к Вергене, чтобы отобрать у нее сковородку.
Та с ухмылкой поглядывает на нас с Сайтоном и качает головой.
— Нет, — дракон пожимает плечами и отрезает еще один ломтик лимона, бросает его в чашку и пододвигает ко мне. — Не знал, что у тебя такая слабость к… цитрусовым.
Его глаза сверкают какой-то хитростью, которую я никак не могу понять.
— Или не у тебя? — Сайтон поднимает бровь и отпивает чай.
— Спрошу еще раз. Что ты тут делаешь?
Удивительно с каким спокойствием он воспринимает мое возмущение. А меня это злит еще больше. Вцепляюсь пальцами в подол платья, нещадно сминая ткань.
— Желаю доброго утра своей жене, — он смотрит на меня поверх чашки, а зрачок становится вертикальным. Не так уж он и спокоен.
— Бывшей жене, — я делаю акцент на первом слове и, передумав бить его сковородкой, на которой, кстати, жарится безумно аппетитный блинчик, сажусь за стол.
— Ну это вопрос времени, — он кивает на чай. — Пей, он с бергамотом, тебе понравится.
— Тебе так хочется стать вдовцом? — тыкаю его прямо в неоспоримый факт и беру чашку.
Слышится треск фарфора, но не у меня в руках. Чашка, из которой пил Сайтон, разлетается осколками, а горячий чай расплескивается по столу и растекается по скатерти коричневыми пятнами. Я вздрагиваю и расплескиваю чай себе на руки, а потом, выпустив чашку из рук, и на себя.
— Ай, — не могу сдержать вскрика от боли и смотрю на дрожащие покрасневшие ладони.
Я не знаю, как так выходит, но Сайтон оказывается рядом мгновенно. Он берет мои руки в свои, и наши кисти тут же охватывает серебристое плетение, а жжение отступает. Закусываю губу и шумно выдыхаю от облегчения.
Шершавые ладони Сайтона сильнее сжимают мои руки, он подносит их к губам и целует.
— Я сделаю все, что возможно, чтобы ты родила нашего ребенка и осталась жива, — его слова колючими мурашками заползают под кожу, въедаются в кровь и расплавленным металлом заполняют сердце.