Ведьма для генерала-дракона. Иллюзия свободы

Сайтон переживает и старается меня защитить. Защитить нашего ребенка. Но… Если нам отведено и так мало времени, почему нельзя просто провести его вместе? Не трепля нервы друг другу?

Но все же… Беру книгу. Вдруг там что-то есть. Старый, задубевший от времени кожаный переплет без единой надписи. Кручу его в руках, пытаюсь открыть, когда внезапно палец пронзает острая боль. Книга падает мне на колени, а на подушечке пальца появляется маленькая красная капелька.

Беру его в рот, слизывая кровь и хмуро смотрю на кусачий «подарочек» Иллидии.

На обложке появляются выбитые буквы: «Тайные летописи суалийцев от начала времен». Обалдеть! Значит, он открывается только с кровавой жертвой! Ну надо же.

Сколько же ему лет! Даже сердце взволнованно замирает, когда я открываю книгу и рассматриваю подробные иллюстрации и строчки неизвестных мне символов. Еще бы понимать, о чем они.

Вспоминаю об артефакте, который мне дала Иллидия и нащупываю его в кармане. Как только он касается строк, символы моментально превращаются в понятные мне буквы. Я скольжу по ним глазами, а в воображении встают обряды и традиции тех, кто навсегда остался в прошлом. Даже если мы захотим, полностью народность никогда не возродить.

П-ф-ф! Возродить! Мне бы самой выжить, а не традиции воскрешать.

В книге описываются ритуалы, традиционные артефакты, приметы… Где-то ближе к середине, когда в обеих руках оказывается примерно одинаковое количество потемневших исписанных листов, я натыкаюсь на крупную надпись: «Проклятия». Вот. Мой раздел.

Сначала идут разные артефакты по защите от них, по снятию, потом ритуалы, запрещенные ритуалы, а потом описывается то, как действуют проклятия ведьм-суалиек на разные расы. Удивительно, но больше всего не везет драконам и оборотням, потому что попадают под действия не только человеческая ипостась, но и животная. И вот она-то и страдает больше всего.

Но самое ужасное, что снять это проклятие может только та суалийка, что наложила его. После ее смерти проклятие запечатывается в какой-то предмет, принадлежащий ей и пока… Дальше текст от времени расплывается. Символы вроде бы и есть, но артефакт никак не может их перевести.

Раздраженно захлопываю книгу и сползаю с кровати. Меня немного ведет оттого, что кружится голова. Пересекаю комнату в одну, потом в другую сторону, кутаюсь в шаль. Меня начинает сильнее морозить. То ли от нервов, то ли от температуры. Слабость жутчайшая, поэтому я заползаю обратно на кровать и почти сразу забываюсь рваным, беспокойным сном.

Где-то на окраине сознания слышу спор женского и мужского голосов, рык. Моего лба касается грубоватая мужская ладонь, а потом, когда к руке прикладывают что-то гладкое и теплое, становится легко, и я проваливаюсь в темное небытие.

Просыпаюсь от того, что во рту жутко пересохло, даже губы облизать не могу. Приоткрываю глаза — сквозь небольшую щель в шторах просвечивают оранжевые лучи. Весь день проспала. И еще бы поспала, только надо попить.

Но даже при мысли о том, чтобы встать и спуститься, уже картинка начинает качаться и расплываться. Чувствую, как по виску скатывается капелька от испарины.

Шорох справа от меня пугает, заставляет сердце замереть, но понимаю, что и сделать-то в этом состоянии ничего не смогу. Меня окутывает аромат бергамота, а затем уверенная мужская рука поддерживает, чтобы я могла чуть подняться.

Перевожу взгляд на Сайтона. В его зеленых глазах сожаление и строгая серьезность. Он подносит к моим губам стакан с водой и помогает напиться, а потом так же аккуратно опускает на подушки.

Наконец-то облизываю губы и хриплым голосом спрашиваю:

— Разве тебе не надо быть дома? Или в лазарете, — медленно поднимаю уголок рта в ухмылке. — На твою истинную же напали. Ей нужна забота.

— Моя истинная находит себе приключений и без нападений, — строго говорит он и меняет браслет-артефакт на моей руке.

— Заботишься об инкубаторе для своего ребенка? Похвально. Только вот если с новой женой что-то случится, придется же опять искать, — прерываюсь, периодически на то, чтобы отдышаться.

Он молчит и активирует браслет, мне снова становится легче почти сразу. По крайней мере, уходит пульсирующая боль в голове.

— Сейчас жар спадет, ты примешь отвары, которые оставил лекарь, а потом поешь суп, — коротко командует Сайтон.

Эмоции все как будто на минимуме и очень медленные. Но все же неприятно.

— Зачем тебе я? Мы с тобой уже никто друг другу, — чихаю и вытираю рукой слезы, то ли от обиды, то ли от слабости. — Отпусти меня. Дай спокойно прожить отведенное мне время.

Хорошо, что я вчера так и не донесла показать ему кулон. Он так и будет продолжать думать, что мы в разводе.

— Тебе стоит смириться Эйви, что я тебя никуда от себя не отпущу. Что бы там ни пришло в твою милую головку, ты — моя истинная. Да, я ошибся, когда подписал ту бумагу. Но ты же должна понимать, что от одного росчерка пера чувства не исчезают.

— Сайтон! Какие чувства? Страсть, обусловленная истинностью, которой ты не смог противостоять? Стремление получить наследника? Чувство собственности, в конце концов? Ты про эти чувства?

Сайтон стоит в профиль ко мне. Я вижу, как раздуваются его ноздри, как сжаты его челюсти, как бьется артерия на его шее. Он зол, напряжен и недоволен.

— Нет, Эйви. Я не про все это. Я… — тут замолкает и прищуривается.

Я прослеживаю его взгляд… На туалетном столике лежит кулон. Свадебный кулон из лунного камня, тускло мерцающий молочным светом.

Горгулий зад.

Глава 39. Сайтон. Все на своих местах

Кулон светится… Горгулья срань! Он светится. Это… Это лучше, чем я мог себе представить. Больше, чем я мог попросить у богов — исправить мою ошибку и вернуть наш брак с Эйви. Хотя нет… Мне есть, что у них попросить: найти способ избавить Эйви от проклятия.

Я медленно перевожу взгляд с кулона на свою жену.

Бледная, на лбу испарина, в глазах — лихорадочный блеск. Но это все поправимо. Простуда, хоть ее сейчас и нельзя магически лечить, чтобы не нанести вред малышу, излечима. А вот что произошло бы, если бы она не заболела и не осталась дома, я даже представлять не хочу.

Когда узнал, что произошло нападение, думал убью всех, кто занимается защитой академии. А когда издалека увидел распростертое на земле хрупкое женское тело, растрепанные каштановые волосы и Иллидию, сидящую в шоке около него, вообще пол-академии снести был готов, чтобы найти виновника.

Только оказавшись рядом, я понял, что это не Эйви. Это Виола. Благодаря своим навыкам, она смогла отразить основной удар магического переместителя, но почти в ноль истратила магический резерв. Иллидию трясло от шока, она не могла ничего толком объяснить, поэтому я передал ее из рук в руки подоспевшему Эдгарну.