Ведьма на Иордане

Там, где Иордан, сбегая с Хермона, втискивает бурные воды свои в узкое русло, прорезающее долину Хула, тянутся к небу малахитовые кроны деревьев, а под их сенью буйно и пышно живет дикая зелень. Шумит на перекатах Иордан, шумит, словно сердится, короток его век, каких-нибудь три десятка километров, и вот уже озеро — Кинерет. На другой его стороне снова рождается река, но, успокоенная озерным простором, уже не спеша, без кипения и страсти, важно катит до самого Мертвого моря.

В долине Хула Иордан еще молод, полон живучей энергии; выплескивая ее избытки вместе с брызгами и пеной, щедро питает он колючий кустарник, оплетающий вдоль берегов влажную землю. На вершинах деревьев устраивают гнезда аисты, скачут по ветвям вечно голодные вороны, вступая в драку с изумрудными попугаями. В тени остро и горько пахнет каперсами и редким листом-падалицей.

Невелик Иордан, куда ему тягаться с могучими реками Сибири, полноводным Дунаем, бесконечной Амазонкой или серо-коричневым, как пепел кремации, великим Гангом. Но так уж сложилась история человечества, что именно эта скромная, почти незаметная речушка поднимает в сердце волну восторга. Фраза «Я купался в Миссисипи» звучит достойно и привлекательно, но разве можно сравнить ее с воздействием, которые оказывают на душу просвещенного человека четыре простых слова: я окунался в Иордан.

Километрах в пяти от того места, где река впадает в озеро, предприимчивый Дима Волков нашел для своей семьи жилье и работу. Оказавшись по какой-то случайной надобности на берегу Иордана, он несколько минут глядел на пробегающую мимо воду, затем припомнил байдарочно-студенческое лето на Каме, и в его голове, словно высвеченное театральным прожектором, вспыхнуло видение: оранжевые резиновые лодки, плывущие по реке.

А в лодках туристы с веслами в руках. Много туристов: важные мужчины, женщины в цветастых купальниках, визжащие от восторга дети. И каждый купил билетик, дающий право на часовое катание по Иордану. А деньги заплатил ему, Диме.

Он запрокинул вверх голову, от чего кожа на загорелой шее натянулась, а двойной подбородок почти исчез, и почувствовал себя первопроходцем. Черт побери, почти Петром Первым, закладывающим город на бреге пустынной реки. Ну, честно говоря, масштабы в долине Хула были совсем не те, а назвать берега Иордана пустынными мог только человек, ничего вокруг себя не замечающий, и тем не менее аналогия явно напрашивалась. Кроме того, речь шла не о городе, а всего лишь о процветающем бизнесе.

Видение мелькнуло и пропало, но Дима опрометью бросился вдогонку. Нет преграды на свете, способной выстоять против желания увлеченного человека. Устремившись всем своим массивным, многопудовым телом вслед за мечтой, Волков подписал арендное соглашение с кибуцем, владевшим берегами реки. Напор и натиск плюс природное обаяние помогли ему очаровать правление сельскохозяйственной коммуны. Ссуду в банке под обзаведение каяками — так здесь называли резиновые лодки — кибуц взял на себя. А Дима получил исключительное право в ближайшие три года эксплуатировать им же открытую золотую жилу.

Кибуц требовал лишь одного — регулярно вносить арендную плату. Есть туристы, нет туристов, большой доход получился или маленький — правление совершенно не заботило. Убытки Волков покрывал из собственного кармана, за что получал право складывать в тот же самый карман дополнительную прибыль, буде такая образуется.

Арендная плата выглядела внушительно, но была вполне реальной. Быстро прикинув хвост к носу, Дима подсчитал, что даже после отчисления сей круглой, с румяными щечками суммы на счет кибуца ему перепадает очень жирный кус. Правда, для этого необходимо потрудиться. Крепко потрудиться.

И он потрудился. Жена Димы, пышная, под стать мужу, брюнетка Света жаловалась соседкам:

— У меня в доме нет ни мужа, ни помощника, ни друга, ни собеседника, ни собутыльника — только бизнесмен.

Зря вы думаете, будто собутыльника Света приплела для красного словца. Вскоре после замужества она обнаружила у мужа неприятную привычку тащиться куда-нибудь вечерком на поиски приключений. Диму распирало, энергия искала выхода, часто оборачиваясь зряшными драками со случайными людьми. Став законной совладелицей его судьбы, кошелька, души и тела, Света решительно и бесповоротно пресекла этот дурной гон.

Стоит ли объяснять, почему открытие свое она сделала именно на этой фазе развития супружеских отношений? В школе ей ничего похожего не объясняли, а глупые девчачьи пересуды всегда вызывали у Светы стойкое отвращение. Возможно, зря, иначе бы она вовремя сообразила, отчего до женитьбы Дима искал приключений рядом с ней, а после потянулся на чужие поля. Впрочем, Света быстро догадалась, а вернее, почувствовала, что ее поцелуи, колышущиеся формы и прочие сладостные утехи превратились из редкой награды в пусть роскошную, но все-таки привычную константу.

— Куда тебя несет по вечерам? — трезво и четко спросила она, когда Дима в очередной раз собрался из дома. — Мы всего полгода женаты, рано любовницу заводить!

Она тряхнула головой, шпильки вылетели, и густые черные волосы рассыпались по плечам, тонкой блестящей вуалью закрыв лицо. Света подняла полную руку с ямочкой у локтя и отбросила волосы назад.

— Для чего ты меня мучаешь, Димка?

Говорила она спокойно и даже холодно, но в ее голосе звучала столь неподдельная горечь, что Дима испугался. И пусть следующая фраза прозвучит странно и даже войдет в некий конфликт с предыдущими, но Волков действительно любил свою жену, а из дома рвался вовсе не для того, чтобы ей изменять. Он не мог, да и не умел объяснить происходившее с ним и выбрал объяснение, лежащее на самой поверхности.

— Светочка, — развязно, якобы пытаясь скрыть неловкость, произнес он, — видишь ли, милая, как бы это лучше сказать, в общем, твой муж не дурак заложить за воротник. Вовсе не для того чтобы опьянеть, а для наслаждения вкусом напитка. Чтобы окосеть, пьют водку, а я люблю виски.

Тут он был прав, за время их знакомства и недолгую совместную жизнь она обратила внимание на эту его особенность.

— Руки у тебя красивые, — примиряющим тоном сказал он и прикоснулся указательным пальцем к ямочке на локте. — Так вот, Светочка, вечером я встречаюсь с друзьями, и мы маленько принимаем на грудь. По чуть-чуть, только для расслабления и кайфа.

— Зачем тебе болтаться невесть где, — сказала Света, прижимая второй рукой палец мужа к своему локтю. — Давай будем закладывать вместе.

— Ты будешь пить виски?! — не веря своим ушам, воскликнул Дима. До сих пор ему не удалось уговорить Свету даже на бутылку пива. «Отстань, — обычно отказывалась она, отодвигая в сторону бокал. — Мне и без алкоголя хорошо».

— С тобой буду, — очень серьезно сказала она. — С тобой я все что угодно буду. Лишь бы с тобой.

Дима обнял жену. Камера писательского внимания стыдливо переводит свой взгляд в окно, экран гаснет, и с этого вечера на полке в доме Светы и Димы появляются красивые бутылки с мелодичными названиями «Гленморанж», «Гленфиддих», «Гленливед». Имена шотландских речушек журчали маняще, обещая прохладу и отдохновение, но от густой, крепкой влаги, наполняющей бутылки, бросало в жар.

Прошло несколько лет, и Света привыкла. Человек — выносливое животное, особенно в молодости, какой груз на него ни взвали, покряхтит, поохает и потащит. Поначалу ее хватало лишь на несколько капель, затем она научилась отпивать глоток, а потом… в общем, слово «собутыльник» было произнесено совсем не зря. Теперь, когда Дима пропадал «на объекте» с утра до позднего вечера, Света все чаще, покончив с делами, извлекала из бара бутылку, устраивала свое роскошное, но одинокое тело на диван, включала телевизор и — эх!