Ведьма на Иордане

Один из хорошо зарабатывающих реставраторов оказался знакомым Софьи. То ли из жалости, то ли имея виды на молодую художницу — он еще не знал, что вольности закончились и под обличьем красивой женщины скрывается неистовая мать, отставившая в сторону телесные утехи, реставратор взял ее в обучение. Софья быстро освоила ремесло, и, к своему удивлению, реставратор обнаружил в потенциальной любовнице реальную помощницу. Спустя полгода Софья уже зарабатывала так, что могла содержать не только двух детей, но и мужа, носимого на утлом плотике так называемой фирмы по волнам большой коммерции.

Студенческие картины на стенах их дома сменили иконы. Запахи льняного, макового и конопляного масла для изготовления яичной темперы прочно поселились во всех углах. Супружескую спальню Софья превратила в мастерскую, теперь они спали на раскладном диване в комнате с детьми, зато в мастерской было достаточно места для баночек с морданом, санкирью, «твореного золота». На полочках дожидались своей очереди похожие на мрамор куски полимента, бруски пемзы для шлифовки левкаса, клей из кроличьих шкурок, альбомы лицевых подлинников.

В мастерской царили идеальный порядок и чистота, влажная уборка в ней проводилась семь раз в неделю, а на время золочения иконы Софья попросту заливала водой пол, ведь малейший волосок или пылинка, попавшие под позолоту, могли погубить весь труд.

Праведнику возня с иконами казалась забавной, в его глазах эти раскрашенные доски не имели никакого духовного смысла. Да, он с интересом слушал Софьины рассуждения об истории икон, разных школах, способах и манерах письма, но это были просто технические подробности ремесла, приносящего доход.

Иногда он ходил на открытие храмов, в реставрации которых принимала участие жена. В основном ради бесплатного обеда после службы, небесные аспекты литургии его мало интересовали. Как-то так получалось, что Праведника всегда выделяли из толпы, интересовались фамилией, начинали расспрашивать и, узнав, кто он такой, тут же приглашали на банкет. Кормили спонсоры знатно, а после обеда батюшка, отозвав в сторону и тряся длинной бородой, уговаривал приходить еще, но Праведник ни разу не воспользовался ни одним из этих любезных приглашений.

Когда он узнал Бога, его отношение к промыслу жены резко изменилось. Праведник постеснялся рассказать раввину об источнике доходов, отделавшись общими фразами о Софьиной работе в художественном кооперативе. Он говорил абсолютную правду: реставрационный бизнес изначально оформили как кооператив на имя неизвестного инвалида, чтобы воспользоваться всеми причитающимися скидками и льготами.

«Мало ли чем люди зарабатывают на жизнь», — утешал себя Праведник, но беспокойство глубокой занозой сидело в сознании. Самым простым и логически правильным решением было попросить Софью поискать другое приложение своему трудолюбию. Но об этом Праведник даже думать боялся: засыпать собственными руками единственный родник, увлажняющий семейную почву, казалось немыслимым.

Однажды ему приснился странный сон. Он понимал, что спит, но события прорисовывались четко и выпукло, точно наяву. В комнате-мастерской, прямо под огромной иконой, привезенной из Далматовского монастыря, сидел на стуле Ребе. Праведник видел его только до пояса, ниже белело непонятное марево, скрывающее ножки стула и ноги Ребе.

— Посчитай, сколько это весит, — произнес Ребе, протягивая Праведнику полоску листового золота.

Тот стал лихорадочно соображать, как выйти из положения. Кажется, нужно определить объем и умножить его на удельный вес. Вес можно отыскать в справочнике, а объем вычислить, измерив штангенциркулем ширину, высоту и длину листика. Но где отыскать справочник и откуда взять штангель?!

— С Божьей помощью, — уклончиво ответил Праведник, почтительно принимая листик, — я все выясню в самое ближайшее время.

— Нет! — решительно отказал Ребе. — Есть вещи, которые нужно знать самому. Без всякой помощи.

Он обернулся и ткнул пальцем в икону. Из пальца вылетела молния, раздался страшный грохот, икона рухнула на пол и разлетелась на куски.

— Уф, — Праведник сел на постели. Сердце бешено колотилось, во рту пересохло. Светящиеся стрелки будильника показывали половину второго ночи.

— Ох, — поднялась рядом Софья.

— Ты чего подскочила? — спросил Праведник, опуская ноги на пол.

— Тут только глухой не проснется. Там взорвалось что-то, — Софья испуганно указала на дверь в мастерскую.

— Идем, посмотрим.

В мастерской все было по-прежнему, кроме огромной иконы из Далматовского монастыря, той самой, с выжженными огоньками лампад язычками вдоль нижней лузги. Софья долго колебалась, оставить их или восстановить левкас и закрасить прожженные места. В конце концов она решила ничего не менять. Хотя икона была сравнительно новой — лет сто, не больше, подпалины придавали ей вид древнего, намоленного образа.

Удалив слой грязи и копоти, Софья повесила ее сушиться на стену. Для этого ей пришлось прибегнуть к помощи мужа — сама поднять толстенную доску размерами полтора метра на метр она не могла.

Икону подвесили на толстой бельевой веревке, клочки которой валялись на полу, а сама икона, вдребезги разбив табурет, стояла, прислонившись к стене. Поглядев на лик, Праведник совершенно четко увидел, что его глаза закрыты.

Выслушав рассказ Праведника, раввин несколько раз потер лицо ладонями, словно хотел избавиться от прилипшей грязи.

— Значит, это ваш единственный источник пропитания? — наконец спросил он.

— Да, — подтвердил Праведник.

— Почему ты раньше ничего не рассказывал?

— Стеснялся.

— А сейчас почему решился?

— Так ведь Ребе велел, — удивился Праведник.

— Понятно, — раввин вел себя как человек, получивший ошеломительное известие. — Понятно. Сделаем так, — сказал он после долгой паузы. — Во-первых, твоя жена немедленно заканчивает все дела с этими… — он поморщился, словно забыв слово.

— Иконами, — подсказал Праведник.

— Да-да, — снова поморщился раввин. — На первый месяц я вам помогу выкрутиться.

— А дальше? — спросил Праведник.

— Дальше посмотрим. А пока напишем Ребе, попросим совета.

Когда подробное письмо улетело по невидимым интернет-проводам, Праведник отправился домой. Разговор обещал быть не из легких.

Выслушав мужа, Софья презрительно оттопырила нижнюю губу.

— И сколько он тебе даст? А что будет в следующем месяце? И как долго ты предполагаешь существовать на подачки?