Ведьма по профессии

— Это конец, — припечатала я, уже подумывая бежать за студентом. — Теперь все узнают.

— Если для тебя это так важно, не узнают. Оставь это мне.

Когда мужчина говорит подобные слова с таким уверенным видом, когда целует так мягко и нежно, легко касаясь пальцами подбородка, не верить ему просто невозможно.

Не хочется не верить, потому что убеждают и слова, и жесты, и ладонь, что крепче сжимает бедро.

Дверь кабинета снова открылась.

— Что я непонятно сказал?

Рейвар резко повернул голову, пока я, сгорая от стыда, пряталась у него на груди. Почему-то прорывался нервный смех, но стоило мне услышать ненавистный голос, как истерика моя прекратилась, даже не начавшись.

— Что здесь происходит? — произнес ректор этой проклятой академии.

— Ничего особенного, — спокойно ответил Прайвс-младший. — Это называется отношения, но вам, дорогой дядя, эта тема неизвестна. Как и то, что в дверь необходимо прежде стучать.

— Так, с тобой я потом поговорю, освободи кабинет, — безапелляционно приказал Артимус племяннику. — А ты…

— В уставе академии нет запрета на отношения между преподавателями и учениками, — перебила я мужчину.

— Появится, — коротко и ясно, но злость моя оказалась сильнее.

Она смешивалась с так и не разразившейся истерикой.

— И что вы сделаете? — спросила я с вызовом. — Уволите меня? Так я с радостью.

— Оштрафую, — пригрозили мне цинично. — Хочешь работать бесплатно, а то и в долг?

— Не смей с ней так разговаривать. — Рейвар встал в стойку и призвал из пространственного кармана меч.

— Я сказал покинуть кабинет. — Двуручные мечи появились в руках у ректора. — Или хочешь помериться силами до полнолуния? Так я тебе сразу скажу, я сильнее.

— О чем вы? — Я решительно ничего не понимала.

— Не твое дело, ведьма, — отбрил меня Артимус. — Исчезни.

Что-то произошло, изменилось в единый миг. Я чувствовала, как злость трансформируется в нечто совершенно иное. В ярость, все заполняющую, и я это совсем не контролировала.

В кабинете вдруг стало темно. С грохотом распахивая окна, срывая щеколды, внезапно задул сильный ветер. Все мои бумаги взвились вверх, а напряжение во мне все нарастало и нарастало.

Я видела ничего не понимающие лица мужчин. Хорошо ощущала их смятение, но в то же время и собранность. Они словно готовились к худшему, и это худшее их настигло. Будто взрывая меня изнутри, из меня полилось голубое сияние, но оно ослепило лишь на секунду, а когда пропало, оба мужчины отлетели к стене, ударяясь.

Голос мой будто мне и не принадлежал. Да и не я это говорила. Я наблюдала за всем происходящим словно с высоты — сверху вниз, воспарив над полом.

— Никто не смеет приказывать ведьме из рода Булуар! В ночь, когда голубая луна скроется за темнотой, когда тяжелые тучи упадут на землю, покрывая ее, только один из вас останется в живых. Только одному достанется вся сила рода. Да потекут кровавые реки, да взойдет кособокое солнце, да утонет мир в пахучей зелени. Холодное сердце умрет, возрождая огонь, — произнесла я, казалось, на одном дыхании.

И упала замертво. Мне это привиделось именно так, но на самом деле я просто потеряласознание.

Пришла в себя я уже в целительском корпусе. Поняла я это потому, что рядом со мной сидела женщина в наряде целителя — золотой мантии. Она торопливо отсчитывала черные капли из флакона в мерную ложку и искренне обрадовалась, стоило мне открыть глаза.

— Ну наконец-то! Я уж думала, ты к праотцам отправилась.

— Как я сюда попала? — Разместившись удобнее, я села, облокотившись на подушку.

— Ректор тебя притащил, а племянничек кота твоего приволок. Рот открой. — Послушно открыв рот, я с трудом проглотила черную жижу, которая даже на вкус была как грязь. — Он у нас все желе сожрал. Хвостатый, очнулась твоя болезная!

Окликнув Аристотеля, целительница задернула ширму, но прежде ко мне на кровать запрыгнул фамильяр. К нему я шепотом и обратилась, потому как больше было не к кому:

— Что это было?

— Как что? — удивился хвостатый и ошарашил новой информацией: — Сила к тебе пришла родовая, значит, достойна ты быть ведьмой из рода Булуар. Теперь можешь свободно магией пользоваться.

— А до этого что, не могла?

Да я же и зелья варила, и заклинания читала! Успешно, между прочим!

— Могла, но ограниченно, — с явной неохотой пояснил Аристотель. — Как бы тебе объяснить. Тебе сейчас все знания рода твоего достались. Теперь тебе не нужны бабушкины записи, ты сама все знаешь, стоит только захотеть вспомнить. Поэтому знания и хранят в семье. Они доступны только роду.

— То есть… Нет… Ладно, потом разберусь. Лучше скажи, что за чушь я несла? Что-то про кровь, реки…

— А об этой тайне лучше дома поговорить, — шепот кота стал заговорщицким. — И кстати, тебя освободили от бала.

Празднество должно было начаться сразу после ужина, но я понятия не имела, который сейчас час. Впрочем, меня уже это заботить не должно было. Освободили — и ладушки!

Сноровисто заправив кровать, я поспешила скорее скрыться в своем доме, хотя целительница и пыталась меня удержать. Она кричала что-то про слабость мне вслед, но я ничегошеньки не чувствовала. Наоборот, ощущала себя отдохнувшей и наполненной энергией.

Я желала узнать подробности. И кот мне их с удовольствием сообщил, состроив похоронную мину:

— Род Прайвсов давно и надежно проклят. Ведьмами из рода Булуар.

Я как стояла рядом со столом, так и села мимо стула. Но не растерялась. Ойкнув от боли, подтащила к себе стул и все-таки решила не вставать, ибо это же явно только начало рассказа.

Облокотившись на стул, я тихо попросила:

— Продолжай.

— Согласно этому проклятию, в роду Прайвсов рождаются только близнецы. Но не сразу, не из одной утробы, а с разницей в несколько, а то и в десятки лет. Твоя пра-пра-пра и много раз прабабушка таким образом решила ослабить силу их рода, шобы извести их черное колдовство. Как только рождается второй близнец, а два редких небесных явления соединяются воедино, они сражаются до смерти. Один поглощает магию другого и становится цельным.

— Какие два небесных явления? — голос мой сел от охватившего меня ужаса.

— Затмение и второе полнолуние за месяц. В один день.

— И когда наступает эта великая дата? — Мой филей уже чуял неладное, но я хотела это услышать.

— Через двадцать шесть дней. Они сразятся, и останется только кто-то один.

— Капец, — подвела я общие итоги этого заседания. — Слушай, а у нас есть что-нибудьгорячительное?

— Могу предложить наливку на…

— Неси, — махнула я, не дослушав и все-таки пересела с пола на стул. Притащив огромную бутыль и большую кружку с водой, Аристотель отсчитал в нее ровно десять капель наливки. — Издеваешься?