Ведьмина доля

— Уля, не при детях же!..

— Жор, не лезь под руку!

— Дивчина, закрой глазки, мала еще…

В солнечном сплетении нащупался пульсирующий комок. Я осторожно надавила, и наблюдатель конвульсивно дернулся. Я уплотнила воздух, прижимая к полу его руки и ноги, и предупредила:

— Уши зажмите. Орать будет.

— Ты такое уже делала? — Зойка и не думала слушаться.

— Да. С нечистью, — которая ловит дар. И силу. И… — Жор… займись!

Призрак послушно зажал девочке уши, и я сильно надавила на солнечное сплетение, пропуская через ладони горячий воздух, расплавляя и разжижая тугой сгусток. Наблюдатель, на удивление, не орал, а сипло матерился. Комок смягчился, расплылся тонкой желейной лепешкой, и в теплом коридоре враз стало сыро и гнилостно, как в заброшенном погребе. И Гоша некстати очнулся. Приподнял голову и уставился на меня безумным взглядом.

— Терпи-терпи, — ободряюще улыбнулась. — Еще чуть-чуть…

И сильнее нажала на сгусток, пропуская через него новую порцию воздуха. Наблюдатель закатил глаза и захрипел. Из кожных пор тонкими курящимися ручейками начал сочиться туман.

— Жор, принеси из ванной косметичку!

— Яку?

— Красную.

— Дитё, ушки закрой.

Зойка и не думала закрываться. Жадно следила за каждым моим движением, подавшись вперед.

Я сдула с глаз завитки волос и уплотнила воздух вокруг Гоши, собирая туман в сферу. Ручейки недовольно дергались, метались, стучась о «клетку», переплетались друг с другом.

— Вот. А шо там надо?

— Нашатырь. И йод.

— А зелья? — удивился Жорик, доставая бутыльки.

— Это не смертельно. Уже — нет.

Туман иссяк. Я на всякий случай ощупала шею, грудь, плечи и живот нежданного гостя, но других сгустков не было. И пульс замедлился, и глаза стали нормальными, человеческими — черная точка зрачка, темно-серая радужка и красные пятна лопнувших сосудов. Я нарисовала на тяжело вздымающейся наблюдательской груди йодовую сетку, прижгла кровоточащие царапины и сунула ему под нос ватку с нашатырем. Срочно в чувство… проверить одну догадку — случайную, безумную, но… возможную.

Гоша оглушительно чихнул, дернулся, стукнувшись затылком об пол, и открыл глаза.

— Всё, — я размяла кисти рук, — подъем.

— У-ульяна? — он шумно выдохнул и вцепился в мои ноги. — А где я? И что тут?.. — сел, осознал позу, уставился на меня и пробормотал: — О, чем дело пахнет…

Полез целоваться и получил по физиономии.

— В себя пришел, наблюдатель хренов! Вломился без приглашения — так хоть веди себя прилично!

Гоша моргнул и очумело огляделся:

— А я что, у тебя? А как я здесь?.. — и запнулся. Но не отцепился.

— Что последнее ты помнишь? — я постаралась смягчить тон.

— Ничего…

— Что значит, «ничего»? — гипнозом владею ужасно, но попробовать можно. Я настойчиво посмотрела в воспаленные глаза: — «Скорпионов» помнишь? А мумию?

— Это… да, — наблюдатель зачарованно смотрел на меня, не моргая.

— А потом? Куда пошел?

— К машине.

— Дальше?

— Не помню.

— Ладно. Посмотри на меня. Ничего не замечаешь? Видишь что-нибудь новое, чего раньше не видел?

— Брови, что ли, выщипала? — Гоша начал приходить в себя.

Да, провал…

— Будь серьезнее! Смотри внимательно и говори, что не так!

— Глаза разные, — заметил удивленно.

— А еще?

— А почему?

— Еще что-то видишь? — я не отставала. — Закрой глаза и смотри.

— Как? — он иронично поднял брови.

— Молча. Делай, что говорят! — я начала сердиться.

Наблюдатель зажмурился.

— Вокруг тебя воздух… рябью. И светится… справа. А слева — темное пятно. Всё, вроде.

Я взяла его левую руку и пережала вену на локтевом сгибе.

— Задержи дыхание. Раз, два…

Ослепительное Пламя рассыпалось белыми искрами. Жорик неоригинально повторился русским и общеизвестным. Зойка ахнула. Я устало отпустила наблюдательскую руку. Что и требовалось доказать. Время, как сказал Кыс, — это водоворот, и сейчас на моих глазах оживает то, что спало в старых руслах тысячелетиями.

— Уля, — голос Жорика дрогнул, — это ж нонсенс! У мужчин нет «углей»! И Пламени быть не может!

— Я в курсе, — отозвалась мрачно и попыталась сползти с наблюдателя, но он вцепился в меня мертвой хваткой и как рявкнет:

— Что все это значит, ведьма? Что ты со мной сделала?

— Руки убери! — рявкнула в ответ и снова попыталась смягчить тон: — Ничего опасного я не делала. Только убрала излишек силы. Ты подцепил чужой «уголь». И в твоих интересах попытаться вспомнить, что еще случилось. Я тебя просмотреть через воздух не могу — ты закрыт стеной. Так что иди… в душ, очухивайся и вспоминай. А потом приходи на кухню, если силы остались. Сказку расскажу. А сейчас… отпусти. Не то опять схлопочешь.

И между делом глянула на Зойку. Вероятно, стену ей никто не ставил. Это просто часть исконной силы. Гоша неохотно разжал руки, и я кое-как встала. Ужасно затекли ноги, и от злоупотребления силой начало штормить. Поход в архив откладывается еще на пару дней, да.

— Полотенце — в шкафчике, а штанов твоего размера у меня нет, — сообщила из кухни, включая чайник. — Но есть стиралка с сушилкой. Да, и дверь не запирай. Мало ли, в обморок грохнешься.

Наблюдатель, гордо промолчав, от стены к стене удалился в ванную. Я вернулась в коридор, собрала косметичку, вручила Кирюше гостевую куртку и задумчиво посмотрела на сферу с туманом. Плети переплелись и пульсировали. Руку приложи — почувствуешь стук крошечного сердца.

— Уль, а что это? — Зойка тоже смотрела на сферу. Сна — ни в одном глазу. Зато я отрубилась бы немедленно и с удовольствием.

— Послед. Остаточная сила нечисти, — я присела рядом с ней на корточки и осторожно спросила: — Зой, ты не знаешь, Алла не была… такой, как ты?

— Мама говорила, она нам родственница, но очень дальняя. А что?

— Позже расскажу, — и задала новый вопрос: — А с тобой не случалось того же, как… с ним?

— Случалось, — девочка кивнула. — Дважды. Один раз — давно, я совсем маленькой была, и после этого я услышала тетю. А второй раз…

— …перед отъездом? — уточнила. — И поэтому Алла забрала тебя и бегом сюда?..

Зойка снова кивнула. Теперь понятно, откуда в ней столько тумана и почему случается частичная трансформация… Послед убрали плохо, клочья остались. Но сейчас с ним возиться уже поздно — срослись. После Ночи выбора рассосется.

…и ночью убили ведьму, а утром девочка проснулась с силой, днем убили ведьму — ночью у наблюдателя образовалось Пламя. Старо предание, но поверить в него придется нам всем. И так же дружно молчать об этом. А ведь есть еще одна убитая…

Я сварила кофе и сунула в микроволновку остатки плова. Зойка забралась с ногами на диван, а шокированный Жорик сел рядом. Кирюша, судя по возне, рылся в наблюдательской куртке. И пусть, может, что интересное найдет…