Ведьмина печать. Ловушка для оборотня
Шрифт:
Моложавая женщина осматривала гостью внимательно, обращая внимание на каждую мелочь, но и Юлиана с любопытством разглядывала ее, сверяя слова Талазы со своими наблюдениями. Наконец, тетка Асаара заговорила:
— Если удовлетворила свое любопытство, можешь идти.
Юлиана выдержала паузу, подбирая слова.
— Любопытство — не грех. Грех — бесчувственность и равнодушие. Мне, правда, искренне жаль, что вам приходится жить в таком месте осенью.
Хозяйка молчала и продолжала давить взглядом. Хоть она и была гораздо ниже,
— Я могу вам помочь? — других слов Анка не нашла.
— Это чем же? — сквозь усмешку, прикрывающую горечь, спросила собеседница.
Юлиана и сама не знала. Понимая, что молчать нельзя, растерянно поскребла грязный пол носком перепачканного сапожка и ответила:
— У меня с собой теплые вещи, могу ими поделиться.
— Не уверена, что придутся впору.
— Зато теплым плащом можно укрыться. Всяко теплее. Вон, как здесь ветер гуляет.
Удивленная женщина склонила голову на бок.
— Какая ты добрая, — прозвучало, как издевка.
— Какая уж есть. Я, вообще-то, не злая.
— Еще жалостливая. Того и гляди разрыдаешься.
— Как не зарыдать: предлагаешь людям последнее, еще и насмехаются, — Анка тоже склонила голову набок. — А еще я скромная, потому робко прошу: подайте водички, а то так кушать хочется, что ночевать негде.
— Если к скромности прилагается такое же трудолюбие, то ты награда Богов, — на лице тетушки появилась кривая улыбка, но глаза стали холодными.
— А от божественного дара не отказываются! — Анка понимала, что дело плохо и терять нечего.
— Впусти уж! — раздался из глубины дома почти детский, чистый голос.
Хозяйка смерила гостью странным взглядом и отступила на шаг, пропуская в дом.
Когда дверь затворилась, Юлиана обвела комнату взглядом. Нищета, убогость и женщина, которая достойна не такого окружения. Не говоря ни слова, протянула сумку.
— Не жалко нарядов?
— Приходилось обходиться и без них.
— И как?
— Неприятно, но не смертельно.
— Мудрости в тебе нескончаемая чаша.
— На донышке плещется немного.
— Расплескалась? — спросил детский голос откуда-то сверху.
— Поделилась. Раздавать умные советы не жалко. Можно отсыпать по несколько в каждые руки.
— С мудреца спрос.
— Всегда можно свалить на кривые руки.
Тетка Асаара недобро рассмеялась.
— Просим прощения, но нам нечего предложить тебе, гость, кроме крыши над головой.
— Даже воды?
— Жаровня давно остыла.
«Меня пытаются выставить за дверь!» — подумала Юлиана.
«После пожара у них могло совсем ничего не остаться», — ответила цветочная хозяйка.
«Совсем-совсем? И ничего не вынесли?»
«Сравнила магическое пламя с обычным!» — хмыкнула Талаза.
«И кто постарался?»
«Догадайся!»
Осмыслив сказанное, Анка поперхнулась.
— Какая вежливая гостья, без угощения, а давится! —
снова раздался едкий голосок сверху.— Кх — кх, — откашлялась Юлиана, — я так тронута вашей добротой, что дыхание сперло.
«Не перегибай! Сначала спалили дом, припугнули, а потом к погорельцам пожаловала ты — нахалка! Между прочим, из-за тебя. Оули посоветовала Асаару найти книгу, где можно было бы узнать про твой знак и найти нанимателя».
«Я не знала! А знала бы, не пошла!» — рассердилась Анка.
«Им скажи!»
— Я не знала, — грустно пролепетала она вслух.
«Идиотка!» — взвизгнула Талаза.
— Что? — спросила тетка Асаара, обнимая себя руками. И хоть Анка была не спец по коммуникативным жестам, понимала: терпение женщины заканчивается.
— Я, правда, не знала, что у вас такое отчаянное положение.
Хозяйка дома встала и безмолвно открыла входную дверь. Когда она с грохотом захлопнулась за спиной, хозяйка цветочного дома рявкнула:
«Куда пошла?!»
«Еды попросить у жирдяя. Две Ули или как их там — голодные и злые».
«Думаешь, они примут твои объедки? У той, из-за кого спалили дом?»
«Каким место… — Анка запнулась. — Не понимаю логики в поступках! Если только Асаар увидит, до чего их довели, придушит меня».
«Не посмеет! Ты чужая собственность!» — торжественно объяснил голос в голове.
«Так вот как?! Либо отымет, либо придушит — результат один! Отличный план!»
«Нанимательница перестаралась — это между нами. И стоит только Асаару увидеть их, он обозлится и больше не обратит на тебя внимания! Потому и решили, и поглумиться, и положение подправить».
«Подправите: увидит, придушит, и план удался!»
«А хоть и так!» — разозлилась ведьма.
«Зачем глазки строить учила? Чтобы померла, изящно хлопая глазами?»
«Не знаю, пожалела тебя».
«Быть может, и сейчас пожалеешь? Подскажешь, как, не мараясь, уговорить Слапа поделиться едой?»
«Так и быть, сжалюсь. Шагай быстрее, пока я не уснула!»
Повторное появление высокой незнакомки Брада встретила с беспокойством, но и любопытством. Женщина подошла неспешно и холодно спросила:
— Хочешь дар от госпожи Талазы?
— Хочу! — трактирщица вытянула большую голову и подобострастно закивала.
— Свежей горячей еды на трех человек. Теплых одеял. Живо!
— Мигом! — Брада скрылась на кухне. Звон посуды и громкий топот красноречиво говорили о ее стремлении услужить.
«Да за такой дар она должна полную луну кормить тебя, их и перевертыша!» — пробурчала хозяйка цветочного дома.
«Кого?» — уцепилась за слово Юлиана, но Талаза молчала.
Совсем скоро выбежала запыхавшаяся трактирщица.
— Госпожа, я выбрала все свежее. Немного, но сготовлю и… и принесу куда скажете! — таких преданных, исполнительных глаз, источавших почтение и почти любовь Анка за всю жизнь не видела ни у одного работника.