Ведьмина печать. Ловушка для оборотня

Асаар не слушал. Он не был бесстрашным и бескорыстным, но жалость к близким и здравый смысл толкали на отчаянный шаг. Слишком все идеально совпадало, и Сар все больше убеждался в подозрениях: причина слабости Аолы в нем, а родовое проклятье, терзавшее ее, — прикрытие.

«Сейчас страдает она. Потом наступит черед тетушки. Потом? Ана…? Да, избегу ловушки, но останется ли свобода, отстоянная ценой близких, такой же сладкой и пьянящей?»

Он видел единственный выход. Вырвав руку, резко встал. Тетушка заголосила, рухнула на колени и обхватила руками его ногу. Ее отчаянное рыдание и жалость терзали, и Асаар, еще не покинув комнату, чувствовал себя опустошенным и слабым.

Оули крепко держала, пытаясь остановить его, поэтому Сару пришлось наклониться, потянуть ее вверх за плечи, и, когда она разомкнула руки, посадил на дальний край кровати. Пока тетушка со слезами и рыданиями спускалась на пол, вылетел из покоев.

Когда Оули распахнула дверь — коридор был пустынным и тихим, но она знала, к кому он пошел.

Время торопилось, отсчитывая мгновения.

«Чего бы ни стоило, добуду камень!» — оглядевшись по сторонам, убедился: его никто не видел, и без стука толкнул дверь в кабинет.

Фран от неожиданности вздрогнул, но, увидев неожиданного гостя, быстро взял себя в руки и паскудно осклабился.

— Ждал тебя. Что-то понадобилось? Готов выслушать, — самодовольно произнес, откинувшись на спинку кресла, но резкий запах пота выдавал нервозность. Когда Сар цинично скривил край губ и окинул его брезгливым взглядом, запаниковал. — Заберешь силой, и он станет бесполезным!

— Лишь слабее, — гость двинулся к нему.

— Проклятье главы рода — не козни деревенской карги! Забранная силой «слеза» лишь отсрочит смерть, но не спасет! Другого не найдешь!

Хозяин замка трясся от страха и тут же упивался властью.

— Откуда подробные познания? — Асаар сжал кулаки и покрутил их, разминая. Руки чесались, чтобы открутить мерзавцу голову.

Фран побледнел.

— Причинишь мне боль, и уже никогда он не будет оберегать в полную силу!

— Плевать, — Сар подошел вплотную, и трус затараторил:

— Отымей девку!

Сар догадывался, что от него потребуют согласиться на рабство, но не понимал: зачем его дразнили и изводили Аной, если можно было изначально пригрозить причинить Аоле боль?

Между тем перепуганный и вонявший потом Фран продолжал убеждать:

— Аола получит «слезу», как будущая жена Сольфена. Если не будет наследников — брак расторгну, и камень вернется ко мне. Это условие! Но пока Сольфен таскается за девкой, дело не двигается с места! Ты покажешь ему…

— Сомнительный метод воспитания.

— Тебе не выбирать! Отымеешь великаншу — сразу же церемония помолвки, назначение даты свадьбы и «слеза»!

— Сначала «слеза», потом помолвка и остальное, — ночной гость пронзил его угрожающим взглядом и за шкирку, как котенка, вытащил из-за стола.

«От такого и охрана не остановит!» — испугался Фран и сдался.

Они шли к библиотеке. Сар ожидал, что войдут вовнутрь, однако спутник присел у двери, украшенной понизу резным растительным орнаментом, нажал на фигурный листок, и из цветка, инкрустированного цветным стеклом, ему на ладонь упал мелкий, невзрачный камушек. Увидев изумление великана, фай встал и напомнил:

— Обманешь — пожалеешь! Второго шанса не будет!

В покои сына он явился злым, взбешенным, но уверенным — из-за своих ведьм Асаар сделает все, что прикажет.

* * *

«Только живи… Только живи!» — Оули согласилась бы на все, лишь бы помочь дочери. Да, унизительно, что охрана Франа приволокла Сольфена силком, что свидетели обручения — прислуга… Не так она видела помолвку Аолы, но сейчас готова была смириться и с этим.

Асаар тоже рассуждал здраво:

«Главное выжить. А потом от любого, кто попробует причинить Аоле или тетушке зло, можно и избавиться…»

Тетушка сидела на кровати, держа за руку ослабевшую дочь, бледный Соль стоял рядом и едва сдерживал слезы обиды и злости, зато Фран улыбался. Его короткая, деловая речь — без пафосной лжи — оказалось лучшим, что можно было произнести. Не хватало лишь капли, чтобы отвращение от происходившего переполнило край терпения. Аола порывалась выкрикнуть: «Нет!», но сжимавшая руку мать, со слезами на глазах, останавливала ее.

Грубо подтолкнув сына к невесте, хозяин объявил, что свадьба состоится весной в день «Призвания плодородия». В знак серьезности намерений и доверия он вручает Аоле семейную реликвию. Однако, если Боги не благословят пару, брак расторгнут через две зимы, и украшение вернется в лоно семьи Лефов. Затем Фран торжественно надел на шею невесты кулон со «слезой», повернул лицо к Асаару и ядовито улыбнулся.

Так Аола стала невестой девятнадцатого наследного фая из Лефов, но ничего, кроме горечи, не испытывала. Душили слезы, и если бы не гордость, разрыдалась бы при прислуге и Фране, мстительно смотревшего на хмурого Сара.

* * *

Напрасно Сольфен думал, что на сегодня самое ужасное свершилось. Хотел уйти к себе, но отец схватил его за шкирку и потащил в кабинет.

— Ее скоро приведут, — сообщил отец гиганту, шедшему следом.

— Как я узнаю, что он действует? — спросил Асаар.

— Зачем? — насторожился Соль, нутром поняв, о ком они вели речь, но его вопрос проигнорировали.

После тяжелого взгляда телохранителя Оули, Фран передумал шутить и ответил серьезно:

— Сразу. Вернешься, увидишь результат, — и тогда отказ расцениваю как обман!

— Она знает?

— Зачем «радовать» преждевременно. Один слизняк есть, а слушать вопли двоих — свыше моих сил. Придется кому-то заткнуть рот.

— Ей не надо, — отрезал Асаар. — За ней сходу сам.

— Зачем вам Ана? — обернулся напуганный Сольфен и получил от отца оплеуху.

— Для твоего урока! — прошипел Фран. — Чернь не обхаживают. Девок берут и делают с ними, что пожелают!

Не успел Соль открыть рта, удар по животу согнул его пополам.

— Ты забылся, мой мальчик, забыл, что я говорил тебе. Ушлая девка окрутила тебя. Но я закрывал глаза, пока ты не стал портить мой план. Вижу, если тебе не помочь повзрослеть, так и останешься наивным слепым глупцом.

Сольфен закричал и получил еще удар. По меркам Асаара не сильный, однако смотреть, как Фран безжалостно ломал единственного сына, было тягостно.

«Если к сыну нет жалости, на что он решится, чтобы усмирить Аолу и тетушку…» — невыносимо давила мысль, что, став рабом, подвластным чужой воле, они окажутся во власти ушлого, мстительного подлеца без защиты… — он шел, стиснув зубы. — Выполню договор и, пока тварь рядом, сверну шею!» — приняв решение, успокоился. Оставалось только придумать, как не дать насладиться Франу унижением Аны.