Ведьмина печать. Ловушка для оборотня
Шрифт:
— Вот это дубина! — сорвалось у охранника, что стоял к ним ближе остальных.
Юлиана нутром поняла: Сару неприятно, зато он перетянул внимание на себя. Она стояла на коленях и боялась пошевелиться, чтобы не разбудить в зрителях желание.
Игнорируя замечания, Асаар осторожно приподнял подол нижней рубашки, ровно на столько, чтобы показать минимум, и коснулся головкой ее лона.
— Не тяни! Или тебе помочь? — ухмыльнулся Фран.
Асаар невозмутимо бросил:
— Фехтующим палкой не следует поучать обладателя увесистой палицы, — и, не обращая внимания на его ярость, плюнул
Первые движения были бережными, но с каждым толчком сдерживаться было тяжелее. Руки сильнее сжимали ее бедра, притягивали, оглаживали. А потом он навалился на Ану со спины и распластал на полу, желая не только быстрее кончить, не мучая ее, но и скрыть от жадных, внимательных глаз. Он двигался быстро, грубо, а она после каждого толчка шумно выдыхала, а потом, сдерживая крик, Асаар резко выдохнул: тело охватила легкость, зато в душе тягость стала невыносимой, хоть вой. Он думал, что как только проникнет, на нем проступит рабская печать. Из-за напряжения чесалась кожа то тут, то там, но ни метки, ни других проявлений пока не было…
Франа подмывало отомстить великану, но представив себя, взбирающегося на великаншу, как ручкой кобелек на сторожевую, передумал. Оглядев кислые мины Югра и Темиха, отметил: та же мысль посетила и их.
Асаар поднялся, неспешно натянул штаны, давая каждому рассмотреть его плоть, пугающего размера, потом за шкирку поднял Ану и, бросив:
— Мы квиты, — выволок ее за дверь. Однако, едва переступили порог, разжал руку и резко опустился на колени.
— Тетушка!
Анка не узнала его голос — испуганный, взволнованный. Повернулась, и взгляд упал на склонившегося над бесчувственным телом Асаара. В сумраке коридора редкие лампы отбрасывали тени на пол, и темное платье Оули легко было не заметить, если бы не выделявшиеся светлые пятна лица и рук.
«Неужели умерла от разрыва, не выдержав, что ее оборотень станет рабом?» — подумала с долей ехидства. Чужой беде радоваться грех, но сейчас Юлиана ненавидела ведьм, значивших для него больше, чем она.
— Тетушка…! Зачем?! — ошеломленный Сар осторожно поднял ее. Сцепленные на животе, пальцы Оули расцепились, одна рука соскользнула и повисла, и только теперь она разглядела: кисть покрывали странные знаки, выведенные красной тушью, смотревшиеся чужеродно и зловеще на бледной, обескровленной коже. И хоть лицо женщины выглядело умиротворенным, пугало неестественным цветом.
Услышав его голос, Оули не открывая глаз, попыталась улыбнуться. Сар резко раскис, и Анке даже показалось, что он вот-вот расплачется. Трогательный миг, подчеркивавший сплоченность Асаара и ведьм, усилил горечь, и она сделала шаг, чтобы уйти, но он схватил ее за подол.
— Нельзя возвращаться. Фран пьян, взбешен и так просто не отступит.
Анка упрямо пыталась высвободить подол.
— И к Талазе не стоит. Твой наниматель не в духе, и цветочнице не до тебя.
Она смотрела искоса, с недоверием, и Сар терпеливо пояснил:
— Тетушка расплатилась жизненной силой, запирая печать. Я не в рабстве.
К его удивлению Ана не расстроилась, лишь раздраженно буркнула:
— Все в этом мире через …опу! — рванула юбку и припустила от него. Сар вздохнул
и пошел следом.— Чего надо? Спас Аолу — замечательно. Выхаживай тетку и отстань от меня!
— Отстану, когда Фран угомонится. Он…
— Знаю, — отрезала Юлиана. — Будь другом, отцепись. И вообще, иди, невесту карауль. Сольфен тоже не в духе, — махнула рукой, указывая путь.
«Пожертвовал собой, чтобы спасти Аолу. А тетка сохранила ему свободу, едва не скопытившись. Как трогательно! Вот из-за таких печать не сработала, и снова я крайняя! — раздражение нарастало по мере осознания: — У меня изначально не было шанса. Некоторые, даже женившись, всю жизнь прибегают по первому зову сестры, матери, родни… Ну, на фиг. На-до-е-ло!»
Подойдя к своей комнатушке, Анка снова указала, куда Асаару следует катиться.
— Ты должна быть со мной! — продолжал настаивать он.
— Своим ведьмам приказывай!
— Фран не из тех, кто отступает от задуманного. Он хотел и Сольфена заставить. И пока бы тот отпирался, избивал бы тебя.
По усталому взгляду, скорбным губам Асаара она поняла: он не пугал, а предостерегал, желая уберечь ее от беды. Обида и злость подталкивали поступить назло, однако сдержалась. Поколебавшись, открыла дверь, вошла и демонстративно нырнула в постель.
«Если твоей ведьме нужно одеяло, позаботься сам! А на мое даже не рассчитывай!» — укрылась с головой и до боли сжала кулаки, чтобы сдержать слезы.
Не желая показывать слабость, Ана давила всхлипы, а он не смел подойти. Сделав выбор, поступил по совести, по долгу, как и должен был, однако теперь его снедала мучительная жалость к ней. И к тетушке, решившей спасти его так же, как он Аолу.
«Хоть разорвись…» — грустно подытожил.
В узкой комнатушке Аны кроме постели и сундука ничего не было, поэтому уселся на пол, продолжая держать ношу на руках.
Сквозь чуткий сон Юлиана услышала, как у двери кто-то громко перешептывается.
«Асаар с теткой? — прислушалась и вздрогнула: у порога стояли пьяные охранники Франа. Она узнала их по голосу. — Пришли за мной!» — сердце забилось, готовое выпрыгнуть из груди.
В щели блеснул свет. Явившиеся оглушительно забарабанили.
— Э-эй! Ты! К г-господину! Быстр-ра!
Анку затрясло в ознобе, а Сар, сверливший взглядом, безмолвно спрашивал: «Мне все еще следует отстать?»
— Открывай, д-дрянь! Или д-дверь выбьем! — грохот стал сильнее.
Не говоря ни слова, он бесшумно встал, положил тетушку на край постели и подошел к двери, — Анка неотрывно следила за ним, — подпер ее ногой, снял запор и с силой пнул. Она резко распахнулась. Раздались хруст и крики.
— А-а! — засипел пьяный Югр. — Убил! Убил!
— Не люблю, когда зарятся на мое, — процедил оборотень, выходя из темноты на свет. Оттолкнув ногой, оглушенного ударом Темиха подальше от порога, закрыл дверь. Демонстративно поднял Оули и уселся в другой стороне комнаты.
Когда рассвело, ушел, оставив Юлиану в смятении.
«И все равно этот поступок не идет ни в какое сравнение с заботой о ведьмах, — решила она, понимая, что проиграла, что между ними всегда будут стоять Аола и Оули. — Вот и будь с ними, а я как-нибудь и без тебя проживу».