Ведьмина печать. Ловушка для оборотня
Шрифт:
«Там кто-то чужой!» — ударила мысль из-за сладкого, насыщенного запаха, шедшего сверху. Невероятно притягательного, чистого, но будто не настоящего.
— Ана! — крикнул с надрывом, толкнул дверь и, вместо того чтобы налететь, разорвать чужака, склонившегося над нею и державшего над ее животом руку, рухнул на пол. Не в силах ни пошевельнуться, ни вздохнуть, ни моргнуть, он с трудом издал жалкий, ничтожный хрип. И его впервые охватили неизведанные по силе страх и отчаяние.
«Все… — болью во всем теле отозвалась мысль. — Конец…»
За мгновение перед забвением пришла непоколебимая
Юлиана проснулась от грохота. Он был вроде бы во сне, но как будто наяву.
Медленно повернула голову в поисках Талазы. Ни за столом, ни в любимом кресле ведьмы не было.
«Еще не пришла. Тогда откуда звук? И запах? — попыталась сесть, но ослабшее тело плохо слушались. — Да что ж такое?!»
Белесая взвесь, клубившаяся в воздухе, пахла вроде бы и приятно, но отталкивающе, и из-за нее неприятно щекотало в носу.
Осторожно приподнялась на локтях, обернулась на шум и застыла. У входа на полу, завалившись на бок, лежал Асаар и прерывисто, редко с надсадным свистом втягивал воздух.
«И чего только не придумает, чтобы разжалобить!» — рассердилась Анка за дурацкую шутку, но его жалкое сипения настораживало.
— Асаар! Хватит дурачиться! — собрав силы, встала с кровати и босиком шагнула к нему, желая убедиться, что это шутка. Но увидев стекавшую из его носа кровь, слюну по подбородку и распахнутые, испуганные глаза, бросилась к нему.
— Асаар! — звала дрожащим голосом, опускаясь на колени. — Асаар!
В ответ он дернулся телом, ударился головой о каменный пол и затих.
— Асаар! — Анку затрясло крупной дрожью. Не зная, что делать, схватила его руку, и самообладание покинуло ее окончательно, потому пальцы оказались холодными, в пурпурных, красноватых и голубоватых пятнах.
«Не может дышать?!» — единственное, что пришло в голову.
Прежде она никогда не делала искусственного дыхания, но сейчас не думала: получится или нет, просто обтерла рукой мокрый от слюней и крови подбородок, прижалась к его губами и вдохнула…
Ей казалось, что прошла вечность, он умер, а она просто от страха пытается делать что-то, что уже не имеет значения. И не важно, как сильно злилась и обижалась — Юлиана отчаянно хотела, чтобы Сар жил. Но из-за слабости тело отказывалось слушаться. Последний раз надавив на грудину, руки повисли плетьми. Свесив голову, Анка разрыдалась от беспомощности. Он так и не мог вдохнуть, а она от усталости не могла пошевелить даже пальцем.
Обездвиженный Сар слышал ее плачь и больше всего сожалел, что не может произнести ни слова, чтобы утешить, сказать, что все обойдется, потому что каждый ее поцелуй продлял ему жизнь. Пусть дышал еще с огромным трудом, но сковывающая тяжесть хоть и медленно, но отступала.
Он не был чувствительным человеком, однако сейчас его сердце переполняли сострадание и жалость. И не к Аоле, а к Ане, потому что в этом мире она была совсем одна, и кроме него некому было за нее заступиться.
Задыхающаяся
Талаза из последних сил поднималась по винтовым ступеням, но на середине привалилась к каменной стене и поняла, что больше не может. От перенапряжения дрожали ноги, грудь разрывало от боли, однако, представив ярость нанимательницы, если случится еще что-нибудь непредвиденное, съехала на пол и поползла на четвереньках…Услышав шорохи и частое собачье дыхание, Юлиана ожидала увидеть цербера, кого угодно, но только не ползущую на коленях хозяйку цветочного дома.
— Ах! — выдохнула ведьма и растянулась рядом с Саром. Взмыленная, со всклокоченными волосами и пунцовым от перенапряжения лицом, она лежала щекой на вымаранном в странной пыли полу, что для чистоплюйки было просто немыслимо, и пыталась отдышаться.
Ошарашенная Анка даже перестала плакать.
— Что с вами?! — встревожилась, не понимая, что происходит. — И с ним?
Женщина мельком оглядела распростертого оборотня и, заметив, как подрагивает его палец, выдавила:
— Ить… буит…
— Точно?!
— Га! Пвезло… ему.
— Что это было?
Талаза махнула рукой и прикрыла веки, показывая, что все потом…
Она и в молодости не отличалась резвостью, а уж в возрасте и подавно. Однако тревога и неожиданное исчезновение защиты башни наделили ее необычайной прытью юной галопы, что для Тудиль — горбатой старухи с единственным уцелевшим зубом во рту — излишне подозрительно.
«Вот и донесут Франу, что старая перечница скакала по замку, и начнет он нос совать… Влипла, ох влипла! Нет, нет, нет! Больше никогда, ни за что и никакого услужения. Правильно Ана сказала… Не жили богато и нечего начинать…»
— А ты… как? — «цветочница» все еще глотала окончания из-за одышки.
— Слабость сильная. Замерзла, но уже лучше.
— Вот и славно!
Юлиана смотрела на распластанных Асаара и ведьму, и ее не оставляло ощущение: она пропустила что-то важное, из-за чего они прибежали, и он угодил в ловушку.
«Неужели прибежал из-за камня?» — подумала с тоской и посмотрела на парализованного оборотня. Чтобы взглянуть на зрачок и убедиться, что все хорошо, склонилась над ним, осторожно приподняла одно веко и замерла, потому что, увидев ее, взгляд Асаара как будто смягчился. И ей даже показалось, что он пытается улыбнуться.
«Вот идиотка! Снова ищу ему оправдания! — грустно вздохнула. — Так и буду до старости набитой дурой, которую только могила исправит! — отпустила веко и начала подниматься, не желая сидеть у ног того, которому не нужна. — Полегчало, и ладно. Встанет, пусть катится к ведьмам!»
— Как он тут оказался? — первой спросила Талаза, когда отдышалась.
— Не знаю. Я проснулась, а он лежит.
— А до этого?
— Приходил Соль…
— Как приходил?! — перебила «цветочница». — А защита башни?!
— Н-не знаю, — растерялась Юлиана. — Я думала: это вы его впустили. Он вошел, сказал, что хочет сделать подарок, вручил и ушел.
— И где подарок? — насторожилась ведьма, даже отвлеклась от Асаара, которому вливала в рот снадобье, чтобы придать немного сил и побороть действие яда.