Ведьмина печать. Ловушка для оборотня

Анка посмотрела на Сара и поймала его тяжелый взгляд.

— Сумасшедшая наследная ведьма с сильным даром — опасность для всех, поэтому Гата держала ее в кандалах. Она еще надеялась, что родиться ребенок с даром, вливала силы, чтобы победила кровь Хитрых. Пока тратила силы на тебя, ослабла. Рассказать о причинах ослабления дара не могла, поэтому на Совете Избранных решили, что она истощила свой запас и выгорела. Так Гата Хитрая — честолюбивая женщина лишилась не только дочери, но и положения. Уехала на окраину и спряталась ото всех, ожидая твоего рождения. А родился ты — оборотень с небольшим даром. Она лишилась последней надежды. Родить еще она не могла из-за возраста, усталости, отчаяния. Дочь окончательно сошла с ума. И тебя видеть не желала, потому что ты обращался и напоминал о горе. И ей ничего не оставалось, как сменить имя, родовой символ и заняться истреблением ненавистного наследия Атины и других оборотней. Тебя она хоть и ненавидела, но убить не смогла. А потом ты подрос и сбежал. Так что ты скорее творение бабки, чем Атины.

— Не верю!

— Знаю, мой рассказ звучит ужасно, но я подумала, что лучше сама расскажу тебе. Я видела его. И если бы в лесу встретилась с ним, умерла на месте.

— Я тебе противен? — Сар не сводил с нее глаз.

— Нет.

— Почему?

— Не знаю, люблю ли? Возможно, нет, но у любви ведь много разных примет.

— Не так, — улыбнулся он.

— Какая разница, — вздохнула Юлиана. — Ну, назовем дочь Гатой?

— А Атиной она ее любить не будет?

— Не хочу, чтобы дочь напоминала ей о горе. А если соединить Гата и Атина…

— Получается Гатина, почти как…

— Гадина, — вздохнула Юлиана.

— Ужасно. Но и Гатой не хочу. Если только ради тебя.

Анка улыбнулась и бросилась ему на шею.

Асаар наклонил голову и прижался к ней.

— И зачем тебе нужен раб-оборотень, домашнее животное госпожи ведьмы? — он тряхнул руками в кандалах.

— Ты не раб. Госпожа Гата сказала, что у них в роду отродясь рабов не было, а у ее Гаточки и подавно не будет.

— Тогда зачем издевалась?

— Испытывала. Истребить тебя, как остальных, не могла, поэтому искала предлог. Вдруг ты окажешься мерзавцем.

— Какая жалостливая бабка! — съязвил Сар, за что получил увесистый толчок от невидимой сущности, от которого упал на спину, а вместе с ним упала и Юлиана. Но оковы исчезли, как и унизительный ошейник. — А почему у меня печать Атины?

— Это была злая шутка Госпожи ведьмы. Она сидела и смотрела, как ты делал выбор, носился с теткой и невестой. Она оценила твою преданность слову, но я — нет. Поэтому не уверена, стоит ли оставаться с тобой? — Юлиана нахмурилась, задрала голову и попыталась отстраниться, но Сар прижал ее к себе.

— Теперь пусть Сольфен отдает долг.

— Длиною в жизнь? — поддела Анка. — Двум ведьмам?

— Я, конечно, верен слову. Но Итце давал обет устроить им жизнь, найти Аоле хорошего мужа. И если ты посчитала Сольфена хорошим, значит, он достойный.

— Просто так ты его не отпустишь?

— Он и сам не уйдет. Пока жил с тетушкой, привык. Они стали для него семьей. Пусть со странностями и некоторыми недостатками, но другой у него нет. Так что, пусть теперь он заботится об Аоле, а у меня есть вы. Конечно, иногда мне придется вмешиваться…

— Еще одна дурацкая выходка и принесение меня в жертву, и жертвой станешь ты! Уйду и выйду замуж за другого!

— Так вам и дам разгуляться, — в темном углу послышался тяжелый вздох Гаты. Она вышла из тени, держа на руках правнучку. — Предательства семьи не потерплю. Оули взрослая женщина, может о себе и сама позаботится. А деньгами, что оставил им, тем более. Так что, любая выходка, и двери этого дома навсегда закрыты.

Сар смотрел на нее исподлобья.

— Я привык сам решать, как мне поступить.

— Так кто тебе дороже?

— Гата и Ана. Но и тетушка мне не чужая.

— Так дадим им шанс быть с нами и служить во благо общей цели, — Гата пронизала внука темными глазами.

* * *

В конце третьего летнего месяца в столицу вернулись высокородные фа Теназа и фай Корен. Об их успешном браке только и ходили слухи. До женитьбы племянник императрицы считался сдержанным, холодным человеком, но с кроткой красавицей переменился и стал воплощением идеального мужа.

Восседая в карете, чета ехала по улицам столицы, и люди любовались красотой невесты, которая держала на руках младенца.

Гата счастливо улыбалась народу и светилась от счастья, как и фай Корен — ее муж, моложе ее более, чем в два раза. За ними следовала охрана, но особо отличался гигант, ехавший во главе колонны.

Гата Хитрая радовалась от души. Дочь не вернуть, но у нее теперь есть наследница, а потом будут и еще наследники. Есть самый верный телохранитель-оборотень, который, не шадя себя, будет защищать ее, потому что стены ее замка стали домом для его близких: дочери, жены, названной сестры и тетки.

— Вот видите, Госпожа, как все обернулась! Даже Аоле и Оули пришлось преклонить перед вами колени, чтобы добиться аудиенции у Сарны, — прошептала Талаза, скрываясь от людских взглядов в образе собаки, сидевшей в ногах.

«В борьбе важны умные верные союзники. А в их верности можно не сомневаться», — довольно хмыкнула Гата, улыбнулась и приветливо помахала приветствующей толпе рукой. Народ ликовал, и никто не знал, что с семьей племянника императрицы в столицу, очищенную отступниками от колдовства, вступают две главы колдовского рода, оборотень и еще ведьма. Тщеславные и готовые биться за свою жизнь. Тем более, что теперь у Гаты, свободной от мести, было много планов.

* * *

Юлиана положила голову на бортик детской кроватки и не сводила глаз с дочери. Сар опустился рядом, протянул руку и коснулся пальцем маленькой ручки с тоненькими, почти прозрачными пальчиками.

— Она такая же красивая, как и ты, — тихо прошептал, стараясь не разбудить дочь.

Анка чуть повернула голову и посмотрела на него.

— Будешь жить со мной?

— Не знаю, не знаю, — хитро сверкнула глазищами. — Я все еще сомневаюсь.

— А у меня с нашей первой встречи не было сомнений. Но я не мог сказать об этом, опасаясь, что нас разлучат. Разве ты не замечала моих чувств?

— Подозревала. Но было очень обидно смотреть на все твои безобразия.

— Да, было нелегкое время, — согласился Сар. Вздохнул и нежно погладил Гату. Вдруг встрепенулся, повернулся и выпалил: — А давай все забудем? А если, вдруг, нахлынет обида, посмотри на нашу Гату и вспомни, что я люблю тебя.

Юлиана закусила губу, вздохнула, чтобы не расплакаться, привередливо ответила:

— Я подумаю.

— А долго думать будешь?

— А мы куда-то спешим?

— Нет. Но все у нас не как у людей.