Ведьмина сила

— Женюсь, — пообещал он проникновенно, потирая шею. — Но…

— Но? — я напряглась.

— Сначала — дело, а потом — хоть свадьбы, хоть похороны. Идет?

Такой подход мне нравится… Но только касательно долины, не больше. Наверно.

— Идет. Доброй ночи, Стёп.

— Доброй, Мар.

А вот это вряд ли… Этой ночью я вспомню. О том, как…

Глава 7

Человек, посвятивший себя магии,

должен быть не добр и не зол,

как не добр и не зол наш Мир.

И при этом чуток переменчив и пластичен,

как сама жизнь.

То есть в идеале колдун

должен быть всяким — одновременно.

Макс Фрай «Тубурская игра»

— Рита! К тебе пришли!

Девочка не реагировала. Сидела, отвернувшись к окну и обняв колени, в глубоком кожаном кресле, маленькая, незаметная, настороженная.

— Рита, — бас начальника всех наблюдателей, Павла Сергеевича, сочился укоризной, — поздоровайся со своей учительницей.

…и не только. С этой придется и жить, раз своей семьи уже… нет. Эта — так девочка называла про себя учительницу, еще не зная, как она выглядит. Почему-то казалось, что она будет старой, толстой теткой, противной и в больших очках, пухлой и нудной, с писклявым голосом и отдышкой. Но нет. Эта оказалась другой. Совсем. Очень высокая и худая. И белая. Светлая. Белая-белая прозрачная кожа, белые-белые волосы строгим удлинённым каре. И очень светлые глаза — не то серые, то голубые. Неприятные. Из тех, в которые смотришь, ищешь эмоции, а видишь только себя.

Девочка повернула голову. Учительница, надо же… Косо и быстро посмотришь — кажется, лет двадцать. Но глаза старые. А одета совсем не как учительница. Черная майка, приспущенная с плеча, с мелкими красными бабочками диагональной вышивкой, синие джинсы, смешные туфли — черные, а носы белые. Улыбчивая. Приятная. И страшная. Чем-то интуитивным. Палач же, вдруг вспомнилось с содроганием. Эта — палач. Опытный. Потомственный. Наверно, потому и… страшная. Как ночь. Ведь мы не темноты боимся, говорила мама, мы боимся своих страхов, которые просыпаются во мраке вместе с искаженными звуками и образами. И на эту смотришь — и страшно. Не ее боишься. Себя. Того, что внутри…

— …ждет наказания, — негромко добавила учительница, читая мысли. — Да, это часть силы палача. Все люди в чем-то виноваты, все в глубине души знают, что однажды пробьет час расплаты, и за ними придут. И чем дольше бегают и прячутся, чем дольше ждут, там сильнее и мучительнее страх. И тем сильнее воздействие палача на жертву, — голос у нее был негромкий, певучий. Ужасные вещи говорила, но тихо, нежно, музыкально.

Глава наблюдателей посмотрел на нее искоса и вдруг смутился, отвел глаза быстро. Словно испугался. А она улыбнулась:

— Да, все в чем-то виноваты. Но не ты. Тебе нечего бояться. Не ищи себе вины за то, что не сделала. Еще закончишь начатое. Избавься от вины. Нам долго работать вместе, а страх будет мешать.

Работать… Звучало так по-взрослому. Деловито.

— Меня зовут Элла. А ты, — подойдя, она присела рядом с креслом, — Рита? Знаешь, с некоторых пор имя «Маргарита» стало среди ведьм очень популярным. У нас уже есть несколько в отделе. Одна — Рита, вторая — Марго, третья — Маргарита, четвертая — Маргаритка, она же Цветочек. А еще есть Маргоша. И Ритуля. И, конечно, Маргарита Викторовна, старейшая боевая ведьма. Как насчет… Мары?

— Богиня смерти? — хмыкнул в усы Павел Сергеевич.

— Ну и пусть, — тихо отозвалась девочка.

Мара… Новая жизнь — новое имя. Новая сила. И страх вдруг схлынул, но не внутри спрятался привычно, а вышел скупой слезой.

— Идем, — Элла встала и протянула руку. — Покажу тебе офис, познакомлю с девочками, а потом… Накормить тебя надо да умыть, — добавила с доброй улыбкой.

А девочка зажалась. На тонкой руке учительницы — единственное украшение, серебряное обручальное кольцо. Семья… Элла заметила ее тоскливый взгляд и поправила кольцо. Отвела глаза, зажмурилась, будто запрещая своим слезам выходить, и тихо сказала:

— Ты не единственная потерявшая. Ехидна и мою семью забрала. При последней облаве она убила всех моих. Мама, отец, бабушка, сестры, тетки… Все. Меня тогда в поход не взяли — посчитали маленькой. А на самом деле они просто знали, что не вернутся. Сберегли. Это, — и нервно провернула на пальце кольцо, — все, что у меня осталось. Не завидуй. У тебя тоже всё будет в свое время, — добавила мягко. — Пойдем?..

И Мара неловко выбралась из кресла, потерла украдкой затекшие ноги. Осталась, в чем привезли от Верховной — грязные джинсы, рваный свитер. И ожоги. Элла увидела их и из улыбчивой вдруг снова стала очень страшной.

— Они заплатят, — посмотрела девочке в глаза и повторила: — Заплатят, не сомневайся. Я научу. Наставлю. Пойдем.

И Мара несмело взялась за протянутую руку, сжала горячие пальцы наставницы.

* * *

Элла была умной. Сильной. Начитанной и всезнающей. Спокойной. Сдержанной. Заботливой. И очень доброй. И так хотелось походить на наставницу во всем… И хотелось, и боялось. Страшно становиться такой же… страшной.

— А у тебя есть Пламя?

— Нет, что ты, Мар. Я обычная ведьма. Знаешь, что мы живем только до ста пятидесяти лет, и умираем на утро, после этого дня рождения? Не все, правда, до него доживают… А Верховные живут на десять лет дольше за счет Пламени. И оно — сильное, способное управлять всеми сферами через ведьм Круга — есть только у урожденных.

— Но ведь свое тоже можно получить?

— Можно. Слабое, рассчитанное только на одну сферу и неспособное собирать ведьм в Кругу, использовав их мощь. Да, можно. Но только после середины жизни и ценой очень, очень больших стараний. Я еще маленькая для Пламени.

— А сколько тебе лет?

— Сорок три.

— А не дашь…

Засмеялась.

— Да и тебе на вид совсем не тринадцать, а все мои сорок три, если в глаза посмотреть… Отставь прошлое в сторону. На время. Положи его в большой сундук, закрой на все замки и задвинь подальше в чулан. А ключики носи на шее. Чтобы помнить, ради чего учиться. И бороться.

— Я хочу Пламя.

— Хочешь — получишь. Оно тебе пригодится. Добудем, не сомневайся. Правда, говорят, если не родился с ним, то раньше середины жизни — семидесяти пяти лет — оно не сформируется, хоть костьми ляг… Но мы постараемся.

* * *

Мужа Эллы звали Артемием. Он был на полголовы ниже ее ростом, но широкий, кряжистый, рыже-русый, с задорным взглядом и аккуратной бородой. Элла говорила, что он носит бороду, скрывая свой юный возраст, а он отвечал, что она красится «под седину» для солидности. Они всегда подшучивали друг над другом и смотрелись братом и сестрой. И, пока шутки не касались Мары, она чувствовала себя лишней.