Велетская слава

Правосудие короля

– Тассилон, признаешь ли ты, что, подстрекаемый собственной супругой, интриговал против своего законного короля и кузена, плел интриги вместе с греками и предателем Адельхизом, а также, вопреки всем законам Божеским и человеческим, вступил в союз с язычниками-аварами, не признающими Господа нашего Иисуса Христа, но почитающими лишь самого Сатану и аггелов его?

Герцог Баварии, - высокий грузный мужчина в бело-голубом плаще, отороченным мехом барса, - затравленно огляделся по сторонам, ища поддержки. Он стоял перед троном Карла в главной зале пфальца Ингельгейма-на-Рейне, где проходил сейм знати королевства франков. Высокие стены украшали искусно раскрашенные фрески, изображавшие как сцены из Ветхого и Нового Завета, так и тщательно отобранные фрагменты из истории правления королей и императоров –от Августа и до самого Карла. Короли, кесари, святые и сам Христос испытующе смотрели со стен на собравшихся в зале людей, рассевшихся на скамьях, расставленных полукругом у стен. По зову короля собрались не только франки, но и тюринги, алеманны, саксы – и бавары тоже, недавние его вассалы. Все они клялись в верности дому Агилольфингов, но когда войска франков, с трех сторон обложили Баварию, - причем одним из трех войск командовал сам Карл, - лишь у немногих хватило мужества вспомнить об этих клятвах. Остальные или предпочли трусливо отсидеться в стороне или, того хуже, наперебой побежали высказывать почтение королю франков. Именно эти последние сейчас были приглашены на сейм и сейчас на их лицах, мятежный герцог не видел ни малейшего сочувствия или поддержки.

– Ваше Величество, я не знаю…

– Я подтверждаю, - с места вскочил невысокий темноволосый мужчина с жидкими усиками и лихорадочно поблескивающими глазами, - герцог, подстрекаемый герцогиней Литбергой, жаждущей мести за своего отца Дезидерия, хотел нарушить все свои клятвы и истребить всех сторонников Карла в Баварии. Мне, под страхом лютой смерти, приходилось скрывать, что я верный подданный своего государя и притворяться слугой изменника. Но нет худа без добра: так я много узнал о его злодейских замыслах, коими и спешу поделиться с моим королем.

– Благодарю вас, граф Арнульф, - Карл мимолетно поморщился, словно съел что-то кислое, - ваша верность будет оценена по достоинству. Кто-нибудь еще?

Один за другим вставали баварские аристократы, подтверждая сказанное Арнульфом, и обвиняя Тассилона в непрерывных интригах против Карла и сговоре чуть ли не со всеми имеющимися врагами Франкского государства.

– Довольно, - взмах руки монарха прервал поток обвинений, - вам есть, что сказать в ответ на эти обвинения, герцог Тассилон?

– Все это ложь!
– выпалил раскрасневшийся от волнения герцог, - я всегда был верен вам!

– Меня вы тоже обвините во лжи?
– дородный мужчина в епископском облачении тяжело поднялся со скамьи, - я не вправе разглашать тайну исповеди, но если бы король узнал то, что слышал я – и от самого герцога и от других знатных людей.

– Никто не принуждает вас делать этого, отец Арн, - милостиво кивнул Карл, - сказанного вами уже достаточно.

– Сказанного негодяем, который обязан мне саном епископа Зальцбурга!- вскричал Тассилон, - неужели вы не видите, мой король, что этот мерзавец просто дрожит за свою шкуру и свое место? Ради сохранения епископской кафедры он намеренно оговаривает своего повелителя!

– Его повелитель, - веско произнес Карл, - один и он сидит перед тобой. Неважно кто его сделал епископом, важно, что он остается верным слугой своего государя. В отличие от тебя, кто готовил мятеж еще во времена моего отца – мятеж против него же. Или ты думаешь, я забыл, как ты, сказавшись больным, бросил Пипина в Аквитании, когда он воевал с мятежником Вайфаром? Даже язычники карают таких как ты лютой смертью!

– Все так, мой король, - кивнул епископ Зальцбургский, - и именно тогда Тассилон, следуя примеру предателя, впервые задумал отложиться от королевства франков.

– И это после того, как ты клялся над гробами святых Дионисия, Мартина и Германа сохранять верность до конца дней жизни как самому королю Пипину, так и его детям, а значит и мне, - покачал головой Карл.
– Готов ли ты поклясться снова на этих святынях, что ты не виновен в том, в чем тебя обвиняют – помня, что если твой обман вскроется ты станешь не только изменником, но и богохульником, хуже любого язычника?

Тассилон в отчаянии обвел взглядом собравшихся, но, не встретив ни в ком сочувствия, лишь сокрушенно покачал головой. Все было ясно без слов – любые попытки отпираться только еще больше закапывали бы мятежного герцога.

– Я виновен, мой государь! – просто сказал он, - все, что здесь сказано – правда!

В зале послышался шум, многие знатные франки выкрикивали оскорбительные слова герцогу. Карл поднял руку и крикуны стихли.

– Какому наказанию может подлежать столь подлая измена? – спросил он и тут же вновь поднялся шум, в котором почти единогласно слышались требования смерти герцогу. Король снова вскинул руку, призывая к порядку.

– Столь тяжкое преступление подлежит суровому наказанию, - негромко сказал он, - и все же мне бы не хотелось покрывать свои руки кровью кузена. Герцог Тассилон, вы будете пострижены в монахи и отправлены в Луршский монастырь – после того, как вы отречетесь от титула герцога Баварии. Точно также будут пострижены ваша жена и дети – и точно также они отрекутся от всех прав наследования или также будут убиты.

– А что будет с Баварией?
– с трудом выдавил герцог.

– Ею возглавит достойный человек, - отчеканил король, - граф Герольд, мой бывший зять и твой родич, отныне станет управлять Баварией от моего имени.

Рослый светловолосый мужчина, один из тех, кто громче всех обвинял герцога Тассилона в измене, молча склонил голову, украдкой бросив торжествующий взгляд на соперника.

– Могу я хотя бы надеяться, что мне не выбреют тонзуру на глазах моих вассалов?
– обреченно спросил герцог.

– Можешь, - кивнул Карл, - мои воины сопроводят тебя к нетленным мощам святого Гоара, где и свершится твой постриг. И эта последняя милость, которую я готов тебе оказать – помни об этом, Тассилон, ибо следующим наказанием будет лишь смерть!

Герцог еще раз взглянул на неподвижные, будто окаменевшие лица собравшейся в зале знати и обреченно кивнул в знак согласия. В опущенных к полу глазах мелькнула бессильная ненависть, когда подступившие к нему франки вывели герцога из залы.

Чуть позже, в небольшой капелле при королевском пфальце, Карл встречался еще с одним государем. На этот раз без лишних ушей и глаз, в присутствии только лишь нескольких преданных людей с обеих сторон. Вопреки своему обыкновению одеваться просто, сейчас Карл носил украшенное золотом и самоцветами одеяние, которое он одевал лишь во время самых пышных приемов. С пояса же его свисал меч, чьи ножны и рукоять также щедро украшало золото. Причина тому была проста – богатство одежд и само величие Карла должны были ослепить своим блеском гостя, облаченного лишь в потертый красный плащ, накинутый поверх белой рубахи и штанов из темной ткани. Коротко стриженную голову прикрывала меховая шапка, мускулистые руки украшали затейливые татуировки в виде переплетающихся стеблей и цветов. Из иных украшений у гостя имелась лишь золотая серьга в правом ухе.

– Ты проделал столь долгий путь…как там тебя?

– Дражко, мой король. Князь ободритов.

– Ты проделал столь долгий путь, Дражко, чтобы рассказать мне столь недобрые вести. Саксы восстали, вступив в союз с велетами, твой отец пал в бою, а вместе с ним – и мой верный легат, герцог Эбурис – я ничего не пропустил?

– Все так, мой король.

– И сейчас ты просишь меня о помощи?

– Да, - с трудом выдавил Дражко, - прошу.