Величайшая Марина: -273 градуса прошлой жизни

То, что Асцел – не из приятных людей она косвенно поняла ещё из рассказов Титании, безответным оставался факт, что он тогда обсуждал с Лерил нечто важное. Но девочка и этому скоро нашла объяснение, в полнее логичное, и такое от которого она осела на полу своей комнаты, одновременно немного заныв «он договаривался о поступлении Курта в академию!». В скорее после возвращения в академию эта история забылась. Алма носила кольцо практически не снимая, и только в квартире могла позволить себе быть собой. Они с Ником гуляли по академии изучая классы и коридоры, любили что-нибудь затевать в парке преподавательской зоны, и девочка заранее познакомилась со всеми педагогами. Немного оттолкнул её преподаватель физических занятий, с зализанными на бок коричнево-чёрными волосами, и светло-зелёными глазами. Он показался ей слишком самоуверенным, и это как-то странно не понравилось ей, в результате чего, девочка старалась не обращать на него особого внимания в коридорах «ММ» и педагогическом корпусе. Главной проблемой первой недели пребывания Алмы в доме стал вопрос с документами и именем. По уверениям Лерил, девочка не могла носить своё родное имя из-за того, что многие, возможно, знают её мать и могут рассказать ей о ней, что стало бы против правил. «Человек, у которого часть памяти убрали, должен сам всё вспомнить за год, если нет, то тогда ему можно рассказать, но терпеть год – обязательно, иначе то, что было лично с ним, уже не вспомниться никогда». И девочка часто уходила с Николасом в библиотеку для поисков имени, которое они нашли достаточно быстро (дней за шесть). Теперь они всегда старались Алму – Ангелина, но это выходило слишком длинно, и Алма сама предложила сократить его до Лина или просто Ин. Настоящей проблемой стала С Николасом они подружились очень хорошо, и Алма действительно смогла назвать его лучшим другом. «Он был удивительным», именно так будет говорить про него Алма всегда, «такой тихий, скромный, в повседневной жизни как питон, но на самом деле настолько импульсивен, что может разозлиться на любую ерунду, и всё равно сдерживается»! Но всё равно, девочке казалось, будто выходя из квартиры он не показывая видом, начинает чего-то опасаться, то и дело нервно глядя на ночное небо, когда они задерживаются в не большим саду допоздна, или когда она с кем то ссорится уже из учеников академии, он сначала начинает очень сильно злиться, а потом как бы осекаясь успокаивает сам себя. Хотя это не всегда у него выходит, со всеми, кроме первокурсника Радона, который был старше Алмы на год, Ника – на пол года. Девочка его тоже сильно не любила, но тем не менее вела себя с ним и то не так зло и холодно, как с Куртом, тогда, в магазине. Но. Поймав себя на том, что снова вспомнила этот день и момент, она ходила и ругалась ан себя целый сутки, хотя ничего не помогало, как этот диалог воскреснул в голове, так больше и не уходил никуда. На счёт владыки Доэлнора и Глафнега девочка разобралась максимально тёплым способом, так, как не имела возможности встретиться, написала письмо и отправила с одной из многочисленных почтовых птиц на заднем дворе, честь доставить письмо выпала сизой гарпии. Девочка после задумалась, почему же выбрали именно эту птицу, а потом получила ответ, и больше не задумывалась, кому вручать будущие часть переписки, хотя та и была исключительно редкой.

====== Аниото ======

Комментарий к Аниото Извините, если встретите ошибки, никак не могу найти себе бету. Указывайте на ошибки и оставляйте комментарии... надеюсь, что то, что я пишу, хоть кому-нибудь интересно))) Алма проснулась слишком рано, но даже удивившись этому не смогла заставить саму себя заснуть. Она встала, и слегка пошатываясь, ещё толком не отойдя от сна, направилась в ванную. Свет включился как обычно – сам собой, и, будто всё понимая, не в полную силу. Девочку окружил густой полумрак, в котором она принялась разглядывать своё рыжеволосое отражение в зеркале. Как обычно объёмные локоны медных пядей беспорядочно валялись на плечах, за время пребывания её здесь они хорошо отрасли и теперь спускались гораздо ниже лопаток. Сейчас она стояла, опершись руками на небольшой столик, в столешнице которого была заключена вставленная белоснежная раковина, но смотря в зеркало она разглядывала не это. В туже секунду практически вырвав из глаз линзы, она со злостью смотрела на два одинаково пёстрых глаза, радужки которых красиво переходили от одного цвета к другому, и так продвигаясь по всему кругу. Но девочке это было не интересно, а противно! И это можно было понять – в городе дяди, её если и не ненавидели, то просто боялись из-за них. Дальше она спустилась глазами на серую майку-алкоголичку, и шорты, что-то находило на неё, и появлялось желание носить кольцо не снимая, но она всякий раз твердила себе, что такой, какой её делает магия никогда не было и никогда не будет! Она легко ударила по крану, напор воды перешёл с крана на душ, вода включилась силой магии девочки и со звоном потекла к гладкую ванну. Прямо в одежде Алма перешагнула через край и встала на гладкую поверхность. Вода была не прохладной, не тёплой, и даже не кипятком, а по настоящему ледяной, девочке даже показалось, что она снова очутилась в январе на сыром берегу реки, и как тогда, подо льдом, в жутком холоде. И так стоя в воде она пыталась привести мысли в порядок, и разобраться с только что прошедшим сном… Тогда она снова плавала. Синее всё, по сторонам, сверху и снизу, она только с тремя дельфинами, и в какой-то момент, поворачивается назад… Двух ног, которыми она работала как одной больше нет, они слиплись, их невозможно было различить и они все были покрыты мелкой чешуёй, такой же купоросной, как и те пятна на ногах, которые она старательно замазывала кремом. От оттенка сульфата меди и до серы, хвост имел все возможные переходы, и отдавал ими, перепончатое завершение напоминало полукруг, только с оттопыренными уголками. Но тут раздался грохот и сон прервался! Сейчас произошло тоже самое! Громкий звук, удар по ванной, Алма почувствовала боль в плече и спине, при всё остальном, она не как-то странно подогнула ноги под себя и запуталась. Открыв зажмуренные глаза, она еле сдержала крик, и уже начала думать, что спит снова. Август подходил к своему концу. Алма вышла из ванной как раз ко времени, они с Ником должны были пойти и завтракать в общей столовой академии. Учащиеся разъехались на лето по домам, и всё учебное заведение оставалось в распоряжении преподавателей, Ника и Алмы. Девочка чуть ли не налетела на друга, когда выбегала в прихожую.

– Осторожней! – весело сказал Николас, – Лин, ты что? Всю ночь была в ванной?

– Откуда знаешь?

– Слышал ночью удар, подумал ты.

– Как то не особо логично…

– С тобой очень логично.

– Ник, хватит! – девочка по дружески толкнула его в плечо и зашла в свою комнату.

– Ты разве есть не идёшь?

– Иду, но не в этих же майке и шортах?! А главное, не без кольца, – сказала она, закатывая глаза, хотя Николас этого и не видел.

– Тебя ждать? – крикнул он из прихожей натягивая кроссовки на наги и расправляя чёрную футболку.

– Да!!! Я уже почти!

Она наскоро прочла заклинание, одевая себя в бежевые бриджи джинсовой ткани, бордовые полукеды и сверху уличная белая майка.

– Я готова! – крикнула она, выскакивая из комнаты, на ходу надевая кольцо и закалывая золотисто-блондинистые волосы в высокий хвост (на удивление без петухов).

Она быстро выбежала из квартиры догоняя Николаса. Тот как всегда пытался добежать первым, но «Лина» решив не измять традициям, пустилась в полную силу, задержав дыхание на бегу. Догнала Ника, посмотрела на него и с улыбкой ещё ускорилась, и вновь стала первой. Она первая выбежала из заднего коридора, и ворвалась в большой зал о множеством столов, стоящих поперёк от одного края стены до другого и практически в плотную примыкая к ним. За отдельным столом уже сидели несколько педагогов: Лерил, преподаватель физической подготовки, который не очень-то понравился Лин, – Бен Ротнар, Анна Кобальт – учительница химии, и Изабелла Грин преподающая УИР (углублённое изучение радиации).

– Доброе утро! – поздоровалась с преподавателями Алма, и окинула любезным взглядом всех, кроме Ротнара.

– Доброе утро! – тут же сказал Николас, вбегая в двери.

– Доброе, Лина, Ник, – отозвались все.

Алма быстро присела на ближайшее место с завтраком, Николас присел рядом, немного подождав, девочка снова кинула глаза в сторону преподавателей, и решила задать другу достаточно интересный для неё вопрос.

– Ник, слушай, а почему многие фамилии так напоминают вещества из периодической..?

– Таблицы химических элементов? – доспросил Николас.

– Ну да.

– Это показывает благородство, в какой-то мере. Чем ближе к правильному названию химического элемента, тем считается благороднее геологическое древо.

– То есть – ты у нас благородный?

– Нет. моя фамилия Никэль, а не Никель, разница на слух не большая, а на деле существенная.

– А мисс Авроним? Такого элемента нет.

– У неё был муж, и она взяла другую фамилию, а после его смерти решила уже ничего не менять.

– А до этого какая была фамилия?

– Рений, Лерил Рений. И, кстати, учитывай это, когда будешь подбирать себе фамилию, – прошептал он.

– Ага, представляю Ангелина Озон!

– Или Ангелина Платина!

– Может сразу Гафний?!

– Ну ладно, если так не нравится, то выбирай какой хочешь.

– Знаешь, я наверное вообще не буду… ну… брать химическую фамилию, а так и останусь Вашингктон, сложно выговаривается… зато это моя.

– Алм… Лина, тебя же загнобят за то, что у тебя такая фамилия, это очень престижная академия, и никого не волнует то, что ты не от сюда, и на вас это не распространяется! Тем более, что тебя не будет и в справочнике…

– Ну и что? А вообще, что это такое?

– Туда записывают всех детей, рождённых хоть с немного «хорошей» фамилией, причём по всем местам, даже по подводным, лесным и воздушным! Так что тебе не удастся избежать ничего…

– Вот и всё, значит никак! Оставляю эту, её и так никто не знает.

– Как может быть так, что ты помнишь своего отца, как его зовут, кто он, но не помнишь мать?

– Не знаю, да и про отца, мне тоже кажется я помню не всё.

– А ты помнишь, где он живёт?

– Я помню, что у него нет постоянного дома, и ему это не нужно. Ладно, Ник, доедаем быстрее, и я хотела бы отпроситься у мисс Лерил в Кохиль.

Девочка очень надеялась на то, что её отпустят, хотя и сама сомневалась в этом. В последнее время она была очень самостоятельна, и Лерил уже отпуска её гулять по Кохилю, но только когда сама была там, где-то в городе, что бы одна – такого не было ни разу.

– Ник, подойдёшь со мной?

– Неа, давай сама, – как всегда спокойно и без издёвки ответил он. Алма пристально посмотрела на друга, его тёмно-коричневые глаза смотрел на неё. В очередной раз ухмыльнувшись над его тонально тёплым взглядом, Алма всё таки встала.

– Ну как хочешь.

Она подошла к Лерил.

– Мисс Авроним, я хотела спросить, можно мне одной отправиться ненадолго в Кохиль? Просто надо пополнить канцелярские запасы.

– Нет, Лин, – тихо и почему-то раздражённо ответила Лерил, – вы с Николасом ещё две недели назад должны были заполнить анкеты для поступления, завтра – крайний срок.

– Но это же займёт целый день! Мне надо ещё купить курвиметр, как раз для вашего урока, телескоп «Sky15», желательно ещё транспортир и циркуль…

– Запиши всё это и оставь на столе в моём кабинете, я закажу, – перебила Лерил, её голубые глаза смотрели на девочку, но в какой-то момент перешли на стол.

Алма ответила только «ладно», и вместе с Николасом отправилась в кабинет директора, брать листки для анкет. Директором был мужчина, по виду не на много старше мисс Лерил (года на 2), волосы были тёмными, насыщенно-каштановыми, с несильной сединой, на лице выступала не многодневная щетина, и ярко-жёлтые глаза. Выглядел он очень хорошо для своего возраста, и Алма каждый раз смотря на него в мыслях быстро отмечала это. И тем более, он был единственным служащим академии (не считая затеявшей всё это мисс Лерил), который знал, что Ангелина – Алма. Директора звали профессор Эдвард Вольфрам.