Великая княжна Настасья

А теперь в душе всколыхнулась не только тревога, но и надежда. Какая она будет моя семейная жизнь? Если также ласково относится станет ко мне Деян, как и его отец, смогу ли тогда полюбить своего наречённого? Но стоит ли тешить себя напрасными мечтами? Он ведь не Могута.

Пришла Варвара хмурая и злая. Ей решительно всё не нравилось в Киеве, оттого что опасалась она за мою жизнь.

Стоило только мне одеться в красивое синее платье, в княжеском тереме в простом сарафане не походишь, нацепить многочисленные браслеты, кольца и ожерелья, как в комнату вошла чернавка и пригласила нас в палаты Ярополка.

На ватных ногах шла я к князю. Что сейчас будет? Опять начнёт докапываться?

Государь был фальшиво весел, подошёл ко мне, чтобы поприветствовать.

– Как, княгиня, спалось? Всё ли хорошо? Не обидел ли кто? – напускная доброжелательность раздражала, гнев поднимался в душе.

– Благодарю, всё хорошо, - я поклонилась Ярополку.

– А я ведь не просто так тебя пригласил. Перед смертью прислал мне весточку воевода ваш - Могута Мстиславович. Просил не оставлять тебя и город без твёрдой руки, без защитника. Не мог отказать я славному воину в последней просьбе. По воле его сейчас поступаю, – князь вздохнул, словно и сам сожалел об утрате, ох и лис хитрый, с таким знай, держи ухо востро, - потому, Настасья Братиславовна, встречай наречённого своего, сам князь киевский тебя сегодня сватает, - Ярополк широко улыбнулся.

Сердце ухнуло и упало куда-то далеко-далеко. Казалось, кровь перестала бежать по венам, по коже поползли мурашки. Сколько бы ни было разговоров о замужестве, всё это казалось чем-то нереальным. А теперь…

В палаты вошёл Деян, неулыбчивый, глаза серьёзные, оценивающие. В окружении киевских дружинников подошёл он ко мне, поясно поклонился, да так и замер. Ни слова, ни полслова.

– Что ты, Деян, застыл, словно пень, - подошёл к нему Ярополк, явно наслаждаясь нашим замешательством, - гляди, невеста у тебя какая: брови соболиные, кожа белая да гладкая, коса до пояса, хороша собой, умна (кажется, после этого слова он очень хотел добавить «зараза такая»). Становись же рядом с суженой, благословлю вас на брак, коли уж отцов ваших в живых нет.

Деян встал около меня, звучали слова благословения, а у меня в ушах гудел колокол.

– Готовятся меды сладкие, - продолжал Ярополк, - завтра поднимутся шатры жениха и невесты, ждут родители посажёные, готовятся поезжане (прим. автора – свита, сопровождающая жениха и невесту). Пусть не сосватали мы княгиню из дома, не послушали её сладкоголосых подружек, не видели лихих дружков жениха, но свадьба пройдёт по уряду…

Словно во сне дослушала я князя, мы поклонились Ярополку и отправились каждый в свои покои под присмотром слуг.

Меня уже ждала Алёнка:

– Вот ведь свадьба, совсем не по уряду, как же матушке не поклониться, да без сватовства!
– она утёрла злые слёзы.

Я обняла девчушку:

– Ничего, пусть идёт всё как есть, разве нам обряды важны?

Алёнка отодвинулась от меня, взглянула испуганно:

– Да что ты, княгинюшка! Где это видано, чтобы без благословения замуж идти, предков не уважить! А всё одно, надо как положено.

С этими словами чернавка обрядила меня в простое платье и повела в баню, уже истопленную по такому случаю, к нам присоединились Варвара и сенные девушки. Меня долго мыли, ещё дольше расчёсывали косы, пока я чуть не уснула сидя.

Исполняли печальные песни. Варвара принесла от Деяна шкатулку с женскими безделушками, для одаривания девушек, что будут готовить меня к свадьбе.

Мне казалось, что время до самой церемонии будет тянуться бесконечно, но вот уже и новый рассвет. Несёт Алёнка длинную рубаху, белое платье, с простой красной вышивкой, да очелье (прим. автора – повязка на лоб). Поверх одевают на меня душегрейку простую.

Со двора мы на санях отправляемся за самый город, где стоят два шатра для меня и Деяна. Возле моего много народа, в основном женщины. Возле шатра жениха пока пусто.

Не знакомая со свадебными обычаями, я шла как кукла, куда велят. Молча делала всё, что говорила посажёная мать, кто-то из боярынь, даже имени не запомнила, решила, что я переволновалась, и потому сама вела всю церемонию, а может, так и положено.

Меня усадили на кадку с зерном, вкруг девушки исполняли грустные песни, под которые я не выдержала и разрыдалась. Сказалась нервозность всех прошедших дней.

Вскоре послышался шум, то прибыл мой жених с дружками. Возле шатра остановилось несколько саней, начался выкуп. Послышался нестройный хор мужских голосов:

«Отворяйте-ка широкие ворота, на невесту нам взглянуть охота. Крепкие запоры отмыкайте. Жениху невесту отдавайте!»

В ответ пели девицы: «Замуж наша девица не хочет, пусть она в венке ещё походит, не пришла ещё её пора, уезжайте с нашего двора!»

Недолго длилось шутовское препирательство, моих поезжан одарили подарками, девушки взяли меня под руки и повели к выходу.

Сани, запряжённые тройками, были украшены бубенцами и лентами, перед первыми стоял Деян с дружками. Он был в красном кафтане, на плечи накинута шуба. Все вокруг смеялись и шутили, но глаза моего жениха были всё так же задумчивы и серьёзны.

Перед нами стали посажёные родители, держа в руках два каравая. Мы преклонили колени, выслушали их благословение. Теперь можно ехать.

Ноги не желали повиноваться, с трудом одолев путь до саней, я неловко, с помощью Деяна, вскарабкалась на лавку. Поезд тронулся к капищу.

Оно располагалось на высоком холме, сейчас перед чурами горел костёр, волхвы уже ждали нас.

Мы остановились задолго до холма, остальное расстояние надо пройти пешком. Взявшись за руки, шли с Деяном к капищу, позади посажёные несли караваи, следом за ними уже все остальные.

Перед холмом воздвигли небольшой ритуальный мосток, через который нам надо было пройти.

Волхвам поднесли оба каравая, начался обряд. Я не слышала, что и как говорилось. Беспрерывно пели, в голове звенело, как на колокольне.

Вот старший из волхвов разрезает оба каравая, складывает вместе половину мою и Деяна, связывает лентами и подносит к чурам. Оставшиеся куски волхвы делят на части и тут же раздают гостям.

Перед горящим костром мы с женихом произносим клятвы верности, вернее, произносит Деян, а я лишь повторяю после него слово в слово. Взгляд тысяцкого стал изумлённым. Или я что-то не то сказала? А может, решил он, что у меня ум за разум зашёл от таких событий?

На рушнике (прим. автора – расшитое полотенце) посажёные родители поднесли нам кольца, которыми мы и обменялись.

Первый раз коснулся меня Деян, словно лёгкий разряд тока пробежал по коже. Руки его были натруженными, но не грубыми. Широкие, тёплые ладони ласково прикоснулись ко мне. Он взял меня легонько за кисть и надел кольцо. Схватившись руками за его ладони, как утопающий за спасательный круг, я надела кольцо ему на палец и подняла глаза. Впервые увидев, как улыбается мой, теперь уже, муж, осознала, насколько красив этот мужчина! Взгляд его подобрел, а я всё смотрела в загадочные глаза: тёмно-зелёные с вкраплениями ореховых крапинок и тёмным ободком вокруг радужки. Необыкновенные и завораживающие. Страх пропал, на душе стало легче.