Великий князь Владимирский

— Ну так поделись со своими планами, — предложил Кирилл.

Я и поделился.

— Предстоящая гибель Западной Руси … опечалила меня. Ты уверен в этом?

— Чем она лучше Владимирской земли, Киева или Чернигова? Не лучше и не сильнее. Да еще козни бояр. В Галиче эти люди вносят столько беспорядка, что князьям не до чего больше дела нет, кроме как тратить свои силы в безуспешных попытках их укротить. Так что да, абсолютно уверен.

— Не кажется ли тебе, Великий князь, что непомерный кусок пытаешься ты откусить?

— Не кажется. В этой части Руси я самый сильный и богатый. Используя свое положение, смогу помочь людям выжить. И даже надеюсь не допустить повторения такой катастрофы. Но пища и защита еще не все. Нужна духовная поддержка и она даже важнее, порой. Если мы будем работать в одной упряжке, то усилия наши принесут больше плодов. Власть князя зависит от многих факторов. Одним из важнейших является союз с церковью. Но и церковь зависит от князя, как тебе самому хорошо известно.

— Все это прекрасные слова. Но твои поступки, особенно в последнее время …

— Ничуть не хуже тех, которые совершали мои предшественники. Я сейчас создаю новое государство, устремленное в будущее. А это всегда много крови и дерьма. Предлагаешь остановиться и стать рабом у монголов?

— Этого бы хотелось избежать.

— Так становись рядом со мной. Я не прошу приязни, похожую на ту, что ты испытываешь к Даниилу. По мне он плохой правитель, скверный полководец и сомнительных достоинств человек. Но то дело твое. Мне нужен соратник, помогающий и поддерживающий меня, не боящийся испачкать белые одежды. Возможно я многого потребую, но и дам много.

— Что ты имеешь ввиду, конкретно?

— Киев — всё! И как город, и как центр силы, и как духовный центр. Намечаются два новых — в моих и дяди Ярослава землях. Именно туда переместится кафедра митрополита. Я хотел бы, чтобы ее установили во Владимире. Или в Белой Горе. Не важно. А ты мог бы ее занять.

— Жажда власти — это для мира.

— Ой ли? Отче, ты образованный человек и прекрасно знаешь историю. Да и сам видел немало.

— Все люди слабы, такова их природа. Но служение Богу подразумевает борьбу с этим грехом.

— Грех, на мой взгляд, это когда ты добиваешься власти ради себя самого, чтобы потешить свое эго, да набить сундуки и брюхо. Если же власть нужна для помощи окружающим, то не вижу ничего зазорного в желании обладать ею. Разве не в этом заключается истинное служение? Может быть больший грех — иметь такую возможность и не воспользоваться? Но я не богослов, так что оставим эти тонкости им. Давай, лучше, перейдем к делам нашим, скорбным, и попробуем договориться.

— Давай, князь, — кивнул, соглашаясь, епископ.

Просидели мы еще три часа, приводя наши точки зрения на предстоящие труды к общему знаменателю. В конце концов это, частично, удалось. Уставшие и не совсем довольные, мы разошлись, чтобы встретиться завтра и продолжить.

Потребовалось еще три дня, чтобы согласовать все вопросы. За это время, проведенное наедине, отношение Кирилла ко мне немного изменилось и стало теплее. Теперь он видел во мне, скорее всего, не жадного князька, оказавшегося, волей случая, на коне в смутное время, а потенциального соратника.

Закончив дела во Владимире, отправился в Белую Гору. По дороге посетил строящиеся в долине реки Теза плотины. Места были выбраны давно, зодчие просчитали, в меру своего разумения, все варианты, так что сложностей не возникало.

Зато возникли в новой столице. Запланировано было много чего. И если на стены укреплений и на храм, народ не скупился, помогали кто работой, кто продуктами, некоторые и серебром, то остальные здания возводились исключительно за мой счет. Поэтому подъезжая к городу я увидел готовые фундаменты того, что население посчитало нужнее (в храме уже даже стены поднялись на метр). М-да, безопасность и духовное утешение сейчас важнее серебра. Так что на площадке университета, дома цехов и еще много где, даже конь не валялся, все рабочие трудились в другом месте. Похоже воля князя не так уж важна для моих подданных, совсем страх потеряли. Однако ничего менять не стал, чтобы не выглядеть в глазах горожан дураком. Сам виноват, нужно было отдавать распоряжения без возможности толковать их по-всякому.

Сразу после посевной пришел ответ от дяди, он согласился встретится в Торжке, 7 июня. Тот же гонец сообщил о распри Ярослава Всеволодовича и новгородской верхушки. Тем, в очередной раз, вожжа попала под хвост, и они взбрыкнули. Созвали вече и коллективно приняли решение послать князя далеко и на долго. Не учли, что времена наступили другие. Когда гонец отправился в путь, князь Ярослав уже подступал с огромным войском к стенам Новгорода. К нему, кстати, с радостью присоединились псковичи. Вот такая у них там любовь.

В Торжок приехал вечером 6-го. Дядя был уже тут. Встретились, обнялись и отправились пировать, в окружении своих свит. Еще в послании он просил не тащить всю армию, а ограничится хотя бы двумя-тремя сотнями, обещая взять столько же. Но все-равно, народа в свежесрубленном княжеском тереме и на его дворе набилось изрядно. Выжившим горожанам придется понести непосильные расходы, дядя правил по старинке, перекладывая издержки за свои хотелки на плечи подданных. Это я все сам, да сам. Предполагая нечто подобное, прихватил с собой ладью с деликатесами и спиртным, от браги, до медов и вина. Какие у жителей Торжка сейчас запасы? Смех один. Стало жалко и себя, и спутников, вот и озаботился. Когда распорядился тащить все припасы к терему, увидел десяток благодарных взглядов от представителей города. Приятно, все же, стать героем в чьих то глазах, пусть и не на долго.

— Что у тебя с новгородцами? — спросил у родственника, когда свитские набросились на еду, после первой здравницы.

— Хорошо, что сам спросил. Я тебе подарочек привез, — ответил тот, ухмыляясь.

— Бояр новгородских, небось? Злопамятный ты, дядя.

— Угадал. Не все же тебе подкидывать князей да бояр под мои ворота. Скопилось столько, что на их содержание уходит серебра, как на полк.

— Отправь их куда-нибудь подальше.

— Куда? К грекам путь перекрыт, а к немецким еретикам они не хотят.

— И много привез?

— Не очень. Самых важных и богатых повесил сразу после штурма. Тех, кто выжил и притащил. Человек пятнадцать. С семьями. Тех еще под полсотни.

— Ладно, заберу. Пригодятся на что-нибудь.

— Проследи, чтобы не кучковались, рассели по разным углам. Мне новые заговоры не нужны, старые бы расплести.

— Само собой.

После следующей здравницы поинтересовался:

— Как город захватил?

— Нашлись добрые люди, впустили ночью, — не стал скрывать Ярослав Всеволодович.