Великий князь Владимирский

Проверил состояние возов для вагенбурга, находящихся в лагере. Вроде бы все отлично, мелкие огрехи уже исправляют. Все понимали, в походе поломка может стоить жизни. Что в остальных лагерях посмотрю через неделю, как поеду с инспекцией. Но, зная Петра и Казарина, думаю у них тоже все в порядке.

Время между тем поджимало. Оставался месяц-полтора до выступления Батыя. Агенты Андрея и послы в ставке сообщали, что планы хана пока не поменялись, и он собирается на Запад. Посмотрим, не один я хитрый, могут найтись и похитрее. Написал дяде, назначил время и место встречи — Киев. Попросил приводить с собой всех, кого сможет. А так же прихватить литовцев и немцев, пообещав тем долю в добыче.

В конце сентября отправил Пургаза к родичам, с предложением присоединиться и встать под рукой эмира. Пока доберется до них, пока найдется предатель и отправит весть в ставку, хану будет уже поздно что-то менять, а мне несколько сотен опытных всадников не помешает, если князьки все же решаться. Сильно, все же, напугали их монголы, могут захотеть отсидеться в своей глуши и посмотреть, чья возьмет.

Двадцать пятый фальконет, последний из запланированных, отлили 1-го октября. Испытание, на следующий день, он выдержал, за что был водружён на лафет и торжественно передан в руки канониров. В этот же день разослал гонцов с призывом явиться в район Мурома к 20 октября. Пришло время доказать себе и миру, что я не зря появился здесь.

— Плохо, что ты не женился вновь, — заметил как-то Дружина, за ужином.

— Ты же знаешь, старый, я все еще не забыл Анну. Она не отпускает меня и не хочет покидать мое сердце.

— Это мне понятно. Но ты собираешься на битву, а там всякое может случится. Кто останется после тебя? Наследника нет, земли приберут уцелевшие князья и все пойдет прахом.

— На, читай, — протянул ему пергамент.

— Александр Ярославович, значит. Почему он?

— Умен и молод. Править будет хорошо и долго. Получив наследство, распорядится им разумно. Многое похерит, конечно. Не готов он к такому. Но и сбережет многое, не даст земле погибнуть.

— Ты говорил, что он слишком осторожен и склонен подчиниться хану.

— Если мы не победим, то Александр найдет способ договориться с Батыем. Пройдет много лет, может века, пока Русь восстановится, но под рукой Ярославовича, она сумеет выжить, не сгинет, как обры.

— И все же, подумай о женитьбе. Это сейчас не вопрос сердца, а важная государственная необходимость.

— Я подумаю, старый.

Четырнадцатого октября к Белой Горе подошли терция Петра из Вщижа и стародубские помещики. Пятнадцатого октября, отслужив молебен в замковой церкви, мы выступили к Мурому. Около города к нам присоединилась терция Казарина, муромская и городецкая поместная кавалерия. Часть запасов везли по реке, на ладьях и насадах, часть передвигалась по берегу, в обозе. Размер последнего ужасал. Первые всадники выехали утром, а последняя телега тронулась в путь после обеда. И это еще не все. Изрядное количество припасов, вторым караваном, спускалась сейчас по Клязьме в Оку, к Мурому, откуда их перевезут по воде, пока не покрылись льдом реки, в Черниговские земли. А дальше к Путивлю, конечной точке, где наметили один из складов для обеспечения армии. Будет еще два, в Воине и Лукомле, но эти промежуточные, гораздо меньше по размерам.

Сразу же, как только вошли в рязанские пределы, разослал во все стороны небольшие отряды, приводить под мою руку малые города, уцелевшие, или начавшие возрождаться после нашествия. Мимо самой Рязани прошли не останавливаясь, на пепелище не было ни одной избы, люди отказывались селиться вновь в этом страшном месте.

Через пять дней армия подошла к Переяславлю-Рязанскому, который сейчас был столицей княжества. Там мы присоединились к отрядам Бачмана и Ильхам-хана, которые еще три дня назад внезапно обложили город, не выпуская из него никого, но и не грабя окрестные деревни. Разбили лагерь, и я вызвал на переговоры местную верхушку.

— Ты обещал не захватывать наши земли! — выпалил старый боярин, как только делегация рязанцев появилась передо мной.

— И я бы сдержал свое слово. Но вы сожгли Белую Гору и теперь расплатитесь за это.

— Э-э-э? — послы недоуменно переглянулись.

— Кто сейчас у вас князь?

— Олег Ингваревич.

— Этот у Батыя. А сын его, Роман, мал. Так кто реально у вас князем?

— Дмитрий Святославович.

— Вот он и нанял шайку поджигателей. Город сгорел, погибло множество народу. Теперь я вижу два варианта развития событий. Первый. Я беру штурмом эти жалкие укрепления, вешаю вас и Святославовича, а затем присоединяю земли к своим. Второй. Вы сами отдаете мне князя Дмитрия, собираете вещи и покидаете княжество в любом направлении. Ваши владения я конфискую, зато останетесь живы. Что выбираете?

— Нам надо посоветоваться.

— У вас есть дробный часовец.

Я отошел от ошарашенных бояр. Те, сбившись в кучу, начали обсуждать мои «заманчивые» предложения, постоянно оглядываясь на огромное войско, обступающее город.

Решение бояре приняли правильное.

— Ну что, Дмитрий будем договариваться, или тебя сразу повесить? — поинтересовался у родственника, когда его привели в лагерь.

— Что ты хочешь? — зло спросил тот.

— Ты освобождаешь свою дружину от клятвы и отпускаешь ее. Затем я отправлю тебя в Белую Гору, посидишь в одном месте с отцом, пока я не вернусь.

— А потом?

— А потом я вас отпущу на все четыре стороны.

— Просто возьмешь и отпустишь?

— Конечно. Зачем вы мне? Сил у вас нет, чтобы навредить мне, отправляйтесь, куда хотите. Рекомендую к грекам, те режутся с латинянами и им очень нужны опытные бойцы. Одной веры, опять же.

— Может выделишь нам стол? Ты захватил много земли, одному не управится.

— Как-нибудь сам разберусь. Нет вам веры. Не вы, так дети, или внуки, начнете новые усобицы. Поищите долю в иных землях.

— Значит, хочешь стать русским басилевсом, — криво усмехнулся Дмитрий.

— Я им уже стал, родич. Просто не все об еще этом знают.

Расторжение клятвы прошло быстро и буднично. Князя и трех его бояр, повезли в замок люди Андрея, а я обратился к освободившимся витязям.

— Предлагаю перейти ко мне на службу. Для начала послужите в отряде Казимира, — я подозвал поляка. — Приведи кого-нибудь из своих, пусть подъедет на коне и во всеоружии.

Появление жандарма, закованного с ног до головы в прекрасные доспехи и на красавце-коне, защищенном не хуже, вызвало настоящий фурор среди безработных дружинников. Они видели нечто похожее, и не раз. Но не в таком качестве и не все сразу на одном человеке.

— Все, кто согласиться, получит такие же. А условия следующие, — я начал перечислять их права и обязанности.

Из 57 витязей согласились перейти ко мне 55. Двое отказались, их отпустил, с Богом. Вот и отлично. Удалось сразу увеличить отряд жандармов на четверть. Подберу им еще слуг, по городам и весям, лежащим у нас на пути. И станет мой ударный кулак полностью сформированным. Предполагая нечто подобное, я прихватил нужные доспехи и оружие с собой. А так же табун отборных лошадей, обученных специально для таких бойцов. Хотя у них и свои были великолепные. Дружина у Дмитрия была относительно молодая, не то, что у его отца и дяди. Тех я не захотел брать в элитный отряд, сделал помещиками. Эти же не были еще связаны так крепко с Святославовичем, проблем доставить не должны.

— Казимир. Это опытные парни, бесспорно. Но у них нет нужных в твоем отряде навыков. Раскидай их по десяткам и гоняй нещадно, при любом случае. Вдруг удастся к сражению подтянуть до уровня остальных?

— Этих быстро научу, — ответил довольный поляк. — Они и так почти все умеют, наверняка. У меня уже на это глаз намётан.

Приняв под свою руку город, двинулись дальше. Терцию Петра и отряд Бачмана отправил к Пронску, сам же пошел к Коломне. Под стенами оказались 29 октября. Горожане приняли мои условия не задумываясь. За всю свою историю город видел такую армию второй раз и повторять то, что случилось два года назад никто не захотел. Пока ждали Петра, получил известие от разведчиков, что Батый снялся всей ордой и пошел на запад. Мунке и Гуюк с двумя туменами направились к Днестру, а сам хан во главе пяти туменов стал продвигаться к Галичу. Что ж! Мои надежды оправдались, посмотрим, что будет дальше.