Великий князь Владимирский

— Велика ли дружина?

— Около сотни и обоз телег в двадцать.

Вручил вестнику серебряную монету из тех, кто начеканил в бедующем, и отпустил. Явно дядя не воевать едет, подождем, поговорим.

Незадолго до этого.

Великий князь Юрий Всеволодович въезжал в свой двор, во Владимире, в мрачном настроении. Вести, полученные им недавно, грозили расстроить его планы, не малую роль в которых отводилась шустрому племяннику. Пришлось бросить войска на литовском порубежье на брата Ярослава и поспешить в столицу.

Князь грузно соскочил с седла и бросив поводья подбежавшему холопу, отправился в терем. Вся семья встречала его около высокого крыльца. Увидев выражения лица главы, улыбки исчезли и на их место пришла озабоченность, а кое у кого и испуг. Знали мыши, чей сыр съели.

— Агафия, пройдем-ка со мной, — повелел Юрий Всеволодович.

Остальным только кивнул, приветствуя. Агафия Всеволодовна побледнела, услышав, как ее назвал муж. В обычное время он обращался к ней «Гаша» или «Ганя» и только перед семейной бурей переходил на полное имя.

— Рассказывай, — велел супруге князь.

— Что? — деланно удивилась та.

— Ты мне тут хвостом не крути! Ты подбила Ивана наехать в Стародуб?

— Егорушка, ты что?! Он уже не мальчик, чтобы прислушиваться к женщине.

— Та-а-а-к! Дурочку то не строй, женщина. Это ты детям нашим еще можешь пудрить мозги, но не мне. Зачем?!

Маска удивления, смирения и обиды сползла с княгини, и она стала выглядеть как обычно, властной и холодной.

— Этот половецкий ублюдок убил моего брата! Великий князь Черниговский пал от руки мальчишки-изгоя! Ты не наказал его, тогда этим занялась я.

— Княгиню Анну Брячисавну по твоему указанию отравили?

— Раз не удалось достать самого гадёныша, то пусть почувствует то же, что и я, узнав о гибели Михаила.

Князь Юрий долго и с удивлением смотрел на супругу, потом сел на лавку, сомкнул руки на столешнице и начал медленно говорить, бросая слова, как камни в воду:

— Этот, как ты сказала, гадёныш разгромил тумен Субэдэя, имея под рукой вдвое меньше сил, в основном пехоту. И взял в плен его самого. Потом заявился в орденские земли и наголову разбил меченосцев, подарив нам всю Прибалтику. Не подскажешь, сколько лет мы воевали с Орденом? И каковы были наши успехи? Я попробовал повторить, создав свою подобную пехоту. Далеко не так получилось и сгинула, сточилась вся в боях, но пользы принесла не мало. Брячислав Изяславович показывал мне письмо от дочери. И он, и она приняли за шутку предложение Ростислава завоевать для тестя Литву или Польшу. Но не я. И не Ярослав.

Князь выпил вина из хрустального кубка и продолжил:

— Сейчас, по донесениям шпионов, у Стародубского князя вдвое больше войск. И вот я думаю, драгоценная моя жёнушка, почему он еще не взял на щит Владимир и не повесил всю нашу семейку на воротах двора?

— Ты что говоришь, Егор! Ты Великий князь, у тебя огромная власть и сила в руках! Тебе ли бояться какого-то мальчишку?!

— Я и не боюсь. Но многое не понимаю в нем, поэтому отношусь к племяннику, как к небольшой, но очень ядовитой змейке. Пока ей не наступишь на хвост — она безобидна. Но от этого не становиться менее смертоносной. Ты не услышала меня, Агафия. Захват Стародуба — это пустяк, сейчас такое сплошь и рядом. Но смерть Анны не простят ни тебе, ни мне. Другие князья, бояре, все. И что самое неприятное, не простит Ростислав. Александр, сын брата, когда услышал о смерти княгини сказал прямо: «Тетя только что уничтожила весь наш род. У Ростислава была возможность сделать это, но не было причины».

— Еще один мальчишка, — фыркнула жена.

— Он умен не по годам, часто удивляет и меня, и отца. А вот ты оказалось глупее, чем я думал.

— Как ты смеешь …

— Ступай к себе, дура! — перебил супругу вышедший из себя Великий князь и стукнул кулаком по столу от злости.

«Что же теперь делать? — размышлял Юрий Всеволодович, оставшись один. — И как вернуть расположение племянника? Свара во Владимирском Доме сейчас совсем не нужна. А если он ее начнет, к нему тут же присоединиться множество желающих. И повод такой, что хоть сам становись под его знамя!»

Глава 2. Нашествие

Великий князь Владимирский выглядел изрядно похудевшим, умотали его литовские язычники. Встретил его у крыльца, все же самый влиятельный человек северо-востока Руси пожаловал в гости. Винить Юрия Всеволодовича было не в чем, разве в том, что позволил своей семье творить все, что заблагорассудится. Ну так у него дел — только успевай поворачиваться, до собственного дома руки не доходят. Самыми опасными врагами были многочисленные родственнички. На свары с иноземцами уходила только малая часть сил, времени и средств.

— Я не отдавал указаний на захват Стародуба, Ростислав. И тем более не замышлял ничего против Анны Брячеславны, — начал дядя, как только мы остались одни. — Узнал о произошедшем в Литве и сразу примчался сюда. У меня сейчас все помыслы только о том, как закрепиться в Прибалтике, так что не хотелось бы тратить силы и средства на усобицу в тылу.

— Я знаю, дядя.

— Понимаю, это слабое утешение, но виновных накажу своей властью.

— Всех ли? — усмехнулся я.

— Накажу всех, но не всех соразмерно вины. Не смогу, извини. Да и не поймут, если велю собственную жену казнить, как отравительницу. Яд сыпала не она, но дураков у нас мало, все и так понимают, что к чему.

— Не нужно никого наказывать.

— Сам, все же, хочешь? Вспомни, племянник, только добро от меня видел. Расплатился уже сполна, но мы же родичи. А твоя месть приведет к тому, что войска из Литвы придется перебросить сюда. Этого и ждут язычники. Да и датчане зарятся на Колывань. Просрём такой шанс взять под руку западные земли.

— Отдай суку, которая отравила жену и забудем.

— Не пойму я тебя, Ростислав. Я же вижу, как тебе больно. Но ты отказываешься от мести … Мне нужно быть уверенным, что ты не затеешь свару, когда я вернусь в Прибалтику.

Не стал ему говорить, но мстители уже собираются у границ и из его семьи никто не выживет, кроме старшей дочери, отданной за Василько Романовича. Все равно не поверит.

— У меня свои причины не начинать войну, Юрий Всеволодович. Отдашь ведьму и можешь быть спокоен, в спину не ударю.

— Сразу же, как прибыл в столицу, велел ее найти, думал привезти тебе. Но спряталась хорошо, гадина, не сумели ее поймать.

— Пусть мои люди поищут, ты только не мешай и своих придержи.

— Придержу. Я доверяю тебе Ростислав и надеюсь, что не обманешь.

Верит он, как же! Великий князь сам себе не верит, а уж про меня и говорить нечего. Думает, небось, как усмирит литовцев да появится время, то и за меня примется. Не захочет это прожженный политик оставлять в покое потенциальную угрозу его семье и власти, обязательно попытается устранить и обезопасить себя. Не принято прощать сейчас убийство членов семьи, толстовцы в Средневековье долго не живут. Но уже слетаются вороны к берегам реки Сить и планы дяди умрут вместе с ним.

Успокоенный князь не стал задерживаться в Стародубе и убыл к себе. Ну а я отправился домой, на Белую гору.