Великий поход хомяка и жабы. Часть 1

***

Три дня спустя.

Эрмилан, город Западный Камень, замок Стража Западной Границы.

Дримм, облокотившись локтями на мраморные перила балкона, рассматривал город под ногами и Великий лес за ним. По крайней мере такое впечатление создалось бы у стороннего наблюдателя, увидевшего как неподвижно и внимательно, не отводя взгляда фейри уставился на открывавшуюся ему великолепную панораму эльфийского города в обрамлении не менее красивого и оттеняющего творение эльфов леса. На самом же деле мысли Дримма были далеки от находящегося прямо перед глазами зрелища и витали совсем в других мирах и временах…

— Правильно ли я сделал, что согласился воплощать в жизнь безумный план не менее безумного ученого? — мысли Дримма метались по одному замкнутому кругу и постоянно повторялись, преследуя его даже во сне. Может быть именно поэтому с момента первого разговора и ночи за ним он старался быть постоянно в движении — лишь сиюминутные дела, чем сложней тем лучше, давали возможность отдохнуть кипящему разуму и мечущейся как загнанный зверь душе. — С другой стороны, разве может быть хуже — даже если мы потерпим неудачу, попытка может изменить мир не в худшую или лучшую сторону, а так чтобы он выжил. Все-таки небольшой, но шанс — если же не делать ничего, результат известен. — Дримм глубоко вздохнул и впервые за несколько последних минут обратил внимание на окружающий мир, с наслаждением ощущая потоки свежего и прохладного на такой высоте воздуха, обдувающего разгоряченное недавней бурной ночью тело и не менее горячую от тяжелых мыслей голову. — Даже если все получится и установка сработает как надо, никто не поднял тему: а что будет там в 17–16 ли веке, неважно. Как мы будем взаимодействовать с окружающим миром? И как он воспримет нас? Все говорили об этом как о само-собой разумеющемся, а ведь ничего не понятно — что там будет? И то что никто толком не обсудил этот вопрос, и говорит о том, как мы ко всему готовы, а точнее не готовы. Я вот сам распинался о предложении Светланы перенести население России, говорил, что сразу же война, а ведь даже если придем мы в гораздо меньшем числе, война все равно будет — мир всегда очень отрицательно относился к чужакам, и идея Альдарона, высказанная им на второй день после первого совещания, не поможет — что бы мы ни делали и как бы ни выглядели, пусть даже как обычные люди, мы все равно будем чужаками с кучей добра и какими-то странными идеями и пророчествами. История просто кишит примерами как мир в лице религий, государств или просто озверевших толп избавляется от носителей подобных идей и противоречащих господствующему мировоззрению пророчеств. Так что эти тела, — Дримм опустил глаза и посмотрел на сжатый до хруста кулак своей руки, — помогут нам выжить, когда нас придут убивать, а то что придут, я уверен, весь жизненный опыт говорит об этом. — Дримм еще некоторое время стоял и размышлял, споря сам с собой, пытаясь играть в провидца и представить что будет после, понять и оценить свои силы и не думать о судьбе хроноаборигенов, которых придется ломать через коленку и не со зла, а потому что иначе сломают их, и о своей судьбе, если их предприятие окончиться неудачей, вследствие, например, ошибки при прохождении импульса, а так же сотен и тысяч других причин. Неизвестно сколько бы он стоял и переливал из пустого в порожнее, строя выводы и предположения при недостатке информации, но неожиданно его отвлекли весьма приятным образом: на плечи ему легли две женские ручки, скользнувшие вперед и обнявшие его за шею, а под лопатки как дула пистолетов уперлись соски роскошной и хорошо знакомой ему груди.

— О чем задумался? — спросила хозяйка груди, щекоча губами его ухо. — Не обо мне ли? Если нет, я буду ревновать!
–

— Конечно о тебе, милая, как может быть иначе, — попытавшись отринуть тяжелые мысли тут же ответил Дримм. Разумеется Элика поняла, что это не совсем так — девушка была не глупа и уже догадалась — ее любовника что-то гнетет, но предпочла сделать вид, что ничего не заметила — Дримм сам расскажет, если захочет, а не захочет, то никакие женские штучки не помогут его разговорить, в лучшем случае отшутится, как отшутился по поводу золотого света, который начала испускать его кожа в момент страсти. Впрочем повидавшую еще и не такое эльфийку неожиданный эффект не испугал, а наоборот возбудил еще больше.

— У нас есть еще три часа до встречи с отцом, — больше ей не пришлось ничего говорить — изрядно возбужденный прикосновениями ее обнаженного тела фейри мгновенно развернулся, сграбастав тут же вцепившуюся в него подобно клещу девушку, и не теряя ни мгновения занес ее внутрь покоев, где их обоих ждала еще не остывшая после ночи любви постель.

***

Два с половиной часа спустя.

— Как жаль, что ты не можешь иметь детей, — откинувшаяся на подушку Элика немного грустно посмотрела на Дримма и закончила, — если бы не это, то вышла бы за тебя не задумываясь. —

— И как бы посмотрел на это твой отец? Сама же говорила, что тебя чуть не с рождения сосватали за какую-то вашу эльфийскую шишку, — Дримм был в хорошем настроении: здоровый двухчасовой секс — самое лучшее средство от начинающейся депрессии, мысли, что беспокоили его, на некоторое время отошли прочь, и он был совсем не против немного поговорить.

— Не какую-то, — вступилась за потенциального мужа эльфийка, — а наследника древнего рода, ведущего свой корень от правителей третьей великой империи. — Элика не добавила, что это была Великая Империя Эльфов, но оно и понятно, поскольку эльфы не признавали за другими называвшимися так государствами статус империи, высокомерно и непреклонно отказывая ''низшим'' народам, как они считали, в этом праве. —

— Ну вот, тем более, — Дримм провел рукой по бедру и ягодице вылезавшей из постели обещанной другому подруги, — неужто твой отец предпочел бы такому зятю безродного бродягу фейри?
–

Молодая женщина (впрочем не такая уж и молодая, все-таки эльфийка, хотя с другой стороны, как считать, если с момента создания этого мира, то 2 года максимум) присела перед зеркалом и щелкнула пальцами, послав магический импульс (в другом помещении звякнул колокольчик) и только тогда ответила все еще лежавшему, заложив руки за голову и с удовольствием разглядывавшему ее любовнику:

— Хватит прибедняться! Ты не бродяга и не безроден! Ты глава клана, могучий маг и воин, и это знают многие, не только мой отец. —

— Ну-ка ну-ка, кто там про меня знает, расскажи — интересно! — фейри даже сел в кровати, подумав, что пора бы и ему одеваться, а уже вовсю, с помощью двух пришедших на зов служанок занимавшаяся своим туалетом Элика просветила его о том, как в Эрмилане и не только в нем, а вообще среди эльфов воспринимают его и его клан:

— Многие знают, что ты ученик Первого и уже одно это ставит тебя на ступень выше многих достойных и родовитых эльфов — учеба у Первого сама по себе честь и великое испытание, и прошедшего ее воина будет рад заполучить себе любой дом, дом моего отца не исключение. Потом, ты — Глава клана, очень сильного клана, и то, что вы практически не вмешиваетесь в политику и редко выходите на свет, только добавляет вам репутации — никто точно не знает вашей силы, но все знают, что она очень велика. Тебе напомнить историю с тем ходячим ужасом, что вы у себя называете Голубкой (перевод на эльфийский имени Туллиндэ)?
–

— Не надо, — Дримм прекрасно помнил историю, когда клану пришлось помогать Туллиндэ с выполнением одной из частей ее квеста, полученного за убийство костяного дракона и кстати еще так не выполненного до конца. Вернее помощь была не с самим заданием, тут девушка прекрасно справилась сама, а в том, чтобы прикрыть ее от тех, кому не понравилось каким образом Туллиндэ это сделала. — Грязно тогда получилось. — Перед глазами Дримма как наяву встал усыпанный трупами холм и огромная трясина перед ним, где трупов было еще больше — это было все что осталось от армии пусть и не самого большого, но все же самого настоящего человеческого королевства — клан тогда ''повеселился'' на славу, а королевство после потери всей своей армии не просуществовало и месяца.

— Вот видишь?! Сам все понимаешь — вас заметили. — Служанки закончили с волосами, и Элика встала, чтобы они могли надеть на нее платье, кстати красное под цвет доспехов кавалера, который как раз начинал их надевать.

— Говорю же, если бы ты мог дать потомство, отец бы согласился — слишком большую выгоду ты мог бы принести дому, к тому же кровь фейри не позор и принять ее в свой дом допустимо. —

— Тут уж ничего не поделаешь — все есть, как есть, — сказал Дримм, вставая и доставая со специальной подставки мечи, а затем поменял не доставляющую им обоим радости тему. — Как думаешь, твой отец даст мне столько сколько я просил?
–

— Думаю даже больше — на границе сейчас спокойно, те же гоблины в походе на другом конце леса, а то что ты задумал пришлось ему по сердцу. Если у вас получится, мелкие зеленые уродцы надолго выйдут из игры, и мы сможем сосредоточить силы на других направлениях, да и при королевском дворе, в случае его помощи тебе, оценят свершившееся как его успех, по крайней мере мой отец сильно постарается, чтобы так и было. — Элика в последний раз повернулась перед зеркалом, уделяя внимание малейшим мелочам, а затем кивнула Дримму. — Готов?
–

— Да, пошли. — И они пошли. Несколько коридоров и залов с кланяющимися слугами, невозмутимыми воинами на карауле и не очень приветливо смотрящими на Дримма свитскими привели пару в малый обеденный зал замка, где им пришлось разлучиться, поскольку Элика заняла свое законное место слева от отца, сидящего во главе стола, а фейри — почетное второе место справа, сразу за наследником и младшим братом Элики. Кроме них четверых за столом присутствовали два незнакомых Дримму эльфа — маг и воин, и приемная дочь Элики — та самая немая девочка-рабыня, как и ее приемная мать освобожденная когда-то Дриммом из лап игроков-отморозков. Дримм примерно представлял, зачем здесь находятся незнакомцы и с интересом их разглядывал, а вот они не очень понимали, почему им оказали такую честь и позвали за домашний стол Стража Западной Границы и явно нервничали, боясь сделать или сказать что-то не то. В остальном обед прошел как обычно (Дримм не раз уже удостаивался такой чести, что служило поводом для пересудов и недовольства не очень жаловавших выскочку-фейри придворных) и закончился примерно через час. Затем дети (брат Элики и ее приемная дочь) попрощались и покинули зал, а компания взрослых переселилась в кабинет, где и состоялся важный как для Дримма и клана Красного Дракона, так пожалуй и для судьбы всего континента разговор.