Великий поход хомяка и жабы. Часть 1
Шрифт:
— Что же, Дримм, — первым начал сидевший в похожем на трон кресле Друлован, — я решил дать тебе воинов, что ты просил — это отвечает нашим интересам, ты много раз помогал нашему дому и ни разу меня не подводил — уверен не подведешь и теперь. — Дримм встал и поклонился, слова были здесь не нужны, а когда он сел его рукой завладела Элика, пожатием поздравляя его с успехом и заодно сделав вид что что-то говорит ему, нагнулась поближе и мазнула губами по щеке. Присутствующие при разговоре воин и маг встрепенулись и уже другими глазами взглянули на сидящего рядом с владыкой всех окрестных земель фейри, но однако же не решились задать явно вертевшиеся у них на языке вопросы и лишь молча ждали распоряжений своего господина и очень скоро дождались, поскольку он обратил на них свое внимание. — Это Шарлинир, капитан синей полутысячи и командир отряда, который я отдаю под твое начало. — Названный встал и, поклонившись хозяину замка, кивнул Дримму, на его лице на мгновение мелькнула тень неудовольствия, но именно что мелькнула, поскольку
— Очень приятно, много слышал, рад знакомству, — более дружелюбно поздоровался с фейри эльфийский маг, но у Дримма что-то екнуло внутри, и он понял — с магом нужно держать ухо востро, поскольку внутреннее чутье подсказывало, что старший над магами в гораздо большей степени чем воин недоволен своим подчиненным положением, но умело это скрывает за доброжелательным взглядом и очень естественной улыбкой.
— Теперь о сроках и месте, — Небрежным движением ладони усадив всех по местам, Друлован перешел к практическим вопросам. — Когда вы планируете начать и куда идти полутысяче?
–
— Сюда, — Дримм, встав с дивана, подошел к большой занимающей всю стену карте Великого леса и показал место напротив одного из укрепленных входов во внутреннюю систему Гоблинских гор. Несомненным достоинством этого места было то, что там рукой подать до рудника, а значит эльфы смогут быстро соединиться с основными силами и не будут долго в отрыве шарашиться по горам, рискуя попасть в ловушку в незнакомой местности и полечь покрыв себя славой, а Дримма презрением доверившегося ему отца Элики. — Через пять-шесть суток подойдут проводники из моего клана, они покажут дорогу, выступить нужно будет сразу как они будут здесь. —
— Мы и сами можем найти дорогу — мы не короткоживущие грязееды, которых нужно водить в лесу за ручку! — вскинулся Шарлинир.
— Я знаю, — спокойно и не принимая вызывающего взгляда и тона ответил Дримм, — но они обеспечат связь и предотвратят недоразумения, когда вы будете соединяться с основными силами, да и горы они знают лучше. — Пока это было не так, но вскоре должно было стать правдой — не зря же работал Дримм и еще куча воров и рейнджеров?
Капитан задумался и сел — похоже до него только теперь дошло, КУДА придется отправиться его отряду и в КАКИХ условиях придется воевать — война в горах никогда не была особым коньком эльфов, тем более эльфов, живущих на границах Великого леса.
— Что касается сроков: мы начнем когда будет удобней и в самый лучший момент — не беспокойтесь, ждать вас не заставим. —
— Хорошо, — Друлован слегка прихлопнул по подлокотнику трона ладонью, — хорошо что не нужно будет ждать, ведь воинов я даю на месяц. Ровно через месяц как Синие выступят в поход, они должны будут отправиться обратно. —
Дримм не стал возражать — условие было справедливым, Страж Западной Границы и так дал ему больше чем он просил — целую полутысячу, да еще с магами (количество которых все же следовало уточнить) и целый месяц почти чистого времени, лишь с учетом дороги до места.
Дальше пошли сплошные рабочие согласования, несколько разбавляемые попытками Шарлинира выторговать себе побольше полномочий и некоторую автономию при принятии решений, на что категорически не соглашался Дримм, считавший что в одной армии должен быть один командир — все и никаких гвоздей. К счастью, на сторону фейри встал сам Друлован, придерживающийся сходной точки зрения, и бунт был подавлен в самом зародыше — не подчиниться своему сюзерену, тому кому он приносил присягу, капитан не смог. Тартаурон поступил умнее и не стал даже начинать безнадежную схватку, а сразу же принял позицию Дримма и своего господина в этом вопросе, но все равно какое-то инстинктивное чувство заставило главу клана Красного Дракона сделать себе мысленную зарубку поговорить насчет мага с Альдароном и самому быть с ним повнимательней. В конце концов договорились до того, что Дримм предлагал с самого начала: в течении следующих пяти дней полутысяча и приданные ей маги (487 воинов и 44 мага) готовятся к походу, потом в сопровождении проводников от клана, эльфы выступают и идут до нужного места, по достижении нужной точки организуют временный лагерь и ждут приказа на выдвижение — в общем-то все было достаточно просто, на том и сошлись. А после разошлись — капитан и маг, раскланявшись с хозяином замка, ушли готовить своих подчиненных, а Дримм остался в кабинете у Друлована выслушать несколько слов на прощанье.
— Желаю тебе удачи, — сказал, обращаясь к фейри Друлован, — победы и посрамления гоблинов. Надеюсь, что для победы тебе не придется отправить всех моих, данных тебе, воинов к Термезу и хотя бы половина из них вернется ко мне, а лучше — все. — Друлован сделал довольно прозрачный намек — в планах Стража Западной Границы было ослабить гоблинов руками клана Красного Дракона, а не ослабнуть самому.
— Я вас не подведу, — Дримм приложил руку к сердцу и поклонился, совершенно искренне поблагодарив за оказанную бескорыстную (ну почти, все-таки политический расчет присутствовал) помощь.
— Хорошо, ступайте, дети, — Друлован жестом отпустил фейри и свою дочь, и тут же огорошил Дримма неожиданным известием, — и попрощайтесь. Элике вскоре предстоит долгая дорога — через несколько дней ей уезжать
к своему будущему мужу.–
Огорошенный известием Дримм машинально поклонился прощаясь и вслед за ни чуть не удивленной Эликой двинулся на выход.
— Ты знала?! — сразу же за дверьми он задал вопрос и тут же получил спокойный и безжалостный ответ:
— И ты знал, давно знал. — Эльфийка вопросительно вздернула бровь и с некоторым недоумением посмотрела на него. Дримм постарался успокоиться — в конце концов Элика была права, и он действительно все знал еще до того как они стали любовниками, но почему-то относился к этому не серьезно, как к очень далекой и туманной перспективе, и вообще не рассчитывал, что это событие произойдет так быстро. Несмотря на то что в глубине души он понимал, что так будет лучше и для Элики, никогда не скрывавшей желания создать семью и иметь много детей, и для него, особенно в свете того что ему предстояло, Дримм все же чувствовал боль и не мог перенести это спокойно, хотя и старался изо всех сил не показать своих чувств. Прощание получилось довольно скомканным, и погруженный в свои собственные переживания Дримм так и не заметил легких искорок грусти, иногда вспыхивавших в глазах вдруг ставшей необычно холодной и отстраненной эльфийки, а так же несчастного, но в тоже время решительного взгляда, которым женщина проводила попрощавшегося и стремительно уходившего фейри.
Выйдя из ворот замка, Дримм некоторое время просто стоял, отстранено созерцая дорогу перед собой, а потом, встряхнувшись как пес и погладив мгновенно повторившего его движение Послушного, отправился по дороге вниз. Через пару минут фейри с питомцем достигли невысокого палисада, что окружал скалу, на которой и располагался замок, и без проблем миновав ворота, вышли в город.
Дримм не торопясь шел по городу и грустил — мысли об Элики и осознание того, что они скорей всего виделись в последний раз, на какое-то время вытеснили даже не оставлявшие его все последнее время думы о судьбах мира, не говоря уж о более близких делах, вроде уже набравшей ход и несущейся как локомотив с обрыва операции ''Серебряные горы''. Времени у него было навалом (целых три дня), настроение ни к черту, и Дримм, сам не зная почему, поддался порыву и зашел в местный аналог цирка, располагавшегося в поставленном посреди площади большом зеленом с золотом шатре. За вход Дримм заплатил два медяка, еще столько же за Послушного и некоторое время старательно и дисциплинировано созерцал выступление акробатов, жонглеров и борцов, пытавшихся развлечь разнообразную и в отличие от грустного фейри по-настоящему искренне веселящуюся публику. Дримм даже купил себе орешков и пива и попытался отвлечься— не получилось: ни зрелище, если честно довольно убогое, ни неплохое пиво, ни по-настоящему вкусные орешки не смогли его отвлечь. Примерно через полчаса фейри, скормив остатки орешков Послушному и даже не досмотрев представление, вышел из шатра на воздух. Дримм решил уходить из города — все равно здесь ему больше нечего делать, а лес и природа вообще всегда действовали на него успокаивающе, у него есть три дня — навалом времени, чтобы успокоится и собраться с мыслями перед встречей с королем. Приняв решение Дримм все же отправился сперва на местный рынок затариться перед дорогой и заодно где-нибудь перекусить — обед в замке был конечно красив и прекрасно сервирован, но совершенно не насытил фейри, всю ночь, утро и часть дня кувыркавшегося с бывшей подружкой.
Дела и мысли о еде немного отвлекли Дримма, и он более целеустремленно зашевелился, постепенно сбрасывая хандру. Позже он и сам удивлялся такому приступу сентиментальности совершенно несвойственному ему ранее, что едва не выбил его из обоймы. Списал на все еще продолжавшееся слияние фейри и человека-игрока — такое уже бывало и не раз, и каждый раз по-новому, так что подготовиться не удавалось — на все случаи не подстрахуешься — это ведь собственная душа, а не какой-нибудь внешний враг.
Рынок с его шумом, сутолокой и громким иногда матерным говором, звучащим на тысячи языков (может и не на тысячи, но на сотни точно) оказался прекрасным лекарством от душевных терзаний и если уж не излечил Дримма полностью, то хотя бы загнал переживания на время в глубину. Купив все что нужно, он не стал далеко ходить, а решил заправиться прямо здесь, в небольшом расположенном прямо под открытым небом заведении на окраине рынка, уселся за живой росший прямо из земли столик и сделал заказ как себе, так и Послушному. Долго ждать ему не пришлось, прислужница-человек быстро принесла ему заказанные блюда и напиток из кленового сока, а Послушному кусок сырой мясной вырезки. Ел Дримм не торопясь, тщательно пережевывая пищу под аккомпанемент местного лабуха — молодого эльфа с грустными глазами, пытавшегося наяривать какую-то веселенькую мелодию.
— Дяденька, — неожиданное обращение на фейрийском застало его врасплох и заставило встрепенуться и отбросить вновь начавшие подкатывать грустные мысли. Около его столика стояла девочка его расы лет восьми и робко, но с надеждой смотрела на него, за ее спиной пристроились еще двое детишек мал-мала меньше и ничего непонимающими заплаканными глазами смотрели вокруг.
— Здравствуй, красавица, — Дримм ласково поприветствовал ребенка, в чьих глазах светилась слабая надежда, уже более ярко вспыхнувшая, когда она услышала родную речь. — Чем я могу тебе помочь? — Дримм взглядом отогнал приближающуюся с недовольным видом официантку и полностью сосредоточился на детях.