Великий жулик Большой папа
Шрифт:
– Морской гном, - как-то сказал Алешка.
Что он имел в виду? Его не всегда сразу поймешь. Но чутье на хороших людей у Алешки, как у умной собаки, - никогда не ошибается.
Нравится нам начальник поезда Юрий Иванович. А его купе нравится еще больше.
Оно - особенное. Как бы из двух обычных сделанное. Просторное такое, непривычное. И чем-то неуловимым напоминает каюту капитана на большом океанском корабле. Узенькая койка, всегда аккуратно заправленная; диванчик с подушечкой; столик, на котором все время пыхтит и пускает дым в окошко забавный походный самоварчик, затейливо сделанный
На перегородке висят стенные часы в виде корабельного штурвала и картинка из журнала, на которой рассекает пенистые валы стальной красавец крейсер. А рядом - смутная такая, старая фотография мальчугана в пилотке и военной форме, с настоящим автоматом на груди. За его спиной видна какая-то стальная громада на колесах и с пушками, торчащими из нее во все стороны.
– Это ваш сын?
– вежливо спросил Алешка про фотографию.
Начальник поезда, морской гном, весело рассмеялся: побежали от глаз к щечкам-яблочкам хитрые морщинки, замелькали в седой бороде несколько зубов.
– Это я сам, Леша! В боевой молодости! Когда служил в железнодорожном флоте. Бравый боец сухопутного крейсера - бронепоезда «Беспощадный».
Сухопутный крейсер, морской гном… Что ж, в дальней дороге всякое бывает.
– Вы, значит, - восхитился Алешка, - в детстве с немцами воевали?
– Еще как!
– похвалился боевой гном, наливая нам красивый чай в стаканы в красивых подстаканниках.
– Во! Гляди, Леха!
– Он отодвинул в сторону бороду, и на его кителе, пониже тельняшки, вспыхнули два ордена и три медали - за боевые заслуги!
– У нашего папы, - не утерпел Алешка, - тоже полна грудь орденов и значков.
– Известное дело, - уважительно вздохнул гном, - он ведь тоже все время воюет… Пейте, пейте чай, ребятишки. Такого чая больше нигде не попробуете. Особенный!…
– Ага, - вежливо похвалил Алешка чай, - особенный. Из паровоза.
– И громко хлюпает, и гремит ложечкой, пользуясь отсутствием мамы.
А наш поезд все мчится и мчится. И что-то в нем происходит. А мы об этом пока не знаем…
– Я ведь, ребятишки, с детства и всю жизнь мечтал моряком стать. Плавать на стальном броненосце, охранять морские рубежи Родины. А стал машинистом…
– А я всю жизнь мечтал стать машинистом, - сказал Алешка.
– Не получилось еще?
– с сочувствием покачал головой Юрий Иванович.
– Получилось. Один раз, - признался Алешка.
Я тогда на эти его слова не обратил внимания. Так они, как-то промелькнули мимо. Как столбы за окошком вагона. Я, наверное, подумал, что он сказал о нашей «домашней» железной дороге - модели. Или о детской железной дороге в Кратове. А ведь Алешка имел в виду кое-что посерьезнее. В общем - проговорился. А я и не заметил…
– Был я тогда постарше Лехи, помладше Димки, - ударился в воспоминания Юрий Иванович.
– Жили мы возле паровозного депо, батя мой там работал мастером. И мечтал он, чтобы я тоже пристал к паровозному делу. А тут война; батя - на фронт, я - на его место, в депо. Ладили мы там, знаете, что? Бронепоезд. Для фронта. Одевали его в броню, ставили на него орудия и пулеметы. Ну и, конечно, как сдали бронепоезд командованию, как развел он пары, загрузился продуктами и боеприпасами и двинул
– Остановок не было?
– догадался Алешка.
– Точно! Так и мчались мы до первого боя. Немцы тогда танковый десант бросили, чтобы железную дорогу перекрыть, а мы им со всех бортовых орудий так долбанули!
– И вы долбали?
– Нет, врать не стану. В том бою не долбал. Помогал кочегару уголек в топку бросать. Так и прижился. Командир бронепоезда приказал мне форму справить, оружие выдать…
– И стали вы юный герой!
Юрий Иванович немного смутился:
– Не сразу, конечно. Но стал.
– Он опять раздвинул бороду и показал все свои медали.
– Ну, а потом уж - вся жизнь на железной дороге. Машинистом стал, всю страну объездил. Сейчас-то я пенсионер, вот и поставили меня начальником…
И вот тут его прервали. Зашуршала трансляция, и чей-то строгий голос произнес:
– Начальника поезда просят срочно пройти в кабину машиниста!
– Жаль, - сказал Алешка.
– А то бы вы нам рассказали про свои боевые заслуги.
– Успею еще, путь дальний.
– И он заспешил к машинистам.
А мы - к родителям.
Мама сразу же возмутилась:
– Где вы шляетесь? Мы так волнуемся!
Но Алешка сразу же ее переключил:
– Не расцвел?
Мама вздохнула с надеждой:
– Вот-вот распустится.
Тут поезд стал тормозить - какая-то станция появилась.
И мы с Алешкой тут же выскочили на платформу. Мама даже не успела крикнуть нам вслед: «Вы куда?»
Станция оказалась так себе. Какая-то мазаная избушка с надписью «касса», два дерева по ее бокам и коза, которая старательно одно из них обгладывала, тряся бородой. От удовольствия. И больше - ничего.
Мы тогда сразу помчались к «цирковому» вагону - чем-то он нас привлекал. Какой-то он был загадочный. И даже морда нарисованного тигра казалась нам хитрой и вредной. У нее было такое выражение: «А я что-то знаю, да не скажу!».
Охранник вагона «Шапито» вышел на платформу и прохаживался взад-вперед, настороженно и внимательно поглядывая по сторонам. «Осторожно! Злая собака!» Он был в черной форме, с дубинкой на поясе. Подозрительно взглянул на нас. Но Алешку это ничуть не смутило.
– Дядь, - спросил он охранника, - а у вас там тигры? Дайте посмотреть.
Охранник взглянул на него искоса, сверху вниз, и небрежно бросил:
– Иди отсюда!
Алешка хамства и грубости не терпел.
– Твоя, что ль, платформа?
– так же небрежно ответил он.
– Ща врежу дубинкой - узнаешь чья!
– Врежь!
– Алешка остановился напротив него, задрал голову с хохолком на макушке.
– А я папу позову.
Охранник заржал, как дикий конь. Или зарычал, как дикий тигр.
– Зови! И папе твоему достанется.
Тут уж и я не стерпел.
– А ты знаешь, кто у нас папа? Полковник милиции!
– А мама - генерал, - добавил Алешка.
– Полковник… Генерал… - проворчал дикий конь. Но уже не так грубо.
– Не положено здесь посторонним. Охраняемый объект.