Великий жулик Большой папа

– Ну зачем же так грубо, дорогой мой?
– укорил его ласковый, прямо мурлыкающий голос.

Мы обернулись.

В дверях вагона стоял огромный толстый человек, похожий на перекормленного «Вискасом» рыжего кота. Он жмурился от степного солнца, почесывал себя за ухом волосатой рукой и мурлыкал:

– Зачем же так грубо, Костя? Такие симпатичные любознательные детишки.
– И он обратился к нам: - Жаль, что ничего в этом вагоне интересного не предвидится.

– А что предвидится?
– спросил Алешка.

– Хурда-мурда всякая, - промяукал громадный кот.
– Трапеции, турники, батут.

– А зверей нет?
– разочаровался Алешка.

– Звери, дорогой мой, в следующем поезде едут.

– Тигры?

– И тигры, и бегемоты.
– Дядька ловко, несмотря на свои размеры, спустился на платформу, взял Алешку за руку и не спеша пошел вдоль состава.
– И всякие другие звери.

Но от Алешки так просто не отвяжешься.

– Ну хоть злую собаку покажите, - проныл он.

– Какую собаку?
– удивился кот.
– Никакой здесь злой собаки нет…

«Кроме охранника», - подумал я.

– …И доброй тоже нет. Все дрессированные собачки едут следующим поездом.

– Да вот же - у вас написано!
– Алешка обернулся и ткнул пальцем в табличку с собачьей мордой.

– А… Это… - Какая-то тень пробежала по его лицу и исчезла. Оно cнова стало противно-приветливым.
– Это так… Предупреждение для особо назойливых.
– Намек на нас, что ли?
– Чтобы возле вагона не крутились. А вы в каком вагоне едете?

– А вон, - Алешка махнул рукой.

– Хороший вагон, - почему-то похвалил его громадный кот.
– Мне нравится.

– А это наши родители, - Алешка показал на маму и папу, которые стояли у дверей вагона.

– Хорошие родители, - промурлыкал кот, поклонился им издали и попрощался с нами.
– Заходите как-нибудь на чаек. И родителей пригласите.

– Так чего заходить?
– откровенно признался Алешка.
– Зверей-то в вашем вагоне нет. А чаю у нас своего навалом.

– Да, чего нет, дорогой мой, того нет, - вздохнул кот и мягкой походкой вернулся к своему вагону, где не было ни злых собак, ни добрых зверей.

Только вот звери-то там были. И не цирковые, дрессированные и добродушные. А вовсе дикие.

Но мы этого тогда еще не знали. И узнали, к сожалению, слишком поздно.

– Где бегали?
– спросил папа.

– Зверей смотрели, - сказал Алешка.

– Ну и как?

– А их там нет. Одна хурда-мурда. И собачья морда.

Мама поморщилась на его вольные выражения, но ничего не сказала.

Мы поднялись в вагон, и поезд мягко и плавно отчалил от перрона.

Глава IV

ЧУК И ГЕРДА

Вагонная жизнь опять пошла своим чередом. Постукивали колеса, посвистывал электровоз, позвякивали ложечки в стаканах.

В нашем купе было совсем как дома. Папа читал газеты, мама шепталась со своим кактусом, мы с Алешкой, лежа на верхних полках, смотрели в окно, за которым ничего особенного не было. Одна только большая, совсем бескрайняя степь, над ней - круглое жаркое солнце, да парят в небе большие, вроде орлов, птицы.

Скучновато…

Но странно: поезд шел себе и шел, жизнь в нем текла спокойно и размеренно, но мне почему-то казалось, что вокруг нас происходят какие-то тайные события. Будто в театре, за занавесом, во время антракта, какие-то неведомые люди меняют декорации. Мы спокойно пьем в буфете чай с печеньем и не догадываемся, что когда занавес распахнется, то начнется совсем другое действие - таинственное, тревожное, опасное…

Я не удержался и тихо спросил Алешку:

– Тебе ничего не кажется?

– Кажется… - прошептал он.
– Кажется, я в туалет хочу.

И он стал слезать с полки. Но не успел.

Дверь в наше купе широко распахнулась, и на пороге возникла громада нашего знакомого Кота.

– Пардон, - улыбнулся он, - я, кажется, ошибся.
– Он обежал глазами купе, остановил свой желтый кошачий взгляд на мамином кактусе и вдруг сделал шаг назад, прикрыл глаза рукой. Будто в ослеплении.
– Боже мой!
– он мяукнул так, словно ему сунули под нос миску со сливками.
– Не может быть!
– И протянул свою мохнатую лапу в сторону кактуса: - Это же «Аспарагус магикус»! Не так ли, мадам?

Наша «мадам» немного растерялась, потом вспыхнула и зарозовела. А папа с интересом вынырнул из-за газеты.

– Вы любите кактусы?
– спросила мама.
– Присаживайтесь. Хотите чаю?

– С удовольствием!

А мне почему-то подумалось, что он больше обрадовался бы блюдечку со сметаной. По хитрым Алешкиным глазам я понял, что и его посетила та же мысль.

Котяра вдвинулся в купе, и в нем стало так же тесно, как у Грини с Кланей.

– Позвольте представиться: Тимофей Васильевич, директор замечательного цирка «Шапито». Следую со своим имуществом на гастроли по великим и бескрайним Кубанским степям… А кактусы… Кактусы - это моя любовь с детства. Мне привила ее моя бедная мама. Два экземпляра я даже представил на Международной выставке кактусоводов в Брюсселе… - И он начал, прихлебывая чай, трепаться о своей любви с детства.

Мама слушала его, прижав руки к груди и широко, как Алешка, распахнув глаза. А папа дружески кивал головой и чуть заметно усмехался, одними глазами.

– Мой кактус скоро зацветет, - сказала мама.
– Я жду это событие с нетерпением. Как вы считаете, долго мне еще ждать?

Кот Тимофей оглядел мамин кактус, как больной пациента, или, точнее, как кошка дохлую мышь, и сказал торжественно:

– На днях! Непременно! Это будет сказочный цветок! А вам известно, что «магикус» цветет только раз в сто лет?

– Не может быть!
– воскликнула мама.
– Как мне повезло!

Но эту восторженную беседу и папину усмешку вдруг прервал хриплый поездной динамик:

– Уважаемые пассажиры! К сожалению, наш состав не сможет прибыть в город Светлорецк строго по графику. Из-за неисправности путей поезд пойдет объездной веткой. Примите наши извинения.

Мы с Алешкой пожали плечами; мама, кажется, даже ничего не поняла, не сводя глаз с кактуса; папа почему-то нахмурился, а Кот Тимофей сладко зажмурился и торопливо распрощался.