Венец лжи

— Значит, Вы не женаты? Планируете остаться в городе?

С ума сойти! Уровень моего смущения только что достиг вселенских масштабов.

— Да. Обычно я не хожу на свидания. Но теперь, когда мой покровитель пошел на поправку, могу развлечься активным поиском.

Развлечься? Активным поиском? Я в негодовании сжала кулаки. Да кто вообще этот человек?

— Моя дочь не какой-то трофей, мистер Эверетт. Если я Вас представлю, Вы должны дать мне слово, что не будете ее использовать.

Это перешло все границы. Я должна была что-то сделать. А именно, выплеснуть что-нибудь мистеру Эверетту в лицо.

— Поверьте. Не сомневаюсь, что один взгляд на Вашу дочь, и я буду счастлив вести моногамный образ жизни, пока она не узнает меня поближе, — мужчина снова поднял свой бокал, и я мельком увидела его профиль, точеные скулы и красивый подбородок.

Я напряглась. Он говорил так, будто я была уже решенным делом. Что он заставит меня влюбиться в него, не пошевелив при этом и пальцем.

Мне хотелось его убить.

Но потом еще больше мне захотелось убить отца, когда он улыбнулся и сказал:

— Уверен, что Элль Вам понравится. Она красива и невероятно умна.

Мистер Эверетт усмехнулся.

— Нисколько не сомневаюсь, что тоже смогу понравиться Вашей дочери. Видите ли, у меня дар.

— Дар? — отец напрягся, заметив наглую уверенность этого мужчины, за которого он пытался выдать свою дочь. — Что за дар?

— Дар воздействовать на женщин, которые не выносят противоположный пол. Способность убедить их перестать всё контролировать и хоть немного расслабиться.

«Твою ж мать».

Я редко материлась, но твою ж мать, твою ж мать!

Этот парень…У меня не было слов, чтобы описать его наглость.

Папа взглянул на свой нетронутый бокал с виски.

— Признаю, что Элль, похоже, не нравятся предлагаемые мной кандидаты, — его лицо посерьезнело. — Но я всего лишь хочу, чтобы она была счастлива. Чтобы нашла человека, который помог бы ей в управлении компанией. С кем бы она могла иногда посмеяться.

Голос отца стал тихим от грусти.

— Она так давно не смеялась. Я о ней беспокоюсь.

Если бы я не была так зла, то задохнулась бы от захлестнувшего меня чувства вины. Охваченная смешанными эмоциями, я вышла из своего укрытия, сделав шаг вперед.

Однако мистер Эверетт быстро избавил меня от угрызений совести, сказав:

— Познакомьте меня со своей дочерью, мистер Чарльстон, и я обещаю Вам, что заставлю ее…

— Заставите меня сделать что? — я топнула каблуками, скрестив на груди руки.

У меня бешено колотилось сердце, а прерывистое дыхание угрожало выдать мою обиду и раздражение.

Я сердито уставилась на обоих мужчин.

Мой отец тут же сник, поняв, что облажался. Но незнакомец лишь вперил в меня свой пронзительный взгляд, и я почувствовала, как по спине пробежал холодок.

Он казался ледяным и непроницаемым.

Респектабельным и неприступным.

Влиятельным и недосягаемым.

Мой худший кошмар в совершенной упаковке.

Я отвела от него глаза и, собрав весь свой гнев, выпалила:

— Вы тут сидите и планируете мое будущее так, будто имеете надо мной власть. Что? Думаете, что сможете заставить меня в Вас влюбиться? Встать перед Вами на колени? Исполнять все Ваши прихоти, о, господин? — фыркнула я. — Какой же Вы омерзительный наглец!

Мистер Эверетт потер нижнюю губу, на которой поблескивала капля алкоголя.

— Если дадите мне немного времени, я докажу Вам, что могу заставить Вас делать все это… и не только.

Я потрясенно пробормотала:

— Простите, что?

Отец поднялся, встав между мной и проклятым мистером Эвереттом.

— Сэр, не думаю, что при первом знакомстве уместны такие разговоры.

— Ты серьезно? — я уставилась на отца, будто он тоже был незнакомцем. — Когда такие разговоры вообще уместны? Когда он прикует меня наручниками к чертовой кровати и заставит готовить ему ужин? Боже, папа.

Я всплеснула руками, от негодования мою кожу залил румянец.

— Вау. Просто вау. Вы оба.

Папа попытался было меня урезонить, но я отшатнулась и подняла указательный палец.

— Нет, не собираюсь этого слушать, — развернувшись, я резко оглянулась, изо всех сил стараясь не замечать мистера Эверетта и того, как его взгляд задержался у меня на груди, а затем скользнул к моим губам. — О, и, папа, когда закончишь строить их себя худшую в мире сводню, твой ужин на столе.

Я бросилась прочь, не в силах сделать свой уход таким молниеносным, как бы мне хотелось, поскольку меня затормозила теснящаяся в баре толпа людей. Они вальяжно стояли с полными бокалами и болтали о вещах, на которые мне было плевать.

Я хотела оттуда выбраться.

Я почувствовала на плече что-то теплое и твердое, каким-то образом пробравшееся под наброшенный шарф и коснувшееся моей кожи.

— Прежде чем Вы уйдете…

Развернувшись, я оказалась лицом к лицу с мистером Эвереттом и почувствовала, как душа ушла в пятки.

Вблизи он был еще более ошеломляющим.

Черт бы его побрал.

Будь он проклят.

Его темные глаза были умными и проницательными, губы — идеально очерченными, а по подбородку к шее шла легкая щетина. Мистер Эверетт сглотнул, и я увидела, как у него дрогнул кадык. Красивый рельеф мышц, угадывающийся под его шелковой серой рубашкой с открытым воротом, непонятным образом меня взволновал.

Этот мужчина был чистым, стопроцентным мачо, он смотрел на меня, как на женщину, уже принесшую себя в жертву на алтарь его самолюбия, и теперь собирался полакомиться ее душой.

Я скрестила руки на груди, чтобы не взорваться. Чтобы мое ополоумевшее сердце не выпрыгнуло из груди прямо ему под ноги.

— Что? Что Вы хотите?

Его глаза потемнели до цвета патоки.

— Я хочу…

К нам подошел мой отец, на его лице застыла настороженность и беспокойство.

— Сейчас, Элль. Позволь мне должным образом представить вас друг другу.