Венец терновый

«Если я откажусь – поход будет на меня, а не на Чигирин. И раздавят! Иначе быть не может – второго удара в спину хан не допустит, и тем более угроза похода на Крым моих стрельцов татар изрядно нервирует. Ведь стоит им увести конницу, так я на той кухне все горшки перебью, с таким количеством пороха запросто можно. А о том, что у меня он есть, как и свинец, им, наверняка, уже известно!»

– Это очень разумное решение, сын мой! Ты спасешь мою паству, которой и так плохо жить. Да, сын мой, святейший константинопольский патриарх повелел мне перенести митрополичью кафедру в твои владения, дабы окормлять подданных вашего величества. Ибо Киевская митрополия далеко, а возрожденная тобой Готтия, я говорю о новом княжестве Феодоро, в моей епархии должна быть. И без церковного пригляда православный люд оставлять нельзя, дабы запустения в душах не допустить!

«Оп-па на! Без мыла лезут! Это что же – ханская страховочка?! Непонятные игрища – разве может быть султану выгодно учреждение здесь митрополии? Или это противовес московскому патриарху?! Мало мне политики, а тут еще церковные разборки – Киевская митрополия ведь сейчас под Константинополем, а не под Москвой. Ничего пока не понимаю – ведь натурально митрополит навязывается, причем рьяно и назойливо. Ему-то что у меня нужно?! Отправить на хрен?! Заманчиво – но тогда сюда явятся попы из Москвы. Или не придут?!»

– А как же твоя паства в Крыму, владыко?

Юрий решил выиграть время для обдумывания, ситуация нравилась ему все меньше и меньше. Первый вариант пришел сразу – османы и татары хотят ввести его в заблуждение и нанести мощный удар, чтобы разом сокрушить его войско и захватить все земли.

Второй вариант был схож с первым, но с оттяжкой по времени – занять Чигирин, пойти на Киев, воспользовавшись его нейтралитетом. Затем, после победы над Ромодановским и гетманом Самойловичем, развернуть войска против него и жахнуть так, чтобы мокрого места не осталось.

Такое подходило как нельзя лучше – война с московским царством легкой прогулкой не станет, потери у турок и татар будут большие. А там вилами по воде писано – за год много воды утечет, вернее, достаточно штуцеров с «единорогами» появится. Можно будет и пободаться, тем более есть два союзника, которым также такие расклады угрожают – запорожцы и донцы. Не одни будут – навалять басурманам сил хватит.

Имелся и третий вариант – вассальное положение от ханства, или как минимум, дача гарантий, что на сторону Москвы не перейдет. Такое от запорожцев ханы постоянно требовали.

– Так ее мало осталось, Кафская епархия попечение возьмет. Так как, ваше величество, в какой город твой мне митрополичий престол переносить? В Галиче архиепископом владыка Фотий будет, я его всецело поддержу перед патриархом.

– Во Владимир или строящийся сейчас Дорос, что нами нынче ставится в устье Кальмиуса. В любом из них будет удобно, владыко. Храмы там есть, но собор возведем, на то кирпича хватит. Распоряжения я отдам, о вас позаботятся непременно, – Юрий постарался скрыть раздражение. Он совершенно не понимал назойливости митрополита.

– Вот и хорошо, государь. С просьбой покорной обращались старейшины готов, что гонениям татарским подвержены и в нужде пребывают. Дозволь им на твои земли уходить, в тот же Дорос. Понемногу прибывать будут, чтоб магометане не схватились, на рыбачьих лодках, ибо через степь дороги в твои владения нет.

– Приму всех, сколько бы их не было, – Юрий пожал плечами – Софья его о том много раз просила. Этой осенью десяток белокурых готов уже приплыло по Азовскому морю – видимо слухом земля полнится.

– Они станут вашими лучшими верноподданными, многие еще не забыли, как жили их предки и хотят быть свободными. А они единоплеменники германцам, что в «Священной Римской империи» обретают. И вы, государь, имея ту же кровь, могли бы письмо цезарю написать, попросить помощи для несчастных готов. У меня есть люди, что послание ваше доставят в Вену, и ответ, если он будет.

– Хорошо, владыко, я немедленно отпишу.

Довольно равнодушно пожал плечами Юрий – сейчас он уже совершенно не понимал, что происходит вокруг его владений. Игра стала непонятной, и как узнать в чем корысть этого безумного митрополита, что сам лезет в край, который может стать обреченным…

Интерлюдия 4

Варшава

12 декабря 1677 года

– Думаю, вашим дамам будет интересно услышать удивительное повествование о жизни наследника княжества Феодоро, потомка короля готов, ваше величество!

Поплавский согнулся в поклоне, а Марысенька, милостиво кивнув, поманила пальцами, подзывая придворных дам, что находились на отдалении, заняв оттоманский диванчик. Вот только женщины не щебетали по своему обычаю, а молчали. Можно уверенно сказать, что отчаянно прислушивались к беседе королевской четы – у придворных на удивление хороший слух, иначе при монаршем дворе не сделать карьеру…

– Долгие годы Юрий Львович провел в крымском рабстве, подвергаемый истязаниям басурман. И с ним его королева Софья, что тогда таковой не была – а пила из горькой чаши участь невольницы, и, возможно, наложницы в гареме татарского бея!

Дамы ахнули, обмахиваясь веерами, а Поплавский ухмыльнулся – теперь при всем дворе будут знать какова репутация у супруги короля Юрия, который ее взял себе в жены из столь унизительного положения. Именно поэтому он рассказывал королевской чете при свидетелях таким восторженным тоном, сдерживая свое истинное отношение – Двор живет сплетнями, а их надо умело пускать, тем более на такую животрепещущую тему. Впрочем, и король Ян с Марысенькой вели себя при беседе соответственно случаю, прекрасно понимая, что их могут подслушать придворные дамы, и тем самым подыгрывая Игнацию.

– Из всей родни у несчастной королевы остались две племянницы, на нее совершенно не похожие – прелестные девочки десяти лет черноволосы, и держатся немного отчужденно с юной супругой пана-круля Юрия, которая вряд ли старше даже на восемь лет. А вот ее супруг их любит до самозабвения, задаривает подарками, всячески балует. У него к ним точно такое же отношение, как и к родившемуся сыну, который наречен Владимиром. В Галиче глухо поговаривают, что прижиты дочки от него какой-то знатной татаркой, которую убили запорожцы, освободив потомка королей из рабства.

– Супруг мой, мы должны взять этих бедных девочек к нашему Двору – там идет беспощадная война, несчастным детям не место в разоренном краю, – королева утерла из глаз слезинки батистовым платочком, демонстративно всхлипнув. – Они получат достойное воспитание, а мы озаботимся для них выгодными партиями.

– Вы правы, моя любовь, – таким же растроганным тоном произнес король Ян, сжав ладошку супруги. – Девочкам не место на войне! А если бы наследник престола вошел в юный возраст, то и он смог получить у нас блестящее образование.