Вензель твой в сердце моем...

— Я просто ждала тебя, Ланчия, — сказала Инес, когда они сидели в одноэтажном доме, давно ставшим ее убежищем. — Когда ты уходил, я прочла в твоих глазах: ты не хотел уходить. Ты собирался вернуться.

— И поэтому ты ждала меня… целых семь лет? — его голос дрогнул, но мужчина поспешил скрыть это за кашлем.

— А ты не хотел встретить меня здесь? — тихо спросила она. — Разве не за этим вернулся?

Ланчия растерялся. Он пришел найти ответы на свои вопросы, но не ожидал увидеть здесь ее. Он потерял надежду встретить ее живой уже давно — когда искал информацию о выживших в той резне.

— Я вернулся посмотреть в глаза самому себе, — тихо сказал он. — Потому что не думал, что ты…

— …всё еще жду? — закончила за него она и закрыла лицо руками.

— Да, — тихо ответил он.

И снова тишина, лишь ветер за окном играл чахлой листвой на старых деревьях.

— Я же обещала: где бы мы ни были, что бы ни случилось, я всегда буду ждать тебя.

Он вздрогнул. В памяти, будто наяву, вспыхнула картина: он дарит черноволосой девушке дешевое кольцо, а она, подбежав к самому краю обрыва, кричит на весь свет. Кричит клятву, которую разносит эхо. А он улыбается и отвечает: «Тогда я обязательно найду тебя, где бы мы ни были, и что бы ни случилось!»

Его пальцы задрожали. Как он мог не сдержать обещание?.. Тонкая серебристая полоска на безымянном пальце женщины яснее любых слов говорила, что только эта клятва и давала ей силы существовать в этом аду. Каждый день в абсолютном одиночестве проживать одинаковые серые будни, слепо веря в невозможное чудо…

— Прости меня…

Она убрала руки от лица и поймала его ладони. Зеленые глаза лихорадочно блестели, а с губ сорвался всего один вопрос:

— Ты… больше не оставишь меня, Ланчия?

Мужчина вздрогнул: вспомнился вчерашний сон… но сейчас всё было иначе. Сейчас он давал новую клятву, точно зная, что ни за что ее не нарушит.

— Я всегда буду с тобой, Инес.

Она шумно выдохнула, словно сбросила с плеч неподъемный груз, и улыбнулась. А страх из глаз исчез, как и лихорадочное желание остановить время. Инес улыбнулась. А он сжал ее хрупкие, но такие сильные пальцы и улыбнулся в ответ. Так просто, словно не пропадал на семь лет…

***

Ночью мужчина лежал на кровати, прислушиваясь к звукам в соседней комнате. Ему казалось, что если закрыть глаза, то он сможет увидеть всё, что там происходит. Легкий стук металла о дерево — это гребень лег на прикроватную тумбочку. Шелест ткани — Инес надела спальную рубашку. Легкое дуновение — свеча была погашена, наступила темнота. Шуршание одеяла и скрип кровати — она пыталась устроиться поудобнее, как обычно, калачиком, но не могла успокоиться и всё время порывалась встать, заглянуть в соседнюю комнату — проверить, не исчезло ли ее видение.

Ланчия не исчезал. Он был настоящим. Но ему тоже хотелось хотя бы проделать в стене дырочку, чтобы быть точно уверенным: мираж не развеялся.

Полночь, час, два, и время поглотило звуки, свет, казалось, даже само бытие. Темнота — вот всё, что существовало вокруг. Ланчия провалился в эту бездну, не заметив, как она сомкнула алмазные челюсти из звезд. Он оказался в небытии.

Вот только под его щекой что-то было. Что-то… влажное. И под рукой тоже. И под босыми ногами… Что-то теплое, вязкое, мокрое… его становилось всё больше. Мужчина не мог пошевелиться. В кромешной тьме, без единого луча света, он барахтался в бездне, наполненной чем-то липким и густым. Вдыхая металлический аромат и стараясь сдерживать рвотные позывы, Ланчия поднес руку к лицу и чуть было не закричал. Он лежал в море из крови и невидящими глазами искал руку, нажавшую семь лет назад на спусковой крючок.

«Ты ведь останешься со мной даже в Аду?» — спросил вдруг знакомый голос. Голос, странно искаженный, словно записанный на старую пленку, изорванную и восстановленную неумелым техником.

Одинокая слеза скатилась по щеке мужчины. Он чувствовал на пальце след от курка.

«Даже в самой пучине Ада», — беззвучно ответил он и начал тонуть.

***

Ланчия подскочил на кровати и судорожно вздохнул. Оглядевшись, он не увидел ничего подозрительного: как и прошлым вечером, чуть запыленная комната с выбитым окном хранила в себе частички тепла, любовно собранные женской рукой: пару фарфоровых статуэток, вязаную салфетку, вазу с отбитой ручкой…

«Сон», — облегченно подумал мужчина и прислушался. Звуков за стеной не было. Стояла абсолютная тишина. И его сердце снова пропустило удар.

«А что именно было сном?!» — паническая мысль взбесившимся сверлом вонзилась в разум.

Ланчия вскочил, обулся и выбежал в коридор. Пара шагов, и он распахнул соседнюю дверь. Комната была пуста и казалась такой же почти необжитой, как и его собственная. Карие глаза заметались в панике: они искали хрупкую женскую фигуру, но не находили. Руки мужчины задрожали. «Сон? Или явь? Нет, пожалуйста, это не может быть сном! Ведь я наконец вспомнил…»

Он кинулся бежать, не разбирая дороги. Дом за домом, улица за улицей — одна изувеченная мостовая сменяла другую, но жителей не было, равно как и два дня назад. Ланчия обежал весь город. Во рту пересохло, пот градом катился по лицу и испарялся, не долетая до земли. Осталось лишь одно место, где он еще не был…

Неуверенным шагом мужчина направился к дому, забравшему у него всё: семью, невесту и частицу души. Семь лет жизни и веру в себя. А главное, ответ на вопрос: «Есть ли смысл в твоей жизни, Ланчия?» Она задала его в день, когда он подарил ей кольцо. Именно оно стало ответом. И этот смысл был похоронен под песками времени и неверия в чудо так долго…

Почему ты не вернулся сюда раньше, Ланчия? Потому что боялся, что ответа на главный вопрос, который ты так тщательно искал, здесь не окажется?..

Вдалеке показались кованые ворота. И сердце мужчины резко перешло в галоп. У калитки, держа в руках ведро воды, стояла Инес. Всё остальное было уже не важно. Ведь ответ был прямо перед ним… или это ему лишь казалось?

Бросившись к женщине, Ланчия на ходу крикнул:

— Почему ты ушла, не предупредив?

Она резко обернулась и вздрогнула. Заправила за ухо выбившиеся пряди, потупилась и тихо ответила:

— У меня одинаковые дни… Я встала, но ты так крепко спал, что я решила не будить тебя и отправилась по ежедневным делам. Но… прости, это въелось в меня, как ржавчина. Начав, я уже не смогла остановиться…

— Боялась, что вернешься домой, а там пусто? — спросил он, зная ответ. Ведь он тоже всегда понимал ее без слов.

— Прости…

— Это я должен просить прощения.

Они смотрели на асфальт, впитывавший солнечный жар как нечто само собой разумеющееся, и Ланчия думал о том, что не хочет говорить о дне, разделившем их. Она думала так же. И потому калитка скрипнула, пропуская гостей, две пары ног прошествовали по тропинке на задний двор, две фигуры зашли в палисадник — единственное ухоженное место во всей усадьбе. И лишь тишина следовала по пятам за теми, кто молча согласился не вспоминать о болезненном прошлом.

— Я здесь многое выращиваю, — слабо улыбнулась Инес. — Земля хорошая — дает много овощей. И прекрасные цветы.

— Помочь с чем-нибудь? — предложил Ланчия, с интересом рассматривая творение рук любимой женщины: огород, окруженный плодовыми деревьями и кустарниками, и изящные клумбы, непонятно каким чудом сумевшие сохранить свежесть недавно распустившихся цветов.

— Конечно, — кивнула Инес. — Нужно всё здесь полить. Приходится два раза в день этим заниматься, чтобы ничего не засохло, но это приятное времяпрепровождение. Да и свежие продукты всегда под рукой.