Вензель твой в сердце моем...

Мужчина усмехнулся. В памяти замелькали узоры калейдоскопа. Гортензия перед усадьбой цвела пышным белым цветом. Пот падал с висков, испаряясь в воздухе. Порезы не дарили боль, поддаваясь чарам волшебницы. Постель по утрам, после каждой порции кошмаров, оставалась сухой. Ржавая колонка подавала родниковую воду. Инес не соглашалась покинуть город. А когда в последний раз они оба хоть что-то ели?..

Овощи, выращенные в палисаднике, гнили со срезанными цветами. Так же, как медленно поддавалось гниению нечто, завернутое в черный спальный мешок.

Ланчия подошел к спальнику, вытащил мобильный телефон, написал короткое смс. «Я нашел свои ответы, Савада. Надеюсь, ты свои найдешь гораздо раньше. Живи и не позволяй никому жить за тебя!» Телефон упал на пол, как только сообщение улетело к адресату. Нога в черном кожаном ботинке припечатала его к полу. Пластиковый дождь осыпал грязный линолеум. На плечи мужчины легли хрупкие тонкие ладони.

— Прости, я не могла сказать тебе…

— Это было и не нужно.

— Я не могла отпустить тебя…

— Я знаю. Но я и не хочу уходить. Не хотел семь лет назад, не хотел и в ту ночь.

— Это никогда не закончится, Ланчия…

— Я знаю, Инес.

Каждое утро над застывшим в солнечном мареве городом-призраком будет вставать солнце. Оно будет дарить ему палящий зной и удушливый аромат старения. Эдем на двоих будет распахивать двери и принимать в свое лоно тех, кто никогда не попробует собственноручно выращенных овощей, а они будут смеяться, держаться за руки и говорить, говорить, говорить… обо всем, кроме двух дней. Дней, ставших для них финалом. Или, быть может, только началом длиной в бесконечность?..

Каждую ночь оба пленника проклятья будут погружаться в бездну безумия, отчаяния и страха. Она будет убивать его раз за разом, и раз за разом он будет отвечать, что никогда не уйдет. Даже из этого Ада. И созданный Инес мир, проклинавший всё вокруг, как и ее саму, продолжит пытать своих пленников.

Инь и Ян всегда создают идеальную гармонию. Так почему бы не застыть в идеале, как застыло в нем время?

Ланчия обернулся и посмотрел на женщину, в чьих глазах смешались боль, отвращение к самой себе, чувство вины и толика надежды. Он улыбнулся. Сильные пальцы легли на затянутый серой тканью живот и коснулись небольшой впадины напротив печени. Пулевое ранение оставило глубокий незаживающий канал, что вечно болел, но никогда не ронял кровь — вся алая жидкость осталась на зеленом паласе усадьбы.

— Я мечтал узнать, жива ли ты.

— Ты убил меня тогда.

— А ты убила меня после.

— Потому что ты согласился остаться со мной.

— Я хотел узнать, ради чего живу.

— Ради того, чтобы жить.

— Но я умер.

— Ради того, чтобы умереть.

— Это просто закон бытия.

— Только мы из него выпали.

— Ты прокляла нас?

— Нет, я всего лишь просила позволить дождаться здесь тебя.

— Значит, нам пора просить, чтобы нас отсюда не прогоняли?

— Поздно. Иногда белое становится черным, а просьба — проклятием.

— Это навечно?

— Да.

— Спасибо.

Если живешь, живи; если жизнь оборвалась, прими это. Чем не идеальный смысл жизни?

Ланчия обнял призрак любимой женщины и прошептал:

— Прости меня.

— Ты прости, — ответила она, зарываясь пальцами в его волосы.

Солнце садилось за горизонт. Надвигалась ночь. И они знали, что на этот раз встретят свой кошмар вместе…

========== Чаепитие за гранью рамок (Шахматноголовый) ==========

Алиса не хотела быть как все. Надевала платье с широкой юбкой и множеством подъюбников, совсем как у Кэрроловской героини, только черное, повязывала белый передник, затягивала волосы черной лентой, обувала детские туфли с тупым мысом и небольшим квадратным каблучком поверх полосатых гольф. А затем брала в руки два ножа для разделки мяса.

Алиса не хотела быть как все. Она мечтала упасть в бездну кроличьей норы и никогда не просыпаться. Встретить в безумном мире странной сказки тех, кто не похож на обычных людей. На серую массу, называвшую ее сумасшедшей и не понимавшую, что безумие относительно.

«Относительно меня или вас?»

Алиса мечтала выпить чаю с Чеширским котом и помиловать пару десятков «шестерок червей», лично казнив после этого сотню. А потом выстирать, как обычно, свое черное платье, перевязать волосы и отправиться на променад с белым кроликом. Она хотела найти тех, кто не похож на остальных так же, как она сама. А в итоге встретила его.

Шахматноголовый. Странное существо, зовущее себя чем-то большим, нежели человек. Существо, принадлежащее к высшей расе и знающее слишком много о людской натуре. Тот, кто мог даровать силу, а мог погрузить в пучины безысходности. Она встретила его случайно. Он же искал ее целенаправленно.

Как не взять в личную армию девушку, мастерски владеющую двумя огромными ножами и Пламенем успокаивающего Дождя? Как не взять в качестве второго помощника ту, что в этом огромном мире может принести лишь беды, а в небольшом подземном убежище вымирающей расы станет «своей»? Как пройти мимо той, кто так не похож на серую массу, но порой слишком сильно напоминает тебя самого — замкнутого в собственном безумном мире, полном непреодолимых законов и безжалостной логики?

Он искал ее и нашел среди трупов. Она улыбнулась и просто пошла за ним — за человеком в клетчатой шляпе, серебристой маске и военном плаще. За тем, кто был не как все.

Чаепитие в темном зале, затеянное тремя безумцами, — что может быть лучше? Для нее — ничего. Правда, безумны они не были…

Тсуномичи странно смеялся, как обычно разливая чай по четырем чашкам: себе он всегда наливал две, говоря, что чай полезен для гибкой натуры. Шахматноголовый печально смотрел на своих подчиненных из-за прорезей маски и потирал виски, испещренные узорами в виде монохромных клеток. Алиса качалась на стуле, рискуя в любую секунду упасть, и думала о том, как было бы здорово отрезать помощнику ее Шляпника язык — чтобы не болтал слишком много. Ведь Тсуномичи и впрямь было слишком много, как и его болтовни. Так почему бы не убрать хоть кусочек?.. Шляпник запретил. Ну и ладно, что поделать. Сколько она уже так живет? Год, два? В кроличьей норе время бежит незаметно. Да это и не важно, ведь, главное, с ней рядом был тот, кто принимал и понимал ее. Кто научил виртуозно использовать Пламя Предсмертной Воли и давал задания по устранению врагов, не пугаясь огромных ножей. В такие моменты ей казалось, что она не Кэрроловская Алиса, а Алиса из компьютерной игры. И это тоже было неплохо. А главное, ее Шляпник был гораздо лучше, чем какой-либо еще. Только вот Тсуномичи несколько утомлял…

— А теперь сахарку, немного сахарку, фуфуфу, — проворковал гуттаперчевый человек с бледным лицом и странным смехом. А затем кинул в обе свои чашки по десять кусков сахара.

— Если думаешь, что глюкоза поможет твоим мозгам лучше работать, не обольщайся, — подколола его Алиса и опасно качнулась на стуле.

— Мне глюкоза не нужна, а вот тебе не помешала бы, — нараспев отозвался Тсуномичи и подмигнул девушке.

«Его глаза отлично смотрелись бы в вазочке с сахаром», — подумала Алиса.