Верь мне, Есения

— Не могу ничего не делать, — словно в оправдание, улыбается он. — Так легче, мысли о… о всяком… в голову не лезут.

О чем он так и не уточняет, но это и так понятно. Бедный мастер Льюин.

Мужчина нетвердым шагом идет в зал, а я проскальзываю в свою каморку, быстро натягиваю рабочую одежду и принимаюсь наводить порядок сначала в кабинете хозяина — там только пыль смахнуть и стекла в шкафу протереть — а потом и в зале. Вернее в зале я только собираюсь приступить к работе, но, сделав первый шаг за порог, испуганно замираю.

Посреди помещения возвышается знакомый “назгул” и о чем-то беседует с мастером Льюином. Впрочем, почувствовав каким-то образом мое присутствие, министерская ворона тут же поворачивается в мою сторону и откидывает капюшон.

Не может быть? Это он?

Холодная улыбка, скользнувшая по губам “назгула”, тоже уверенно намекает — мужчина понимает, что я его узнала.

Глава 47

— Здравствуйте, прелестная мисс… — учтиво склонив голову, приветствует меня посетитель. — Вот мы и снова встретились…

В два шага “назгул” преодолевает разделяющее нас расстояние и, сцапав мою руку, пытается запечатлеть на ней вежливый поцелуй.

— Позвольте представиться. Мастер Георг Лайл, — слюнявит он тыльную сторону моей ладони, а я, растерявшись, хлопаю глазами, запоздало соображая в каком состоянии мои руки сейчас, когда вовсю идет уборка. М-да, кто бы мог подумать, что тот самый случайный прохожий, который помог мне тогда, на рынке, окажется членом комиссии из министерства.

“Значит, не такой уж он и случайный”, — тихо шепчет мой внутренний голос и я полностью с ним согласна.

— Очень приятно, — выдавливаю из себя, не зная, куда деть облобызанную конечность. — Есения Скляревич.

Этот Георг как-то подозрительно довольно сверкает черными глазами и предпринимает попытку снова завладеть моей ладонью, дабы еще раз поцеловать, но я благоразумно хватаю в руки тряпку и подцепляю ведро с водой.

— Вы меня извините, но мне нужно выполнить работу, — делаю шаг в направлении стеллажей, но “назгул” преграждает мне дорогу.

— Мисс Есения, — окидывает он меня внимательным взглядом. — Не сочтите за дерзость, но я бы хотел пригласить вас на ужин.

Изумленно смотрю на щеголеватого молодого человека, потом перевожу взгляд на свой рабочий передник, ветошь в руке, ведро полное мыльной воды, и отрицательно мотаю головой.

— Спасибо, но вынуждена отказаться, — решительно заявляю. — У меня еще слишком много работы и, боюсь, вечером я буду слишком уставшая, чтобы еще куда-нибудь идти.

— Тогда, возможно, на выходных? — не сдается мужчина. — Дайте мне хоть маленькую надежду, прошу! Ваша красота лишила меня покоя, и я просто ни о чем другом не могу думать. Вы себе не представляете, какое счастье охватило мое сердце, когда я увидел вас в академии, ведь все это время я неустанно искал ту милую девушку, которая повстречалась мне на рынке.

— Ничего не могу обещать… — помедлив, отвечаю. Вот прицепился… как банный лист.

Ну не верю я, что его действительно привлекает моя скромная особа. Вернее, привлекать-то привлекает, но точно не женской красотой и неотразимостью. Этому “назгулу” что-то от меня нужно, слишком часто он попадается мне на глаза. Скорее всего, он как-то связан с карантами. Теперь я уже на девяносто процентов уверенна, что дарку подбросил либо сам Георг, либо был в сговоре с тем хамом, решив, что образ рыцаря на белом коне расположит меня к нему и вызовет доверие. Трижды “Ха”, не на ту напал.

— Я буду надеяться на вашу благосклонность, — патетически возвещает мой подозрительный ухажер, и, откланявшись, уходит.

Мы с мастером Льюином обмениваемся недоуменными взглядами.

— Ты бы не верила ему, Есения, — начинает хозяин. — Таким как он, от простой девушки только одного нужно… И это не крепкая семья.

— Можете не беспокоится, — фыркаю, принимаясь за работу. — Мне он совершенно не интересен. Да и рано мне еще на свидания бегать. Я учиться хочу.

Мастер одобрительно кивает и, заметив, что в зал заходят запоздалые клиенты, спешит к ним.

До конца рабочего дня еще остается чуть меньше получаса, когда я замечаю, что мастер Льюин снова бледнеет и время от времени принимается растирать ладонью область сердца.

Быстренько закончив дела, а некоторые отложив до завтра, решительно подхожу к мужчине и, уперев руки в бока, заявляю.

— Мастер, вам плохо. Я же вижу. Давайте я провожу вас домой.

— Нет, что ты, Есения. Это я, как галантный джентльмен, должен тебя проводить, — возмущается хозяин.

— Вот когда будете себя чувствовать хорошо, тогда и проводите. А сейчас моя очередь, — твердо говорю я, демонстративно разворачиваясь в сторону каморки, дабы занести туда свой рабочий инвентарь и показать, что я на сегодня с делами закончила.

За спиной пыхтит мастер Льюин, но послушно направляется в сторону своего кабинета — видимо, и правда, сердце очень сильно разболелось, раз он так легко сдался.

А через несколько минут мы уже закрываем магазин и вешаем на дверь охранку.

— Папа! — громкий оклик за спиной заставляет меня испуганно вздрогнуть, а мастера Льюина выронить ключи.

— Дороти? Что ты тут делаешь? — изумленно восклицает он, а девушка уже сжимает его в крепких объятьях.

— Ну, как я могла оставить тебя одного, папа, — всхлипывает она, целуя старика в морщинистую щеку. А затем отстраняется и, смерив меня цепким внимательным взглядом, представляется.

— Дороти Брик, в девичестве Льюин, — по ее губам скользит приветливая улыбка, но все равно в ее глазах я вижу легкую недоверчивость и беспокойство.

— Есения Скляревич, — называю в ответ свое имя и вопросительно смотрю на хозяина.

— Дороти, дорогая, Есения работает в магазине, и очень помогает нам с мамой… — на последних словах он осекается и тяжело вздыхает.

— Все хорошо папа, — гладит его по руке девушка. — Я поживу несколько дней у тебя, пока тебе не станет легче.

— А как же дети? Чарльз? — недоуменно вскидывает брови мужчина, и наклоняется чтобы поднять ключи и положить их в карман пальто.

— А что дети? Они уже не младенцы, вполне способны провести несколько дней с няней и гувернанткой, — пожимает плечами Дороти. — А Чарльз меня понимает. И, между прочим, это его идея…

Поняв, что мужчина в надежных любящих руках, а его сердечная боль несколько отступила, я тоже успокаиваюсь. Мы тепло прощаемся, и мастер Льюин и Дороти удаляются, перед этим уведомив меня, что завтра в магазине внеурочный выходной.

Шаги отца и дочери, оживленно о чем-то болтающих, постепенно затихают, и я остаюсь на крыльце одна. Кейн, скорее всего, не рассчитывал, что я так рано освобожусь, но ничего подожду его тут. Вряд ли я сильно замерзну за каких-нибудь пятнадцать минут.