Вердикт Лондона. Ностальгический отчёт

Я перестал обращать главное внимание на текущие дела, хотя они окружали меня, поскольку они отошли на второй план. Собрав вечерком багаж, я начал интересное и очень необходимое для меня дело, которые откладывал до этого момента. Я начал читать книгу-путеводитель о Лондоне, которую не брал до этого в руки сознательно, пока не купил билет в Москву. Так что с раннего утра в понедельник, распрощавшись с семейством и выйдя из дома, я уже был в грандиозном мире Лондона, рассматривал фотографии и схемы. Я плыл под полными парусами и целый день наслаждался, читая каждую свободную минуту о том, что вот-вот должно стать для меня новой реальностью. Читал с перерывами до того момента, пока в ночной темноте не засветилась огнями маяков береговая линия Англии. Кстати, книгу я прчёл к этому моменту.

Возникла только одна неожиданная помеха, когда в самолёте уже перед Москвой мой сосед понял, что в моих руках книга о Лондоне и начал излагать мне свое мнение об Англии. Он полагал, что именно Англия является наиболее культурной и ухоженной частью мира. А что касается США, то это только дикий Запад со многими проблемами, которые неизвестны в Англии. И, в первую очередь, это происходит потому, что англичане были первыми, кто осознал возможность экологической катастрофы нации ещё в XIX веке. Они предупредили её. Однако остров получил в этом деле только отсрочку потому, что экологический коллапс – это наше общее будущее, наша судьба. Я оплошно не согласиться с ним, и разговор вёлся до Москвы.

Большие мокрые хлопья снега и влажные сугробы в аэропорту Шереметьево не обещали лётной погоды, но это меня не волновало. Московская слякоть показалось мне лондонским туманом. Чиновничество ждало меня с нетерпением. В их жизни это был временный перерыв в монополии на превосходство, поскольку они получили приказ, отправить меня за рубеж невредимым и в срок. Они жаждали выдать мне заграничный паспорт и, кто бы мог подумать, валюту, фунты стерлингов. Черный Ворон, сегодня я не твой! Рыбка выскальзывала из большого-большого невода.

Обычно я стараюсь такси не брать, поскольку этот вид транспорта напоминает мне о моей безрассудной офицерской молодости с ее глупым желанием спешить, когда выпало свободное от службы время, так, как будто ты делаешь что-то в последний раз перед новой войной. Скорее, скорее! Мы должны успеть всё. С этой спешкой покончено. Теперь я планирую свои передвижения по разным делам без такси. Но в тот понедельник у меня была только половина дня для всех моих дел, необходимо было иметь некоторый запас времени. Учитывая это, я побежал по снежной каше к стоянке такси. Там уже ждали два кандидата в пассажиры, и мы скоро стартовали. В пути мои попутчики говорили о текущих событиях и нравах своего министерства, включая и разные неполадки в нём. Они буднично называли вещи своими именами.

«Куда идем?» – спросил водитель на въезде в город. « Площадь Ногина», – ответил один из попутчиков. «Я тоже», – сказал я, потому что мое министерство располагалось рядом с площадью. Попутчики переглянулись и замолчали. Они могли бы заиметь неприятности, если бы я был всего лишь клерком одного из многочисленных отделов ЦК, обитатели которого составляли около двадцати пяти процентов населения вокруг Старой площади, центра московской бюрократии. «Все дороги ведут в Рим, не так ли?» – добавил я, но ответа не последовало. Они игнорировали мою шутку и хранили демонстративное молчание до конца поездки.

Это меня не расстроило. Я был выше министерств и ЦК. Они оставались на берегу, а моя дорога вела меня в Лондон. Однако логика изложения моей истории не позволяет воздержаться от описания той роли, которую играл ЦК в определении допустимости поездки кого бы то ни было в мир капитализма. В моем случае ЦК одобрительно кивнул. Я думаю, вам будет интересно взглянуть на эту уникальную организацию моим взглядом, исходя из неопровержимого факта моего вызова в ЦК незадолго перед поездкой.

Итак, несколько слов о ЦК моей партии. Хотя, правильнее будет сказать, что это моя партия была принадлежностью ЦК, поскольку все члены партии в рамках дисциплины являлись собственностью ЦК. Но мой контакт с этой организацией перед поездкой показал, что её отдел выезда был обычным департаментом. Хотя, как и все, я знал, что ЦК являлся той силой, которая могла управлять как высшей бюрократией, так и местными князьками. Именно это и было по закону основной функцией всемогущего ЦК.

Однако со временем железный аппарат ЦК, созданный Сталиным, видимо, сильно поржавел. В частности, мне было не понятно, зачем им был нужен такой отдел, зачем было нужно вызывать меня, терять время на пустую формальность. Похоже, что этот вызов подпадал под общий закон формализации контроля расстановки кадров, их исполнительности, ответственности. Мне продемонстрировали методологию очковтирательства. Этот вызов был малой песчинкой в тумане перемен от жёсткой централизованной диктатуры ко всевластию на местах. Ведь ЦК отказался от репрессий к нарушителям, пытаясь их увещевать в условиях, когда большая часть всякого рода нарушений на необъятных просторах России оставалась неизвестной. В этих условиях формализма и показухи, рать советников и обозревателей событий для бонз из ЦК начала проталкивать свои подлые махинации с нашей системой. Но это стало понятно гораздо позже.

Ради исторической правды следует отметить глобальную позитивную роль ЦК в судьбе России и мировой истории ХХ века. Наличие ЦК стало фактором побед России в испытаниях века. Ни в Германии, ни в Японии, ни в НАТО не было такого высшего органа, который реализовал общий контроль над страной и над международной стратегией. Он ставил судьбоносные цели везде от огромных заводов до последнего крестьянского хозяйства. Его линии держались повсюду от Генштаба до школ и больниц. Это был самый высокий уровень концентрация воли руководства, безжалостный и эффективный. Его идеи становились законами для миллионов. Здесь мы видим главную причину величия, а затем и упадка страны вследствие абсурдных и преступных действий ЦК, когда он превратился в штаб развала системы. Думаю, эту страницу нашей истории, портреты её фигурантов ещё предстоит тщательно исследовать.

В моём сугубо частном случае участия в разработке технических вопросов формализм моего инструктажа в ЦК, как вести себя с противниками нашей системы, был откровенно смешон. Церемония состояла из двух частей. В первой части состоялся благожелательный разговор, похожий на монолог инструктора, сидевшего за письменным столом на фоне политической карты мира. Во второй части было подписание выезжавшим отпечатанной на отдельном листе декларации с длинным списком того, что не допускается для мальчиков (девочек) в зарубежных странах. Как только человек, прочтя декларацию, поставил свою подпись, аудиенция заканчивалась.

Я не помню всех условий запретного списка, но две пункта из него заставили меня смеяться, когда я вспомнил о них, выйдя из здания ЦК. Это было требование не участвовать в делах коммунистических политических организаций. Выходило, что ЦК не позволяет советским людям присоединиться к пролетариям всех стран. «Пролетарии всех стран, разъединяйтесь!» Круг замкнулся, змея укусила свой хвост. Другим пунктом лидеры КПСС не позволяли мне также предпринимать любые попытки заработать своим трудом сколько-нибудь денег, потому что я был должен оставаться пролетарием. Получалось, что их не устраивало, если я заработаю миллион и заплачу с него партвзносы.

Однако ситуация с проблемами внутри ЦК выглядит более серьезно, если мы будем её анализировать с учётом всего государства. Развенчание культа Сталина было актом либерализация жизни, но не для всех людей великой страны, а только для высоких структур правительственной машины. Для простых людей было уготовлено новое ярмо подготовки будущей термоядерной войны, в которой ЦК было готово сжечь Россию ради коммунизма. Но эта идея мировой войны рухнула, поскольку стало ясно, что вместе с Россией в войне сгорит весь мир. Теперь можно было жить и быть счастливыми под надёжным ракетно-ядерным щитом! А поскольку одна большая беда не удалась, мудрецы из ЦК и по совместительству академики «говорильных наук» стали организовывать в качестве альтернативы реализацию примитивных и даже фантастических идей подрыва общественного благополучия.