Вердикт: невиновен!

–Вот и я так считаю, – вдруг услышала я знакомый голос, доносившийся откуда-то сзади. – Лучшее вложение денег – это рекламные мероприятия такого плана. Всякие концерты, спектакли и цирковые представления.

Не веря своим ушам, я обернулась и с удивлением увидела Бориса, следующего рядом с Лидией Сергеевной по фойе к лестнице, ведущей на балкон. Первым порывом было подойти к приятелю и небрежно поинтересоваться, что это он здесь делает. Но здравый смысл возобладал над минутной слабостью, и я не стала себя обнаруживать. Дождавшись, когда парочка скроется из виду, я выждала минут пять и только тогда проследовала на своё место. Но вместо того, чтобы смотреть на сцену, я весь спектакль не спускала глаз с балкона для VIP-персон. Там, уединившись ото всех, сидели мой кудрявый друг и опекунша Володи Мызина. Как же я ненавидела эту моложавую ухоженную женщину! В душе всё бурлило и клокотало, а отчего – я никак не могла взять в толк. И только когда спектакль закончился, я смогла дать волю своим чувствам. Не отвечая на вопросы Вагиза, желавшего знать, что, собственно говоря, происходит, я побежала на балкон, собираясь устроить Борису грандиозную сцену, но нашла ложу запертой. Было неясно, то ли Джуниор со своей спутницей уже ушли, то ли закрылись изнутри и никого не пускают. Последнее показалось мне особенно отвратительным, и, глядя в лицо своему обескураженному кавалеру, беспрекословно следовавшему за мной, я потребовала немедленно везти меня домой.

–А как же поужинать? – растерялся Вагиз. – Мы же хотели пойти в ресторан.

–К чёрту ресторан! Дома поедим, – выпалила я.

Настроение окончательно испортилось, и ни по каким ресторанам я ходить не желала. Молодой человек покладисто кивнул головой и повёл меня к гардеробу. На дачу я не поехала – не хотелось расстраивать стариков. Начнутся расспросы, как прошёл спектакль, придётся выкручиваться, придумывая убедительные оправдания своему ужасному настроению, а этого я жуть как не люблю. Поэтому я вернулась на Разгуляй, заперлась в квартире и включила скачанный несколько дней назад из Интернета третий сезон сериала «Декстер». Но в этот раз он не доставил ожидаемого удовольствия. Как сказал бы Борис: «Сериал не доставил». Я ничего не могла с собой поделать, смотрела на экран, а в голову лезли разные гнусные мысли, связанные с Джуниором и Лидией Сергеевной, отогнать которые получилось, только провалившись в тяжёлый вязкий сон.

Проснулась я оттого, что в дверь настойчиво трезвонили. Даже не подходя к домофону, я уже знала, что это ломится Борис. Полночи проведя в борьбе с душившей меня ревностью, я проспала начало рабочего дня, и приятель примчался будить нерадивую коллегу. Открыв дверь, я уткнулась в объемистое пузо Бориса Устиновича.

–Доброе утро, соня! – жизнерадостно начал он, скидывая на ходу пальто, но, натолкнувшись на мой ледяной взгляд, мигом утратил весёлость. – Поехали в Рязань! А что ты на меня так смотришь?

–Хорошо вчера отдохнул? – изо всех сил сдерживаясь, чтобы не вцепиться приятелю в кудри, едко осведомилась я.

–Смотря что ты называешь отдыхом, – философски заметил Джуниор, протискиваясь мимо меня в прихожую.

–Твой вчерашний досуг, – я горестно вздохнула, захлопывая дверь и следуя за незваным гостем.

–Ты что, Агата, ревнуешь? – оторопел Борис, замирая посредине кухни.

–Кто, я? – разозлилась я, запуская обе руки в волосы и демонстративно переходя на «вы». – У вас, господин Устинович, мания величия! С чего бы я стала ревновать?

–Вот и я думаю – с чего бы это? – рассуждал Борис, проверяя, есть ли в чайнике вода. – Сваришь кофе?

–Ага, сейчас! – подпрыгнула я от возмущения. – Он будет запираться в театральных ложах с престарелыми дамочками, а я – ему кофе варить?

–Откуда ты знаешь про ложу? – удивился Борис. – А впрочем, это неважно, – тут же добавил он. – Знаешь – и хорошо. Проще будет объяснить, откуда у меня информация относительно Моны Роз.

–Что там у тебя, живо выкладывай, – скомандовала я, забыв, что ещё секунду назад злилась на Бориса так сильно, что даже готова была броситься на него с кулаками.

–Мона Роз, к твоему сведению, – неторопливо начал Устинович-младший, набивая себе цену, – сидела в колонии, когда с ней познакомился великий старец.

–Кто бы мог подумать, – съязвила я. И мрачно осведомилась: – Ты узнал адрес колонии?

–Кто же мне его скажет? – в свою очередь, удивился Борис. – Спасибо и на том, что мне слили инфу про колонию.

–К твоему сведению, – испепелила я приятеля яростным взглядом, – я ещё раньше тебя узнала, что Мона Роз познакомилась с Баженом Соло в заключении. Но при этом я не опускалась до того, чтобы шляться непонятно с кем по театрам!

–Шляться по театрам! Эк ты завернула, – усмехнулся Борис. – И откуда, позволь узнать, тебе стали известны столь конфиденциальные сведения?

–А ты думаешь, что только у тебя есть приятельницы, способные пролить свет на тайну рождения Володи? – ехидно прищуриваясь, прошипела я. – Мне тоже есть кому рассказать, что Мона Роз оказалась на редкость предприимчивой и нашла для своего незаконнорожденного малютки славного папочку Бажена Соло. Пятимесячным малыш родился не по мановению высших сил, а только потому, что Мона встретила Бажена, будучи на четвёртом месяце беременности.

–Агата, мы с тобой кретины! – вдруг хлопнул себя ладонью по лбу Борис. – Мы до сих пор не узнали даты рождения предполагаемых детей Эммы Глаголевой. Звони-ка в деканат и проси поднять личные дела Мызина, Исаевой, ну и на всякий случай Щегловой.

–Бориска, я ушам своим не верю! – делано восхитилась я, стараясь побольнее уесть предателя. – Ты ли это говоришь? Какой прекрасный язык! Куда подевались вульгарные словечки из Инета! Как благотворно подействовало на тебя общение с Лидией Сергеевной!

–Слушай, подруга, хватит истерик, – прикрикнул на меня Джуниор. – Я пришёл потому, что мы договорились ехать в Рязань. Не хочешь разыскивать Глаголеву – я уйду, у меня своих дел по горло.

–Да ладно, ладно, – заметив штормовые барашки в глазах приятеля, испугалась я. – Я что? Я ничего. Просто так сказала. К слову пришлось. А дату рождения Мызина я и без звонка знаю. Она имеется в уголовном деле. Мой подзащитный родился десятого июня тысяча девятьсот девяносто первого года в городе Воркуте.

–А должен был бы родиться, будь он тем, кого мы ищем, в сентябре девяносто первого, – прикинул Борис, понемногу успокаиваясь.

–Женский организм непредсказуем, – пустилась я в рассуждения, стараясь загладить вину. – И срок беременности у каждой женщины индивидуален. – Сорок недель – это некий усреднённый период, за который вызревает плод, но у кого-то роды могут начаться раньше, у кого-то позже, тут не угадаешь. Но то, что Мызин мог быть рождён Эммой Глаголевой, – это факт.

–Значит, пока мы не выяснили даты рождения девчонок, у нас получается один подозреваемый мужского пола.

–Насчёт Миносяна, насколько я понимаю, ты совершенно уверен, – подколола я друга.

–Ты же сама беседовала с его матушкой, и это была явно не Эмма Глаголева, – парировал приятель.

За разговорами я сварила кофе и теперь намазывала хлеб для тостов сыром «Виола», собираясь позавтракать и покормить бутербродами Бориса. Кудрявый друг скептически наблюдал за моими приготовлениями и наконец не выдержал.

–Ты что, всегда так питаешься? – угрюмо осведомился он.

–Дома – да, – подтвердила я. – У бабушки по утрам ем омлет с беконом.