Верховный Издеватель

Ватные ноги по инстинкту довели до окна. Кирилл выглянул. Ночная улица каким-то неуловимо новым перетекающим оттенком тоже постепенно превращалась в утреннюю. Но вдруг... один вид малюсенькой чаши-фонтанчика во дворе бросил в дрожь. Словно из него плеснули-ошпарили. Сразу вспомнилась круглая... в которой вращались... Кирилл отпрянул от стекла, как ужаленный. В холодном поту оценил:

"А ведь я запросто мог не проснуться - совершенно натурально умереть от разрыва сердца и остаться навсегда с тем... Так бывает! И очень даже нередко.

Выходит, Бог, как я Его ни ругал, уже дважды меня спас - при аварии и сейчас..."

И чтобы не вернуться в Сон, он почти машинально взял со стола и раскрыл Библию.

Она открылась на словах: "Когда подумаю: утешит меня постель моя, унесёт горесть мою ложе моё, ты страшишь меня снами и видениями пугаешь меня..." Да, вот и у Иова к Нему - судебный иск. Составленный в нескольких десятках глав. Ох, и нелегко же с Ним! Хотя без Него получается - ещё хуже...

"Зачем Ты поставил меня противником Себе, так что я стал самому себе в тягость?.." (Иов 7, 20)

"Если бороться силою, то Он могущественен, если судом, то кто сведёт меня с Ним? Если я буду оправдываться, то мои же уста обвинят меня; если я невинен, то Он признает меня виновным..." (Иов 9, 20)

"Ибо Он не человек, как я, чтоб я мог отвечать Ему и идти вместе с Ним на суд!" (Иов 9, 32)

Надо будет утром сходить к Марине, хоть с ней посоветоваться.

* * *

– Я ехал к Богу, а получил - по лбу. Причём, в прямом смысле слова, - Кирилл потрогал огромную шишку.
– Люди ехали в паломничество, а им оттяпали ноги... чтоб больше никуда не ездили? Ну, и чему же полезному должен научить этот урок? Что нами управляет абсолютно всемогущий, безграничный в своих возможностях Псих, а мы - Его подопытные кролики?

– А ты сходи и посмотри...
– чуть ли даже не весело отреагировала Марина.

– На кого?

– На подопытных кроликов.

– ???

– На Ромку, Данила... на других детей!.. Хоть ты и не "абсолютно всемогущий", но всё равно... как будешь лучше себя чувствовать, даст Бог, сходи да навести, чем просто так... с воздухом-то спорить! Ты же говорил, врач уже разрешает тебе гулять во дворе? Если сможешь на днях пройти лишних сто метров до детской больницы (папа, если что, тебя проводит), то... Я думаю, кролики будут тебе очень рады!

Легко следовать советам, когда они стопроцентно совпадают с твоими желаниями! Кажется, для Кирилла сейчас и вправду не было ничего актуальнее, чем сходить к Ромке. И хотя врач пока ничего такого не "разрешал" (тут Кирилл соврал), ну, да и без разрешения обойдёмся! А "даст Бог", про которое сказала Марина, устроим себе прямо сегодня... После ненастоящего "Бога" в самый раз зайти к настоящему братишке. Всё-таки - живой человек.

"Если гора не идёт к Магомету, Магомет идёт к горе".

* * *

Кирилл пересёк большой больничный двор.

Ещё не вошедшие в багряную силу и сок, какие-то игрушечно-оранжевые кисточки рябин (наборы пластмассовых пулек-драже) обрамляли маленький деревянный храм. Тот и сам был похож на игрушку в коробке из высоких панельных корпусов. Август, рябины, больница... капелька-куполок под перекрестьем сотен окон, из которых выглядывают больные. Зачем-то всё это надо...

Первый глоток настоящего воздуха после недели больничной духоты. Кажется, внутри даже сам воздух нездоровый. А здесь, снаружи - то, чем дышат обычные люди. Здесь - мир, не любящий думать о страданиях. Не умеющий и, главное, не желающий заглядывать сквозь стены - по ту сторону, где они есть.

Впрочем, путь Кирилла был сейчас транзитом сквозь этот мир - от больницы до больницы. Детская клиника, как ему и объяснили, оказалась наискосок, через переулок - метрах в двухстах от взрослой.

В коридорах больших больниц запросто можно заблудиться без провожатого. Это какой-то лабиринт Минотавра. Чувствовался нездоровый душный жар, как в предбаннике ада: просто чтоб лежачие не простудились от сквозняков, отопление работало даже летом. Во взрослой всё же было как-то посвежей.

В детской травматологии атмосфера оказалась - совсем не как во взрослой. В коридорах галдела, бегала, шустро ковыляла шумная и озорная детвора: разве им объяснишь, что они больные и должны вести себя как больные! Никому они ничего не должны! Их много и они скачут - кто на своих двоих, кто на костылях. Непохоже было, что дети когда-нибудь философствуют о смысле страданий детей. Что для них это животрепещущая тема.

"Больница переделывает под себя взрослого человека, а ребёнок переделывает под себя больницу", - подумал Кирилл.

Наконец, с несколькими подсказками, он нашёл в лабиринте ромкину палату.

– Привет!

"Ну вот, только теперь я по-настоящему проснулся".

Разноцветные шарики висели над больничной кроватью так, что казалось, Ромка - красиво упакованный подарок на собственный день рождения. Койка с ним и со всеми ортопедическими приспособлениями - этакий огромный белоснежный торт... Такая странная ассоциация на минуту мелькнула в голове Кирилла. Правая нога братишки покоилась на небольшом возвышении на растяжке. Первый слух, будто у Ромки открытые переломы обеих ног, к счастью (ну хоть это-то к счастью!) оказался неточным: видно, Архитектор катастроф не любит полной симметрии! На левой ноге несуразно, как лютая зима посреди лета, белел гипс - от бедра до ступни, только пальцы чуть торчали. Здесь был закрытый перелом, так что необходимость в растяжке отсутствовала.

Чувствовался какой-то парадоксальный уют в самом неуюте - пожалуй, его источником был единственно Ромка. Жарко, душно... но так бы сидел и сидел в этом полуаду-полураю. Никуда отсюда не хочется! Давно не было так спокойно и хорошо!

– Я тут - как начальник, с комфортом, понимаешь...
– похвастался Ромка.
– Отдельная палата. Можно сказать, отдельный кабинет! Полностью обслуживают, прям всё-всё за меня делают. Ухаживают, как за египетским фараоном! Да, мы тут солидно болеем.

Вошла сестра с градусником-пистолетом, быстро приставила ко лбу Ромки. Тот смешно скосил глаза и шепнул: "Щас меня ликвидируют. Меня заказали!"

"Выстрел" показал практически нормальную температуру: 36,9°.

– Вот, а было 38 с чем-то там. Ну, это первые два дня. Мне тут шесть уколов в день делают. Представляешь!
– похвастал Ромка.

– Ни фи..!
– невольно отреагировал Кирилл.
– Ого-о!

– У меня уже от уколов попа как звёздное небо, - хихикнул братишка.

– Самое забавное было в первый день, - продолжал он.
– Просыпаюсь - что такое: руки привязаны! Вот так, - показал Ромка, - как будто меня распяли. Сестра проходит, говорит: ты после наркоза буянил. Я прошу: ну, развяжи-ите уж, пожалуйста! я буду хороший! А она чё-то злая была и только отмахивается: "Дайте поспать! Устала я с вами!" И пошла. И не развязала... Безобразие! Свободу попугаям!!! Тогда я сам развязался! Сначала одну руку, потом - другую... Ну, одну руку пальцами вот так... изловчился, а эту - уже свободной рукой. И всё! и свобода! Там уж мы веселились целый день: в реанимации-то все вместе лежали - там не скучно было! уж потом всех в отдельные палаты сослали. А тогда ещё чё-то, помню, угорали: реанимация - анимация... ну и всё такое.

– А Данил тоже с вами был?

– Да-а, только Данил под маской лежал, он разговаривать не мог.

И тут Кирилл понял... А ведь всё это - правда! Так веселятся победители! На Пасху смех не грех.

"Животворящие дети со своими дурашествами добрались даже до реанимации... Прямо какое-то "Сошествие во ад", - икона в лицах!" - с невольной иронией попытался представить себе эту картину Кирилл.

– Ну а у тебя что интересного?
– спросил в свою очередь Ромка.