Верное решение

«Что-то я разваливаюсь, — подумал он, часто моргая. — Только бы доехать до этого Маркуса…»

Когда лифт опустился на самое дно спицы и оказался во вращавшемся вокруг станции кольце, раздался новый предупреждающий сигнал. Двери открылись, пассажиры принялись отстегивать ремни и вставать со своих мест. Тит, в свою очередь, не торопился. Он понимал, что сейчас его вес был гораздо больше, чем обычно и его слабые ноги попросту подкосятся от любого неосторожного движения. К тому же, хоть головная боль немного поутихла, все остальные побочные эффекты остались, что только добавляло проблем.

— Новак? — вдруг в дверях лифта показался смуглый коренастый мужчина, одетый в синие джинсы, рубашку на выпуск, поверх которых был накинут белый халат. — Тит Новак? Здесь есть Тит Новак?

— Это я, — прилагая усилие, поднял руку Тит.

— О! — мужчина вскочил в кабинку лифта. — Я здесь за вами. Чтобы проводить.

Он взял у Тита вещмешок, повесил его на плечо и вышел наружу. Затем остановился, хлопнул себя по лбу и вернулся обратно.

— Меня зовут доктор Маркус Маркус, — представился он, подхватил Тита под руки и помог ему встать. — Как вы себя чувствуете?

— Жить буду. Наверное… Хотя, бывало и лучше.

— Что случилось?! — на лице доктора повисло выражение крайнего удивления. — Есть побочный эффект?

— И не один.

— О! Это не хорошо. Не хорошо! Пойдемте скорее, у меня здесь для вас кресло.

Тит не мог понять, с каким именно акцентом говорил доктор Маркус, но доверился ему полностью. Ему показалось, что вне зависимости от языка человек в белом халате должен знать, что делает.

Маркус буквально выволок Тита из лифта в холл. Такой же, как и тот, что был на противоположенной стороне спицы кольца. Просторное помещение с рядами дверей в стенах, и людей здесь было так же много, вот только они не летали, а ходили, как будто находились не на станции, зависшей в космосе, а на Земле.

Маркус доволок Тита до кресла-каталки, стоявшего у стены, помог сесть и положил вещмешок ему на колени.

— А теперь говорите, — сказал доктор, присев на корточки рядом.

— Говорить? — не понял Тит, принимая более удобную позу.

— Ну, побочный эффект. Говорите мне его.

— А, побочные эффекты… Да это так, ерунда, — он неловко махнул рукой.

— Нет, нет, не ерунда. Все, кто приходит к доктору Маркусу Маркусу могут рассчитывать на теплый прием и хорошее обслуживание, — продекламировал доктор заранее заученный слоган. — Говорите свои эффекты.

— Ну хорошо, — Титу совсем не нравилось жаловаться. В такие моменты он чувствовал себя хуже, чем если бы просто перетерпел. Ведь слабость тела, по его мнению, была временным неудобством, в отличие от слабости духа. А там, если один раз проявил слабину, то остановиться потом бывает очень сложно. Но сейчас же он рассудил, что было бы непростительно тратить скудные остатки накоплений на проживание в Парва Домусе, когда прилетел он сюда с определенной целью, на достижение которой, в конечном счете, этих денег могло и не хватить. — У меня ухо правое… — он показал на него пальцем, — с ним что-то случилось. Там внутри что-то щелкнуло и теперь нет звука. И глаз левый, — он перевел палец на него. — В нем все как будто в тоннеле.

На пару секунд в разговоре наступила пауза. Тит смотрел на доктора, а тот, в свою очередь, смотрел на него.

— Это все? — наконец, спросил Маркус.

— Ну, еще немного потеть стал, но это, я думаю, ничего страшного.

— Все что у вас есть — ничего страшного. Вы же потерпите до моего кабинета?

— Легко, — бодро кивнул Тит. Слова доктора его немного успокоили.

— Хорошо. Тогда я везу вас в кабинет, где все поправляю. Будете как завтрашний.

— Как новый? — решил уточнить он.

— Верно. Спасибо. Как новый.

Доктор Маркус, видимо, далеко не в первый раз проходивший по маршруту, бодро толкал впереди себя кресло-каталку, без проблем маневрировал в толпе, неизменно присутствовавшей у каждого транспортного узла Парва Домуса, и что-то мурлыкал себе под нос. Тем временем Тит, борясь с новым зрительным дефектом и ослабевшими мышцами шеи, глядел по сторонам. Изнутри кольцо выглядело весьма похоже на остальные помещения станции. Много цветной рекламы, шума и людей. Но были и отличия, исходившие, в основном, из искусственной силы притяжения. Не было армий поручней на всех поверхностях. Не было нишей для ног. Вернулись четкие понятия пола и потолка, а вместе с ними на ноги вернулась и обувь. Да и в целом одежда местных жителей отличалась от той, что принято было носить на «Кориолисе». Сказывалось различие Марсианской и Земной мод. Хотя, конечно, голубая жемчужина, родина человечества, так же была и законодателем всех веяний, но все же, чем дальше от нее жили люди, тем больше изменений закрадывалось в их внешний вид. Думая об этом, Тит невзначай начал фантазировать о том, во что одеваются люди, осваивающие дальние миры. Как сильно изменился их быт, их язык… А затем его мысли вернулись к нему самому. К тому, что он собирался сделать. К тому сколько еще всего предстояло. И от осознания масштабов задуманного в груди у него все сжалось, а на лбу выступила новая порция холодного и липкого пота.

«Большая проблема — это много маленьких», — Титу вспомнились слова Джека Шэлби, его бригадира из тех далеких времен, когда он еще работал на марсианских рудниках. Эту фразу он любил повторять каждый раз, когда она хоть сколько-либо подходила к ситуации. Она была его каждодневной мантрой, его жизненным девизом. И, что самое важное, с ней было сложно не согласиться. А потому, Тит решил, что позаимствует ее, дополнив от себя важной деталью и теперь она выглядела так: «Большая проблема — это много маленьких. Начни решать первую и остальные в страхе разбегутся».

На этой мысли сейчас и сконцентрировался Тит. Он оставил в своем уме только вопрос адаптации к земному притяжению. Остальные же проблемы он смел в дальний угол, в темноту бессознательного. Там они будут продолжать вариться в собственном соку, пока не наступит их время. А когда это случится, они уже не покажутся такими сложными и страшными.

Улицы третьего кольца Парва Домуса отличались от холла с лифтами, но Тит узнал в них нечто родное, нечто до боли знакомое. Он увидел в отделке стен, в способе размещения информационных экранов, в освещении и даже использованных материалах характерные отличительные черты марсианской архитектуры. Вернее, их прототипы. И это было вполне объяснимо, ведь и Парва Домус и колонии строились примерно в одно и тоже время. Отсюда сходство стилей, да что уж, само название. В те годы на Земле в моду вошли древние Греция и Рим. Именно поэтому станция получила свое название, на латыни обозначавшее малый дом, а целое поколение марсиан нарекли римскими именами. Тит, хоть и был гораздо моложе, тоже попал в их число. Но уже по другой причине.

Кабинет доктора Маркуса находился в двадцати минутах ходьбы от холла с лифтами. У его двери не было никакой вывески, ни даже таблички с именем. Да и район, в котором тот находился, не выглядел, как что-то связанное с медициной. Скорее, как обычный жилой сектор. Объяснение этому нашлось, как только Тит перекатился через порог и очутился внутри. Кабинет доктора Маркуса Маркуса был ничем иным, как обыкновенной квартирой, получившей определенные модификации.

Доктор провез Тита из коридора прямиком в дальнюю комнату, отведенную под нужды клиента. Она вся была заставлена различного рода тренажерами, а пол выстелен мягким покрытием.

— Постарайтесь сесть на стул. Здесь я вам не помогу. Важно, чтобы вы сами, — сказал Маркус. — А я сейчас ухожу за веществом. Будем вправлять ваши побочные эффекты.

— Исправлять, — поправил его Тит.

— Прошу прощения, — доктор слегка поклонился и спешно покинул комнату.

Тит свалил с себя вещмешок, отпихнул его ногой в сторону и попытался встать. Это оказалось тяжелее, чем он думал. Слабые мышцы бедер свело от напряжения, колени задрожали, в левом ухе морским прибоем проявилось сердцебиение.