Верноподданный (Империя - 1)
Шрифт:
Он мотнул головой и, повернув к Дидериху широкоскулое, в коричневых пятнах лицо, воззрился на него монгольскими щелками глаз, в которых было столько плотоядного коварства и жестокости, что Дидерих громко засопел. Такой результат, видимо, удовлетворил Вулкова. Он щеткой расчесал перед зеркалом бороду, но, так как держал голову по-бычьи, его борода, прижатая к манишке, тут же смялась.
– А теперь пошли!
– сказал он.
– Этот трам-тара-рам, наверно, в полном разгаре?
И, сопровождаемый с одной стороны Дидерихом, с другой - бургомистром, он уже готов был войти в зал и своим помпезным появлением помешать лицедейству, как вдруг из
– О боже, Оттохен!
– Она уже тут как тут!
– буркнул Вулков и пошел навстречу супруге. Так и знал, в решительную минуту она сдрейфит. Больше кавалерийской лихости, бесценная моя Фрида!
– О боже, Оттохен, ты не можешь себе представить, как я боюсь!
– И, обращаясь к Дидериху и бургомистру, она быстро, хотя и дрожащим голосом, затараторила: - Я, конечно, знаю, в бой нужно идти с верой в сердце...
– Особенно, - к месту ввернул Дидерих, - если бой заранее выигран.
– И он отвесил рыцарский поклон.
Фрау фон Вулков коснулась его веером.
– Доктор Геслинг уже составил мне компанию в фойе во время первого действия. Он тонкий ценитель искусства и может дать полезный совет.
– Имел случай убедиться, - сказал Вулков. Дидерих, расшаркиваясь, отвешивал благодарные поклоны то ему, то его супруге. Регирунгспрезидент предложил: - Давайте уж и останемся в буфете.
– Таков и мой план военных действий, - болтала фрау фон Вулков, - к тому же я нашла здесь маленькую дверь, откуда видна сцена. Мы приоткроем ее и, оставаясь в стороне от событий, в чем я сейчас чувствую необходимость, будем все же в курсе дела.
– Бургомистерчик, - сказал Вулков и прищелкнул языком, - рекомендую салат из омаров.
– Он дернул доктора Шеффельвейса за ухо.
– А в деле с городской биржей труда магистрат опять сыграл незавидную роль.
Бургомистр покорно ел, покорно слушал, а Дидерих, стоя рядом с фрау фон Вулков, смотрел на сцену. Там Магда Геслинг брала урок музыки, и учитель, темнокудрый виртуоз, пылко целовал свою ученицу, чему она отнюдь не противилась. "Если бы Кинаст видел", - думал Дидерих, но он и сам почувствовал себя задетым.
– Вы не находите, графиня, - сказал он, - что учитель музыки слишком натуралистично играет?
– Но это вполне соответствует моему замыслу, - удивленно ответила она.
– Я, видите ли, полагал лишь...
– неуверенно пробормотал Дидерих и испуганно умолк: из-за кулис показалась не то фрау Геслинг, не то какая-то другая дама, очень на нее похожая. Эмми тоже оказалась тут, молодую чету застукали, поднялся крик, плач. Вулков повысил голос.
– Не-е-т, бургомистр. Стариком Буком вам теперь не отговориться. Пусть он и протащил резолюцию насчет городской биржи труда: все дело в том, как проводить ее в жизнь, а это уж от вас зависит.
Доктор Шеффельвейс хотел сказать что-то в свое оправдание, но Магда закричала, что у нее и в мыслях нет выйти за такого человека, для него, дескать, и служанка хороша.
– Ей следовало бы взять еще более вульгарный тон, - заметила авторша. Ведь они parvenus*.
______________
* Выскочки (фр.).
И Дидерих, улыбаясь, поддакнул, хотя вся эта передряга в доме, так напоминавшем его собственный, привела его в полное смятение. Про себя он согласился с Эмми, которая заявила, что такого положения нельзя больше терпеть ни минуты, и позвала служанку. А когда та появилась, - вот чертовщина!
– оказалось, что это тайная графиня. Неожиданно в тишине, вызванной ее появлением,
– Да бросьте вы меня морочить разговорами о вашем гражданском долге. Разрушать сельское хозяйство - это, по-вашему, гражданский долг?
В публике многие оглянулись; президентша в ужасе прошелестела:
– Оттохен, бога ради!
– Что там такое?
– Он подошел к двери.
– Пусть только попробуют пикнуть!
Но никто не сделал такой попытки. Вулков повернулся к бургомистру.
– Ведь ясно, что вашей биржей труда вы отнимаете рабочую силу у нас, землевладельцев Восточной Пруссии{273}. И кроме того: на этой несчастной бирже есть даже представители рабочих - а вы берете на себя еще и посредничество в сельском хозяйстве. К чему это приведет? К объединению батраков, конечно. Так ведь, бургомистерчик?
– Его лапища опустилась на податливое плечо доктора Шеффельвейса.
– Все ваши махинации мы насквозь видим. И не потерпим их!
На сцене вулковская племянница обращалась к публике: семье фабриканта не положено было слышать ее монолог.
– Как? Мне, графской дочери, стать женой учителя музыки? Никогда! Хоть эти люди сулят мне приданое, но пусть другие унижаются ради денег. Я знаю, к чему обязывает меня мое высокое происхождение!
В зале зааплодировали. Фрау Гарниш и фрау Тиц утирали слезы, вызванные благородством чувств тайной графини. Однако слезы полились вновь, когда племянница сказала:
– Но где мне, служанке, найти жениха столь же высокого происхождения?
Бургомистр, очевидно, отважился на какое-то возражение, потому что Вулков сердито крикнул:
– Устраивать безработных - не мое дело! Я ради них разоряться не намерен. В свой карман залезать не позволю!
Тут Дидерих не мог больше сдержаться и, расшаркавшись, отвесил поклон регирунгспрезиденту. Но и у президентши были все основания отнести поклон на свой счет.
– Знаю, - прошептала она, умиленная, - это место мне удалось.
– Ваше искусство, графиня, находит прямой путь к сердцам, - сказал Дидерих. И так как Магда и Эмми шумно хлопнули крышкой рояля, а потом дверьми, он прибавил: - Высокодраматическое искусство!
– И тут же, повернувшись в другую сторону: - На следующей неделе состоятся выборы двух гласных на места Лауэра и Бука-младшего. Хорошо, что Вольфганг Бук отказался добровольно.
– Позаботьтесь, - сказал Вулков, - чтобы на их места попали приличные люди. У вас как будто хорошие отношения с "Нетцигским листком"?
Дидерих таинственно понизил голос:
– Я пока еще держусь в тени, господин президент. Так лучше для блага националистической идеи.
– Смотрите-ка!
– сказал Вулков и сам пристально посмотрел на Дидериха.
– Вы, я вижу, сами не прочь выставить свою кандидатуру?
– Готов принести такую жертву. В органах городского самоуправления слишком мало надежных людей - с националистической точки зрения.
– А что бы вы сделали, если бы вас избрали?
– Позаботился бы о скорейшей ликвидации биржи труда.
– Ну конечно, - сказал Вулков, - вполне естественно для националистически мыслящего немца.
– Я офицер, - говорил между тем на сцене лейтенант, - и не потерплю, дорогая Магда, чтобы с этой девушкой, пусть она всего лишь бедная служанка, плохо обращались.
Лейтенант из первого акта, неимущий кузен, которому прочили в жены тайную графиню, - жених Магды! Зрители дрожали от волнения. Фрау фон Вулков сама это заметила.