Вернуть Веру
Шрифт:
Я осеклась. Запрокинула голову и застонала. Почему?! Ну, почему так? Мне же не могло это понравиться! Он же выпил, и от него, наверное, перегаром несло за версту! Так почему я ничего не чувствовала? Абсолютно никакого отвращения. Лишь удовольствие и еще одно… странное, дикое чувство, что все правильно, что так и должно быть. Всегда.
Мои мысли прервал взрыв хохота. На берег высыпала толпа коллег. Меня увидели, стали звать к себе, а я закивала, мол, сейчас приду, и телефоном взмахнула, типа, как только все улажу. Ну, и чтобы от меня отстали, уткнулась в этот самый телефон.
Гуляев играл в волейбол. Я запнулась, облизывая взглядом его идеально вылепленную фигуру, бронзовую кожу, поблескивающую от испарины. Забывая на секунду, зачем вообще торопилась и что хотела ему сказать.
– Эй! Вера, давай к нам!
Стас отбил в прыжке мяч и обернулся ко мне. И тут уж мне точно стоило отмереть, чтобы не выставить себя еще большей дурой. Я подлетела к нему и выпалила:
– Кажется, я нашла её!
– Кого?
– Мать Дашки!
Гуляев стряхнул со лба пот. Потянулся к висящему на ветках груши полотенцу. А я, чтобы вновь на нем не залипнуть, уткнулась в телефон.
– Ну, вы будете играть?!
– Нет! – прокричали с Гуляевым одновременно.
– Пойдем. Найдем местечко потише… и все расскажешь.
Ага. Как же. Нашел дуру! Мы уже как-то уединились в таком местечке. И вон, чем дело закончилось. Трусики до сих пор мокрые. Черт!
– И что ты там такое интересное увидела?!
Спасая ситуацию, к нам подскочила Настька и повисла у меня на шее. Весила эта мартышка уже немало, и я едва устояла на ногах.
– Помнишь нашего подкидыша?
– Конечно!
– Кажется, я нашла ее маму. Вот, смотри… - я поманила Гуляева взмахом руки, - Вероника Васильевна Заяц. Тебе это имя, наверное, ни о чем не говорит.
– Ни о чем. Кроме того, что у вас одинаковые имя и отчество.
– Я потому ее и запомнила. А еще из-за смешной фамилии.
– Дашкину мать? – сощурился Гуляев и принялся водить злосчастным полотенцем по груди. Поросшей короткими волосками, которые на животе собирались в ту самую блядскую дорожку и стрелой уходили… уходили… Да что же это такое?!
Я моргнула. Облизала вмиг пересохшие губы. Гадая о том, кто виной его приподнятого настроения. Вот чей размер Стелка бы оценила. И то ли плачь, то ли смейся над этой несвоевременной, такой идиотской мыслью…
– Д-да, д-да, Дашкину мать. Это же я организовывала массовку на съемку. Ну, ты в курсе, как это происходит. Даешь клич на сайте канала, а потом обзваниваешь всех, кто отозвался, чтобы выслать инструкции.
– И в списках массовки была вот эта… Заяц? – оживилась Настька. Я затрясла головой.
– Была! Если мне память не изменяет – она студентка театрального вуза.
– Значит, мы можем ее найти!
– Наверное, это будет даже проще, чем я думала. У нас наверняка где-нибудь данные ее паспорта сохранились…
– И что?
– А то, что там есть сведения о ее
регистрации!Как-то незаметно, в разговоре, мы сместились к накрытому столу. Гуляев уселся. Подтянул к себе бутылку минералки и жадно отпил из горлышка.
– Ну, вот есть. Допустим. И зарегистрирована она в какой-нибудь Тмутаракани. Дальше что?
Он вытер ладонью рот и уставился на меня.
– Мы могли бы хотя бы попытаться ее найти.
– А кого, собственно, потеряли? – к столу, пританцовывая, подошел Тимур, покрутил бедрами и нырнул в переносной холодильник с пивом.
– Веронику Васильевну Заяц. Знаешь такую? – любезно пояснила Настька осветителю, скорее, чтобы поддержать разговор, чем реально рассчитывая на помощь.
– Зайца? Знаю, конечно. За ней еще Волк гоняется. Ну, погоди! Прям, ей богу.
– Ха-ха! Очень смешно.
– Еще бы не смешно. Волк сохнет по Зайцу! Тут кто хочешь обхохочется…
Я забрала из рук Стаса бутылку, потому что, похоже, мне тоже не мешало бы охладиться. Мозг закипал, и я все меньше понимала Тимура. Волки… Зайцы. Все смешалось в моей голове.
– Что за волк? – свел брови Гуляев.
– Леша Волк. Пацан совсем. Работает в бригаде осветителей на подхвате. А она тоже где-то на телецентре работала. Уборщицей, что ли? Не помню… А потом в декрет ушла.
Мы с Гуляевым переглянулись. И я взволнованно заправила за ухо упавшую на лицо прядь.
– И что… что их связывает с этой Заяц?
– Они из одного детдома вроде. Росли вместе. Он в нее с детства по самые помидоры, а она его вроде как за брата держит.
– Ты-то откуда все это знаешь?
– Друг его рассказал… - пожал плечами Тимур.
– История там была не так давно. Волк за что-то мужика этой Заяц отмутузил, ну и загребли его менты. Надо было денег собрать, чтобы парня отмазать. Вот этот друг, он тоже из наших, и пробежался по мужикам. Рассказал, как было. Ну, а мы что? Жалко пацана. Сами понимаете, там беднота, и помочь кроме нас некому… А что, собственно, случилось?
Я бросила на Гуляева предостерегающий взгляд. Мол, не смей взболтнуть чего лишнего. Еще не хватало их спугнуть!
– Да так, ничего… Девочка эта одному режиссеру понравилась. Она начинающая актриса?
– Что-то вроде. Студентка театрального.
– Не знаешь, как с ними связаться?
– Можно поспрашивать. Насколько дело терпит?
– До возвращения уж точно.
– Я сообщу, как что-то узнаю.
Угу…
Тимур взял сразу несколько бутылок и, отсалютовав нам одной, ушел к мангалу. И на несколько секунд на нашем конце стола повисла тишина.
– Поверить не могу! Все оказалось так просто… - наконец, покачала я головой.
– И? Что теперь думаешь делать?
Я растерялась. И правда, что? Я ведь совершенно об этом не думала.
– Наверное, для начала поговорю со своей тезкой. А по тому, как пойдет разговор, решу… То ли помогать ей ребенка возвращать. То ли… Не знаю. Ты же слышал – они детдомовские. Наверняка оставить Дашку ее подтолкнуло отчаяние.
– А если нет? – стоял на своем Гуляев.
– Я предлагала маме взять Дашку к себе.