Вернуться в Антарктиду

– Вот и дыши, - заключил Борецкий, одеваясь в поход, – и главное, не попадись.

Сам он чувствовал себя предсказуемо ужасно. Подташнивало, а в глазах рябило. Зрение вообще демонстрировало чудеса, смущая видениями «всяких аур» (как ворчливо он думал про себя). В довершение бед, его еще и покачивало на ходу – сбоил вестибулярный аппарат. Тим пытался сделать несколько упражнений на улице, чтобы вернуть над расшалившимся телом контроль, но едва не рухнул мордой на обледеневшие камни.

– Это пройдет, - утешил его Акил, неслышно подошедший к «Бурлаку» от палаточного лагеря. – Скоро мозг приспособится отсекать лишнее. Но затем мы будем продолжать, чтобы не утратить темп.

Тим кивнул. Перспективы пугали, но раз назвался груздем...

– Срывать покров майи, отуманившей сознание, тяжело, поэтому на озере я запрещаю вам всякие физические усилия, - продолжил Акил, - за все подряд не хватайтесь, мы и без вас до этого нормально справлялись. Походите вокруг, изобразите начальника, на природу полюбуйтесь – она лечит. Я скажу, что вы выбираете место для приложения сил.

На озеро отправились на мотосанях. Поскольку народу прибавилось, индийцы еще с вечера прицепили к саням корыто, в котором прежде перевозили только грузы. Борецкому, как старшему, уступили место за спиной водителя, а Андрей на пару со студентом-медиком устроились в этом своеобразном прицепе.

– Ну, с Богом! – сказал Тим, когда мотор взревел, и тотчас зажмурился, потому что перед глазами неожиданно заплясали видения ближайшего будущего.

В видениях не было ничего необычного, Тим даже назвал бы их обычными фантазиями – именно так он и представлял себе грядущую работу на озере, но краски были яркими, события мельтешили и двоились, и все это провоцировало ненужное головокружение. Тим вцепился во впереди сидящего, чтобы не свалиться.

До места долетели за пять минут. Тим слез и стоял какие-то время согнувшись и опираясь рукам в бедра.

Желая приободрить побледневшего коллегу, индус-геолог спросил:

– Акклиматизация? Недавно совсем в Антарктиде?

– Что-то вроде… - прохрипел Тим.

– Скоро привыкнете, я тоже в первые дни чувствовал себя погано. Работы у нас сегодня немного, поэтому поберегите себя. Мы тут уже заканчиваем. Расчистим старые лунки и просверлим парочку новеньких. Завтра снимем показания, соберемся – и по домам.

– Нашли уже что-нибудь интересное? – спросил Тим, через силу выпрямляясь.

– А то как же! Материала столько, что года два обрабатывать будем. Здесь поле непаханое. Вам тоже повезет!

– Наше озеро щедрое и поставляет пытливому уму богатую пищу, - включился в разговор гидролог, ехавший с Акилом на вторых мотосанях, - его на всех хватит. Вы же климатом занимаетесь?

Тим угрюмо кивнул.

– А я местную флору изучаю. У дна намного теплее, чем на поверхности, около плюс пяти градусов, поэтому жизнь тут богата и разнообразна. Предмет моих интересов – нитчатые сине-зеленые водоросли. Слышали о таких? Вместе со мхами и бактериями они образуют слизистую корку на камнях и нижней поверхности льда. Кстати, мне посчастливилось обнаружить неизвестный науке вид.

– Поздравляю! – ответил Борецкий, прилагая усилия, чтобы звучать как можно искренней.

Он был рад за полярных исследователей, но испытывал сейчас такие физические страдания, что стал хуже соображать. Голоса ученых висели над ним грозовым облаком, и Тиму казалось, что он сходит с ума, ведь видеть звуковые валы ему до сих пор не приходилось.

Старые скважины за ночь покрылись льдом. Куприн под руководством студента-медика уже активно принялся долбить его небольшим ломиком. Остальные пока вынимали из саней инструмент и готовились к бурению. Акил с пробковым щитом в руках бродил кругами и высматривал место поровней, куда поставить электрический генератор.

Студент, стоя на коленях рядом с Купером, под звон ударов громко ворчал:

– Эти скважины мне потом всю оставшуюся жизнь сниться будут. Бур постоянно заедает, лунка зарастает столбчатыми кристаллами - их как будто нарочно снизу подсовывают! И так каждое утро.

– А как вы тут вообще оказались? – пропыхтел Куприн, высвобождая вмерзший трос из ледяных оков. – Вы ведь будущий медик, почему бурите скважины?

Студент ухмыльнулся:

– Судьба! Я ж учусь на психиатра.

– И что?

– Специально взял паузу, чтобы провести год в Антарктиде и понаблюдать за людьми в изоляции. Буду потом писать научную работу на основе собранных данных.

– Разве полярники не самые психически устойчивые люди на свете?

– Да вы что! В психиатрии даже существуют понятия «синдром полярного напряжения» и «экспедиционное бешенство». Сильная психика тоже иной раз ломается и выливается в агрессию и самоубийство.

– И что, вам уже довелось подобное видеть своими глазами?

– Нет, конечно, но я коплю другие наблюдения, мне все пригодится. А пока коплю, помогаю другим. Например, вычерпываю ложкой кристаллы из заполненной водой лунки.

Тим подсобил с установкой генератора, после чего рассудил, что полярники и впрямь дальше справятся без него. Он отошел в сторону и встал лицом к противоположному берегу, глубоко вдыхая лишенный запахов воздух.

Горные склоны, изрезанные щелями, вздымались над озером, похожие на разинутую акулью пасть. Тим смотрел на потемневший лед, на оплавившиеся под низким солнцем формы торосов, на вздыбившиеся из снежного купола тела скал, напоминающие выброшенные на мель корабли, и вбирал в себя, запечатывал в памяти мягкие антарктические полутона.

– Полегче стало, Тимур-джи? – услышал он голос Акила и оглянулся.

– Спасибо. Остался легкий дискомфорт, но не то, что утром.

– Вот и хорошо! – Акил испытующе оглядел его с ног до головы и расплылся в улыбке: - Поскольку мы скоро уезжаем, то приняли единогласное решение оставить вам одну из палаток и ящик с провизией. Пригодится в долгом ожидании.

– Спасибо, но нам засиживаться здесь не с руки. Переждем немного, пока все успокоится, и вернемся в Орвин.

– Куда спешить? Тренироваться будете, слаживаться. Толе окрепнуть предстоит, чтоб лечение насмарку не пошло, а ночевать удобнее в палатке, печку топить углем – здесь его полно, мы покажем, где пополнять запас. Незачем тратить машинное топливо на обогрев.

– А как же…

– Потом завезете наши вещи на «Майнтри».

Борецкий еще раз поблагодарил, понимая, что грех отказываться. С Толей реально возни предстояло много. Вступать в схватку с до конца не вернувшему форму бойцом категорически не хотелось, в своих людях надо быть уверенным на все сто, так что они действительно нуждались в отсрочке.

Обед у них в тот день случился поздний. Пока не доделали работу на озере, в лагерь не вернулись, а когда вернулись, усталые и разгорячённые, уже смеркалось.