Вернуться в сказку
Шрифт:
– Мне жаль, что я побеспокоил вас, – говорит парень почти так же тихо, как до этого говорила Сара.
Вероятно, он очень боится разбудить своего друга. Действительно — было бы вовсе не плохо, если бы тот смог поспать хоть несколько часов, не просыпаясь от кошмаров или от ужасной боли. Сон успокаивает, помогает хоть как-то расслабиться и на несколько коротких мгновений позабыть о том, что человека тревожит. Сара понимает, почему мистер Картер — про себя девушка вдруг усмехается, вспоминая, что тот попросил не называть его так — так хочет, чтобы Паул смог отдохнуть. Вероятно, именно поэтому они провели, пожалуй, добрых три четверти часа на ступеньках перед домом.
Ей предлагают присесть на низенький диванчик на кухне, и она не отказывается от приглашения. Когда ещё она сможет провести вечер в такой домашней обстановке? У неё нет ни одного родственника, с которым бы она общалась. С одной стороны, Кае
– Вы меня простите, пожалуйста, - продолжает Эрик. – Мне очень жаль, что я зря вас побеспокоил, но… Поймите, он — мой единственный друг.
Девушка понимающе кивает. Впрочем — понимающе ли? У неё никогда не было настоящих друзей. Впрочем, она не особенно и хотела с кем-то дружить. Ей всегда было достаточно того непродолжительного общения, которое было в школе. Да и зачем, вообще, казалось ей, существовала эта дружба? Для того, чтобы был хоть один близкий человек… Теперь она почти понимала это — глядя на Эрика и Паула. Сара жалела их обоих и пыталась придумать хоть какой-то способ помочь им, что пока не слишком хорошо получалось. Она просто не знала, что ей ещё сделать. Если бы только было лекарство от проклятий, девушка обязательно бы попыталась его достать. Если бы только была какая-то возможность снять проклятье Паула, Эливейт обязательно воспользовалась бы ею. Вот только не было такой возможности. Магу оставалось только тихо умереть, и ни один лекарь в мире не смог бы ему помочь!
Проклятый дождь мешал ей думать. Странно — когда-то девушка почти любила его…
В далеком детстве Сара любила в такие дождливые дни залезать на чердак и там, устроившись прямо около окошка, сидеть и читать романы, детективы, всякие истории… У неё было достаточно сестёр, и те редкие моменты уединения девушка считала чуть ли не верхом наслаждения. А ещё можно было набрать яблок в фартук и есть их, читая очередную историю о привидениях или духах. Можно было закутаться с головой в старое шерстяное одеяло и тихонько слушать, как стучат капли по крыше… Пожалуй, теперь уже ничто не вернёт тех времён… Впрочем, Саре Эливейт этого совсем и не хотелось. Ей теперь жилось куда лучше.
Эрик, казалось, уже вполовину растерял свою надежду на исцеление Паула. Смотрел на неё уже не так, уже без той пылающей надежды… И от этого становилось почти больно. Сара должны была дарить это чувство, а не забирать его у людей. От этого на душе было паршиво. Она не имела права разочаровывать кого-либо. Это было слабостью, а она просто не могла себе позволить быть слабой.
В голову отчего-то приходит мысль о том, что не так уж и много было в Орандоре магов, способных наложить проклятье такой силы. Наверняка, если поискать, Сара сможет понять — кто именно мог сотворить такое с Паулом. И за что. А там уже можно будет кинуться перед колдуном или ведьмой на колени и умолять о прощении. Это уже проще — лишь бы найти того человека…
Почему сестре милосердия хочется так помочь, она и сама не знает. Просто… Хочется. Пожалуй, это просто невозможно объяснить.
Ей в голову приходят наиглупейшие идеи, и она почему-то хочет их как-то использовать, чтобы помочь. Неужели, она и правда решится пойти к какому-нибудь магу, чтобы упросить его снять проклятье? Неужели, она и правда решится сделать это? Она — трусливая и тихая Сара Эливейт, вторая дочь в семье Эливейт, ни разу в жизни не сделавшая ничего пугающего или рискованного, если, конечно, не считать тот уход из дома несколько лет назад? Неужели, это и правда может произойти?
– Не могли бы вы мне принести сведения о магах Орандора? – спрашивает девушка вдруг. – Мне кажется, там есть что-то, что могло бы помочь вашему другу.
Эрик удивляется, но книгу, всё же, приносит. Потрёпанную, старую, с почти истёршимся вензелем короля Генриха Траонта. Да, пожалуй, стоило надеяться на то, что тот маг, который наложил проклятье, будет здесь. Но этот шанс не так уж и велик. Так… Арагонда Таурелл, умершая пятнадцать лет назад. Пожалуй, это было немного не то. Старуха-ведьма, которой было больше трёхсот пятидесяти лет, к концу своей жизни несколько подрастерявшая свои навыки. Леонард Кошедблат Седьмой, умерший девятнадцать лет назад во время эпидемии шелиорита, отец нынешнего герцога Кошендблата. Довольно сильный маг, которому только исполнилось сто десять лет. Но он тоже умер. Паулу, вероятно, тогда не было и десяти лет… Кто будет накладывать настолько сильное проклятье на ребёнка, когда — пусть это и звучит цинично — можно наложить куда более слабое, которое подействует ровно так же? Да и столько лет прошло… Саймон Родригерус, человек, умерший при загадочных обстоятельствах года два назад… Или даже чуть меньше. Ещё молодой и полный сил… Пожалуй, Паул мог перейти ему дорогу, за что колдун мог проклясть его.
Или… Говард Райнет… Хотя, нет. Тот хоть и был жив до сих пор, был уже дряхлым, не особенно хорошо соображающим стариком, вряд ли способным на такую вещь. Хотя факт его старческого слабоумия был весьма интересен. И это было, наверное, даже более жутко, чем всё остальное, потому как человек, который способен наложить такое проклятье, но не способен здраво оценивать ситуацию, очень сильно опасен. Джулия Траонт — сестра покойного короля Генриха… Сильная и умная женщина, по рассказам людей, её окружавших, весьма вспыльчивая и злопамятная.Так кто же из трёх последних мог быть зол на Паула? Да ещё и настолько зол, чтобы наложить такое сильное проклятье? Как-то Сара слышала, что каждое наложенное проклятье требует колоссальных объёмов душевной, магической и физической энергии. Если какого-то из трёх компонентов не хватало, проклятье накладывалось на того мага, который пытался его наложить, и высасывало ту энергию. Разумеется, Паул должен был быть знаком с наложившим проклятье или, хотя бы, тот должен был слышать о нём. Вряд ли настолько хорошо осведомлённых людей было много. Да и что должен был сделать маг, чтобы настолько рассердить колдуна или колдунью? Это должно было быть что-то очень серьёзное, иначе такие маги не сердились бы так сильно. Но пока надо было узнать — кто именно мог наложить проклятье. Причину можно было понять из этого.
– Ваш друг… – бормочет Сара неуверенно, словно боясь спугнуть внезапную разгадку, – Он знал кого-нибудь из тех людей, которых я вам сейчас назову? Саймон Родригерус, Говард Райнет и Джулия Траонт.
Когда мисс Эливейт произносит последнее имя, Эрик бледнеет и вскакивает со стула, почти опрокидывая его. Девушка понимает, что дело именно в Джулии Траонт. В этой властной и до безумия красивой женщине, как говорили многие. Саре однажды довелось мельком увидеть её — с идеально белой кожей, высокую, с зелёными сверкающими глазами… В ней не было ни одного изъяна.
Эливейт пытается как можно лучше вспомнить образ больного. Его бледные тонкие руки, костлявые длинные пальцы, чёрный символ на запястье, словно выжженный там, слой какой-то грязи под ногтями… Почти фиолетовый, потемневший, словно от занятий чёрной магией — старушка из посёлка, где Сара когда-то жила, говорила как-то, что такие следы остаются от занятий тёмной магией. Так неужели Паул был чернокнижником? Это было бы как минимум странно, но… Разве это — не единственное объяснение проклятья?
Говорят, сильнейшие маги больше всего на свете не любят такую магию. Разумеется, они-то владеют кое-чем большим, чем просто какие-то заклятья и книги по некромантии. Старуха Бет многое рассказывала девушке, когда ещё была жива. Конечно — Сара была единственным человеком, который помогал ей и не считал её сумасшедшей. И Бет рассказывала странные и любопытные истории, которые нигде больше невозможно было услышать. Что сама когда-то была служанкой во дворце королевы Аделаиды, что в королеву многие были влюблены, но яростнее всех — её брат, любивший её до одури, что время правления королевы Аделаиды было временем красивых любовных историй, писем, стихов, дворцовых интриг, что теперь всё из этого уже позабыто, что Георг Траонт был человеком, в которого была влюблена сама королева Аделаида и который безжалостно воспользовался этим, решив отомстить за своего троюродного дядю, когда-то сидевшего на престоле королевства Орандор, что помимо известной магии — новой и старой — существовала ещё Древняя, та, которой теперь уж никто не владел и которая была похоронена где-то в одной из усыпальниц, в которой по легенде хранились останки самого Танатоса… Истории старухи можно было слушать часами и даже целыми вечерами. И Сара слушала. От кого ещё она могла узнать такое? Кто ещё мог поведать ей о тех временах? Тот, кто видел всё это воочию, кто побывал в центре событий и смог выжить и… Остаться прозябать в маленьком провинциальном городке. И это после той чудесной, полной событиями, жизни.
Сильнейшие маги ненавидели чернокнижников, презирали их. Именно чернокнижников. Не просто тёмных магов, которые колдовали по мелочи где-то в своей пещерке. Старуха Бет говорила, что стоит отличать тёмных и чёрных магов друг от друга. Первые были весьма безобидны. Убивали по мелочи. Накладывали проклятья по мелочи. Ссорились по мелочи. Варили какие-то зелья. Впрочем, старушка говорила так же и то, что тёмная магия — лишь один из оттенков колдовской энергии и колдовского мастерства, а чёрная магия же принадлежала какому-то ордену, пытавшемуся практически воссоздать события, творившиеся в начале времён. И если Паул действительно был чернокнижником, было ясно, что долго он не протянет. Поговаривали, именно кто-то из чернокнижников прикончил Георга Траонта, а значит, если это, всё же, была Джулия, а не кто-то другой, дело Паула ещё более паршивое, чем казалось на первый взгляд.