Вертеп

— Интересное наблюдение. Чувства были обращены в собственный завтрашний день, а не друг к другу?

— Еще бы! Нежный супруг перебирал ногами от нетерпения вскочить в машину, чтобы с двумя другими козлами немедленно рвануть на юг, что и было выполнено без промедления. Дело происходит летом, дни длинные, за оставшееся световое время можно полпути до Сочей отмахать.

— А на рассвете снова за руль, и часам к десяти уже в гостинице.

— Точно. К этому же времени поезд приближается к Горному Ключу. Эрлена с перевязанной рукой — она даже просила в пути йод, намозолила глаза проводнице, — продолжил Пушкарь.

Мазин кивнул.

— Поезд приходит по расписанию, но в последний момент проводница теряет из вида пассажирку, хотя тогда значения этому факту не придала. Каждая крупная станция занимает обязательными хлопотами. Проводнице было не до Эрлены, а она тем временем переходит в соседний вагон. Зачем?

— Может быть, ей было неудобно бросаться на шею Алферову на глазах у проводницы? — предположил Андрей.

— И такое бывает. Не все еще потеряли совесть, но тут ситуация посложнее. Она не только не бросается в объятия, но и, по последним сведениям от Алферова, вообще избегает с ним встречи, просто бежит от него. Но зачем это паническое бегство? Куда?

— Я выяснил, что она побывала на почте, телеграфировала мужу и взяла билет на самолет. Тут след и оборвался, в самолете ее никто не запомнил.

— Хорошо. Возьмем все-таки за основу, что полет домой состоялся. Нелепый, глупый даже, как и весь план разоблачения мужа-бабника, у которого вся суть на роже написана и не требует доказательств.

— Не скажите, — возразил Пушкарь. — Женский план. Ваша старушка ее поняла, я думаю.

— Факт, однако, что план не сработал. По плану, Эрлена вернулась поздно вечером на следующий день после отъезда. Но ты-то проследил каждый шаг Дергачева за эти сутки. Он приехал с двумя свидетелями в Сочи и находился там два дня. Так что Эрленин выстрел получился не в яблочко, а в молоко.

— Не скажите, Игорь Николаевич, не скажите. Мы исходим из того, что Эрлена погибла прямо по возвращении, и в тот момент муж убить ее не мог, потому что отсутствовал. Так мы до сих пор думали, верно?

— Согласен.

— А почему мы не можем предположить, что убили ее двумя днями позже? Заключения-то экспертизы о времени смерти у нас нет!

— Заключения нет, но как она осталась никем не замеченной все это время от возвращения и до смерти?

— Это уже другая версия. К ней и подход другой, — упрямо возразил Пушкарь.

— И к Дергачеву другой?

— К Дергачеву мой первоначальный.

— Хорошо, — сказал Мазин примирительно, — как же ты это видишь?

— А просто… — Взволнованный новой догадкой, Пушкарь хлебнул прямо из фляжки. — Просто. Дергачев проводил жену и двинул с дружками в Сочи. А она, как и предположила умница-старушка, запудрила ему мозги телеграммой. Вернее, думала, что запудрила, притупила бдительность. Телеграмма скорее всего в почтовом ящике провалялась. Он ее потом уже нашел. Но Эрлена-то не знала про экспедицию к южным морям, верно? И считала, что нагрянет как снег на голову.

— А мужа негу.

— Нету. Что же из этого вытекает?

— Разоблачить не удалось?

— Наоборот, — произнес Пушкарь несколько обиженно, — наоборот. Для нее лучшего доказательства и не нужно было. Раз уехал, значит, с женщиной.

— Святую мужскую дружбу они понять не могут? — усмехнулся Мазин. — Что ж дальше, по-твоему?

— Скорее всего собрала вещички или просто с той же сумкой к тетке. Ушла! Записку, возможно, оставила — «И не ищи меня, изменник!».

Мазин категорично мотнул головой.

— Записки не было.

— Почему?

— Такой документ Дергачев приобщил бы к делу наверняка.

Пушкарь подумал и согласился.

— Верно, Игорь Николаевич, немножко занесло.

— Но тем не менее?

— Тем не менее, я думаю, она решила разыграть большой скандал и дома не осталась, а перебралась к тетке. А он, вернувшись, мог развести дружков и, к себе не заезжая, сразу туда же, на стоянку.

— Там и встретились?

— Почему бы и нет?

Игорь Николаевич кивнул на этот раз согласно.

— Встретились неожиданно? И Эрлена погибла?

— Я так думаю.

— Версия все-таки шаткая.

— Чем же шаткая? Три человека в нее уже поверили.

— Виктория Карловна и ты.

— А вы нет?

— Я думаю, как это произошло конкретно?

— Ну, тут проще простого. Вернулся он не в настроении. С рассвета за рулем, голова трещит от вчерашнего. Гулянка кончилась, а Дергачев из той породы, что очень не любит от веселого времяпрепровождения к текущим делам возвращаться. Короче, вернулся усталый, злой. Загнал машину во двор. Дальше по Высоцкому — «пришел домой, там ты сидишь!». А она-то сидит тоже в соответствующем настроении. Разве не так?

— Похоже, — сказал Мазин, стараясь подавить внутреннее несогласие с этой логичной с виду версией.

— Небось кинулись друг на друга, как собаки.

— И он ее убил? Чем?

— Возможно, просто руками. Сначала — заткнись, придушу! А она недооценила угрозу. А может, и сама хороша была, бабы очень даже склонны до нашей морды дотянуться ногтями-когтями, а кто интеллигентнее — ладошкой. Между прочим, ладошкой иногда обиднее, чем ногтями…

— Тебе, Андрей, кинорежиссером быть бы. Здорово видишь.

— Такое представить нетрудно. И вы видите?

— Не все. Еще двух людей не вижу.

— Каких еще?

— Где Лиля была в это время? Если дома, Эрлена не могла ее там оставить и к тетке сбежать.

— Но и одна она дома быть не могла. Мала больно.

— Он мог оставить ее с Мариной. Короче, о Лиле мы не подумали. Боюсь, все кино перематывать придется.

— В самом деле, — признался Пушкарь с досадой. — Слона-то я…

— Не горюй. Это поправимо. Думаю, сама Лиля помнит, где она была в те дни, когда мать пропала. Да и Марина… Уточнить можно без проблем.

Пушкарь смутился промахом, притормозил. Мазин тоже размышлял молча. И вдруг неожиданно для Андрея спросил:

— А застрелить ее он не мог?

— Застрелить? Когда? Из чего?

— Пистолет в нашу версию не укладывается? У нас по-отелловски, вручную, без подготовки, да?

Пушкарь на насмешку не отреагировал.

— Я и такое не исключаю, но огнестрельное оружие не фигурировало, а труп не обнаружен. Но если вы упоминаете пистолет… то не зря, почему?

Мазин ответил уклончиво: