Весь Клайв Баркер в одном томе. Компиляция

— У кого-то из здешнего персонала оказался слишком длинный язык, — начала излагать последние новости Максин. — Нынче мне позвонил редактор «Инквайрер», чтобы удостовериться в дошедших до него слухах, будто ты находишься в частной клинике. Я ответила, что это чистейшая ложь, грязные сплетни и так далее и так далее. Сказала, если он эту чушь вздумает опубликовать, то мы подадим на него и его паршивую макулатуру в суд. Не прошло и десяти секунд, как из «Верайети» позвонил Питер Барт и задал тот же проклятый вопрос. Пока я с ним говорила, стараясь как можно меньше лгать, потому что у него нюх на всякого рода дерьмо, по другому телефону с тем же вопросом ко мне обратилась редакция «Пипл». Что это? Совпадение? Лично я так не думаю.

Из-под бинтовой маски донесся тихий стон.

— Я уже предупредила Берроуза, что нам придется переправить тебя в другое место, — продолжала Максин.

— Погоди. Донни сказал, что вчера ты хотела, чтобы я остался здесь.

— Да, но так было до этих звонков. Теперь фотографы могут в любую минуту сюда нагрянуть. Это всего лишь вопрос времени.

— Будь они трижды прокляты!

— Представляю, какая чудненькая выйдет сценка, — вновь затараторила Максин, не успел Тодд даже нарисовать в своем воображении этот маленький спектакль. — Лежишь ты в постели с забинтованной головой…

— Погоди, — прервал ее Тодд— Но они же не смогут доказать, что это я.

— Беда в том, что это действительно ты, Тодд. Кто бы ни распустил о тебе сплетни, он находится в этом здании. Очевидно, у них есть доступ к твоим документам, к медицинской карте…

Тоддом вновь овладел тот же самый панический страх, который он пережил, когда вышел из комы. Ужас очутиться в ловушке. Но на этот раз Пикетт сумел с ним справиться. Ему определенно не хотелось в присутствии Максин терять над собой контроль.

— И когда ты собираешься меня отсюда вытащить? — осведомился он.

— Завтра в пять утра я возьму машину. Я уже сказала Берроузу, чтобы он обеспечил охрану этого места, пока ты не уедешь. На первое время я переправлю тебя в прибрежный особняк в Малибу. А потом мы найдем для тебя что-нибудь более подходящее.

— А я не могу вернуться домой? — спросил Тодд, прекрасно понимая безрассудность своего вопроса, потому что именно к нему домой в первую очередь и нагрянут журналисты.

— Возможно, когда ты немного оклемаешься, мы тебя переправим туда самолетом. Я позвоню Джону. Узнаю, сможет ли он тебя подбросить в Монтану.

— Я не хочу ехать в Монтану.

— Тебе там будет гораздо безопаснее, чем здесь. Мы организуем круглосуточный уход…

— Я сказал — нет. Не хочу находиться так далеко от цивилизации.

— Ладно. Постараемся подыскать местечко у нас в городе. А как быть с твоей подружкой мисс Бош? Ведь она будет задавать разные вопросы. Что прикажешь мне ей отвечать?

— Ее нет в городе. Она снимается где-то на Каймановых островах.

— Ее уволили, — сказала Максин, — очевидно, по причине «творческой несовместимости». Директор хотел обнажить ей грудь, а она отказалась. Тем не менее, ее ранние работы оставляют очень мало места для зрительского воображения. Не знаю, с чего это вдруг она решила корчить из себя скромницу. Но как бы там ни было, она желает говорить с тобой. Что ей ответить?

— Что угодно.

— Но ты же не хочешь, чтобы я посвящала ее в это дело?

— Черт, конечно нет. Вообще никого не хочу посвящать.

— Хорошо. Это будет не просто, но ладно. Я что-нибудь придумаю. Позвать сестру, чтобы она дала тебе какое-нибудь успокоительное?

— Да…

— Мы найдем тебе место, где укрыться, пока ты не поправишься. Я попрошу Джерри Брамса. Он знает весь город вдоль и поперек. Нам всего лишь нужен укромный утолок. Не обязательно шикарный.

— Главное убедись, чтобы он не распустил обо мне слухов, — предупредил Тодд. — Джерри слишком болтлив.

— Положись на меня, — ответила Максин. — Ну, до завтра. Тебе надо немного поспать. И не волнуйся, никто не узнает, где ты находишься и что с тобой происходит. Скорее эти журналюги умрут, чем что-то узнают.

— Обещай.

— Удавлю их собственными руками.

С этими словами Максин вышла из палаты, оставив Тодда одного в полной темноте.

Донни был прав. Несомненно, ничего глупее Тодд в своей жизни еще не делал. Но обратной дороги нет. В жизни, как в кино, имеет смысл двигаться только в одном направлении. И что он еще может предпринять, кроме как плыть по течению, надеясь, что у этого витка судьбы будет счастливое завершение?..

Посреди ночи на Тихом океане разыгрался шторм, седьмой и самый сильный за последнюю зиму. Сорок восемь часов лил дождь, вода на побережье от Монтевея до Сан-Диего поднялась на несколько дюймов, причинив кучу неприятностей. Переполненные водостоки превратили улицы Санта-Барбары в пенистые реки. Двое горожан и семь уличных работников утонули. Порывистый ветер повредил электропровода, особенно в Оранж-Кантри, где на три дня остались без света несколько районов. Вдоль Тихоокеанской автострады, где прошлой осенью лесные пожары на корню уничтожили всю горную растительность, голая земля превратилась в скользкую грязь, которая сползала на дорогу, что послужило причиной бесчисленных транспортных происшествий. Четырнадцать человек погибли, среди них семья из семи мексиканцев, нелегально перешедших границу и пробывших на вожделенной земле только четыре часа. Их грузовик перевернулся, и, не сумев из него выбраться, вся семья сгорела. В тихоокеанских бухтах были затоплены несколько домов общей стоимостью в миллион долларов. Такая же картина наблюдалась и в каньоне Топанга.

Разгул стихии, разумеется, не мог не отразиться на переезде Тодда из больницы в приморский домик Максин. При прочих обстоятельствах это заняло бы куда меньше времени, да и поволноваться пришлось, но, с другой стороны, тайну Тодда так никто и не раскрыл. Когда они покидали больницу, никаких фотографов, разумеется, у дверей не было, равно как никто не поджидал в окрестностях особняка. Однако это еще не означало, что опасность миновала Звонки в офис Максин, касавшиеся состояния Тодда, нарастали с каждым днем в геометрической прогрессии, причем последнее время они начали поступать из дальнего зарубежья — это, очевидно, было связано с быстротой распространения слухов, — в частности из Японии, где только что прошла премьера «Виселицы». Один немецкий журналист имел безрассудство предположить, что Тодд решил сделать пластическую операцию.

— Ну я ему покажу! Проклятый фриц.

— Разве ты сама не немка по материнской линии?

— Все равно он чертов фриц.

Тодд вместе с сестрой Кэрин — после тщательного изучения его менеджер пришла к заключению, что на эту особу можно положиться, — сидел на заднем сиденье принадлежавшего Максин «мерседеса». Медсестра была женщиной немногословной, но уж если открывала рот, то каждое слово произносила с особым ударением.

— Не понимаю, зачем было устраивать этот балаган. Что страшного в том, если даже кто-нибудь разнюхает правду? Подумаешь, сделал человек себе химический пиллинг и убрал несколько морщин. И что в этом такого?

— Фанаты Тодда не смогут принять такой новости о своем кумире, — ответила Максин. — У них сложилось некое незыблемое представление о Тодде Пикетте.

— По-ихнему, выходит, он совершил не слишком мужской поступок? — полюбопытствовала Кэрин.

— Может, мы все-таки перейдем к делу? — Бросив на медсестру выразительный взгляд через переднее зеркальце, Максин покачала головой, давая понять, что разговор, или по крайней мере эта его часть, закончен. Тодд, лицо которого было по-прежнему забинтовано, разумеется, ничего этого не видел.