Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция
Шрифт:
Мэри Кэтрин вела персональную священную борьбу за то, чтобы придать этой профессии большую человечность. Однако это не означало, что ей следовало сейчас скорчиться у постели отца, выплакивая глаза.
— Почему он выглядит таким вымотанным? — спросил Мел.
— Удар — это в прямом смысле удар по всей системе. Его организм еще не свыкся с новым положением. Плюс к тому мы сделали ему несколько инъекций, которые, все вместе, вызывают сильную сонливость. В общем-то хорошо, что он сейчас спит.
— Мэри Кэтрин сказала мне, что у парней в его возрасте и в хорошей форме ударов не бывает.
— Это так, — сказал Сайпс.
— Так почему у него случился удар?
— Как правило
— Черт побери, — сказал Мэри Кэтрин, — это был пролапс митрального клапана?
— Возможно, — сказал Сайпс.
— Стоп, стоп! — сказал Мел. — О чем речь? Я никогда ни о чем подобном не слышал.
— Вы не слышали о нем потому, что это тривиальная проблема. Большинство людей так и не узнают, что она у них есть, и никаких сложностей не испытывают.
— И что это такое?
Мэри Кэтрин объяснила:
— Это дефект клапана между левыми предсердием и желудочком, от него возникают шумы. Но он никак не мешает работе сердца, поэтому папа смог стать морпехом и играть в футбол.
— Так, — сказал Мел.
— Шумы возникают потому, что в сердце формируется турбулентный поток, — сказал Сайпс. — В некоторых случаях этот турбулентный поток ведет к образованию своего рода застойной области. А в застойной области могут формироваться кровяные сгустки. Именно это, вероятно, и произошло. В сердце образовался сгусток, который постепенно стал достаточно крупным, чтобы его подхватил поток крови, и через сонную артерию попал в мозг.
— Иисусе, — сказал Мел. Казалось, он был разочарован тем, что нечто столь прозаическое смогло свалить губернатора. — Почему это не случилось с ним двадцать лет назад?
— Могло и двадцать лет назад, — сказал Сайпс. — Это в чистом виде случайность. Гром с ясного неба.
— Может такое случиться снова?
— Конечно. Но мы держим его на дезагрегентах, так что прямо сейчас ему это не грозит.
Мел слушал Сайпса и кивал головой. Затем Мел кивал головой уже в тишине, минуту или две, и смотрел куда-то в пустоту.
— Мне нужно сделать восемьсот миллионов звонков, — сказал он наконец. — Давайте к делу. Составьте для меня список всех человеческих существ в этом мире, которым известно то, что вы только что сообщили мне. И я не хочу, чтобы его катали туда-сюда по больнице на глазах у всех. Он должен оставаться в этой палате, пока мы не сделаем все нужные приготовления. Окей?
— Окей, я передам это всем…
— Не трудитесь, я сам это сделаю, — сказал Мел.
Все было как старые добрые времена в Тасколе, когда жаркий, дышащий угрозой летний полдень вдруг накрывало пурпурной тьмой, воздух разрывал вой сирен системы предупреждения торнадо и по улицам начинали курсировать полицейские машины, призывая всех спрятаться в укрытие. Папа всегда был тут как тут — загонял детей и собак в убежище, проверял, чтобы мангалы, шезлонги и крышки мусорных баков были убраны, и рассказывая смешные истории, пока кровля убежища над их головой сотрясалась от ударов градин размером с бейсбольный мяч. То, что происходило сейчас, было гораздо хуже. А папа спал.
Мамы больше не было рядом. Оставался еще Джеймс, но он был всего лишь братом. Он был ничуть не сильнее ее, а может быть, и слабее. Мэри Кэтрин оказалась во главе семьи Коззано.
Сайпс и Мэри Кэтрин сидели в темноте перед двумя огромными мониторами мощной компьютерной системой «Каликс» — одним цветным и одним черно-белым. Система предназначалась для просмотра медицинских изображений различных типов — рентгеновских, томографических и
всех прочих. Госпиталь обзавелся ей несколько лет назад. Больница, в которой работала Мэри Кэтрин, вряд ли могла рассчитывать получить подобное оборудование еще лет десять. Мэри Кэтрин уже пользовалась такими раньше, и как только доктор Сайпс предоставил ей права доступа, приступила к работе.Через некоторое время Мел каким-то образом нашел ее и молча уселся рядом. Что-то в этой темной комнате делало людей неразговорчивыми.
Мэри Кэтрин с помощью трекбола вывела на монитор большое цветное окно.
— Они засунули его голову в магнит и порезали мозг на ломтики, — объяснила она.
— Не понял? — сказал Мел. Непривычно было видеть его в растерянности.
— Сделали серию томографических сканов. Потом компьютер собрал из них трехмерную модель папиной дыни, с помощью которой гораздо проще разобраться, что в ней пошло не так.
В окне материализовался мозг — трехмерное его изображение в оттенках серого.
— Так, значит, выражаются доктора? — спросил пораженный Мел.
— Да, — сказала Мэри Кэтрин, — то есть, когда рядом нет юристов. Я изменю палитру; мы сможем выделить пораженные части, — сказала она, раскрывая еще одно меню.
Мозг внезапно налился цветом. Большая его часть окрасилась оттенками красного и розового, уходящего в белый, но несколько небольших участков посинели.
— В присутствии юристов и членов семьи, — сказала Мэри Кэтрин, — мы говорим, что синие участки повреждены ударом и вряд ли когда-нибудь смогут функционировать нормально.
— А среди коллег-врачей?
— Мы говорим, что эти участки поджарились. Крякнули. Капут. Отъехали навсегда.
— Понимаю, — сказал Мел.
— Отправились на прогулку по реке памяти, — сказала Мэри Кэтрин. — Обрати внимание вот на это.
Она поиграла с меню и открыла еще одно окно, заполнившее черно-белый экран почти целиком. Это был рентген грудной клетки.
— Видишь? — сказала она, постучав пальцем по деформированному ребру.
— Матч «Медведи» — «Упаковщики» [414] , 1972 год, — сказал Мел. — Помню, как его унесли с поля. На той сраной игре я потерял тысячу баксов.
414
Профессиональные футбольные команды Chicago Bears и Green Bay Packers.
Мэри Кэтрин усмехнулась.
— И поделом тебе, — сказала она.
Она закрыла окно с рентгеном. Затем она с помощью трекбола развернула изображение мозга так, чтобы показать выделенные участки мозга.
— Вот эта область вызывает паралич, а вот этот маленький участок — афазию. В прежние времена нам пришлось бы говорить с пациентом и наблюдать за его движениями, чтобы это понять.
— По твоему тону я заключаю, что все это не более чем поверхностная ерунда, — сказал Мел.
Мэри Кэтрин молча повернулась к нему и слегка улыбнулась.
— Я тоже люблю видеоигры, — сказал Мел, — но давай для разнообразия поговорим серьезно.
— Папа — амбидекстр, и это хорошо, — сказала Мэри Кэтрин.
— То есть?
— Некоторые вещи он делает правой рукой, а некоторые — левой. У него нет явно выраженного доминирования одного из полушарий. Такие люди лучше восстанавливаются после удара.
Брови Мела поползли вверх.
— Это хорошие новости.
— Перспективы восстановления после такого удара крайне трудно предсказать. Некоторым вообще так и не удается оправиться. Некоторые поправляются почти полностью. В течение следующих двух недель мы сможем понять, по какому пути он пойдет.