Вещное право

Наряду с установлением определенных границ содержания права собственности возможны и ограничения (пределы) осуществления этого права, предусмотренные законом или договором. Так, на собственников в полной мере распространяются общие требования закона о добросовестном осуществлении гражданских прав (п. 3 ст. 1 ГК РФ) и о запрете злоупотребления правом (п. 1 ст. 10 ГК РФ), т. е. общие пределы осуществления гражданских прав, предусмотренные законом. Права приобретателя (собственника) недвижимого имущества (плательщика ренты) по договору пожизненного содержания с иждивением (ст. 601 ГК РФ) исключают для него возможность отчуждать или иным образом распоряжаться приобретенным в собственность имуществом без согласия своего контрагента (получателя ренты). В такой же ситуации находится и залогодатель, остающийся собственником отданной в залог вещи, но по общему правилу лишенный возможности отчуждать ее без согласия залогодержателя (п. 2 ст. 346 ГК РФ). В этих ситуациях речь идет об установленных законом и договором пределах осуществления конкретных вещных прав.

С этой точки зрения интересны предусмотренные германским правом случаи так называемой обеспечительной передачи (Sicherungs"ubereignung) права собственности и отчуждения движимой вещи с «оговоркой о сохранении права собственности» (Eigentumsvorbehalt). В первом случае получатель кредита передает займодавцу в обеспечение возврата своего долга не вещь (как в обычном залоге), а право собственности на нее, оставляя вещь в своем владении и пользовании. При этом кредитор как собственник вещи становится ее «опосредованным владельцем», а должник остается «непосредственным владельцем». По существу речь здесь идет о залоге вещи без передачи владения ею залоговому кредитору. Во втором случае продавец вещи по договору купли-продажи остается ее формальным собственником до момента полной оплаты ее стоимости покупателем, а последний становится «непосредственным владельцем» вещи с правом ее использования (§ 449 BGB) (что отличает эту ситуацию от купли-продажи в кредит).

В обоих случаях появляются:

1) формальный, или «юридический», собственник вещи, имеющий на нее титул собственности, но лишенный права на ее отчуждение по своему усмотрению (т. е. правомочия распоряжения), и

2) фактический, или «экономический», собственник (и пользователь), имеющий некоторую «защищенную правовую позицию» (которую формальный собственник не может изменить в одностороннем порядке).

Такая «правовая позиция» в германской судебной практике и доктрине обычно характеризуется как «ожидаемое право» (Anwartsch"aftsrecht), которое считается хотя и «неполным», но особым, самостоятельным вещным правом (и которое само может стать предметом распоряжения, т. е. передачи другим лицам) [226] . Однако и в этих ситуациях в германской доктрине не говорят о «расщеплении» права собственности. Ведь титул собственника со всеми правомочиями остается принадлежать одному лицу, а другое лицо, имеющее юридическую возможность осуществлять некоторые из правомочий собственника по соглашению с ним, становится субъектом особого вещного права (Anwartsch"aftsrecht), не только ограниченного по содержанию, но даже формально «неполного», или «незавершенного». Таким образом, речь и здесь идет о добровольно установленных пределах осуществления права собственности, наличие которых не означает ни утраты собственником своего права, ни утраты правом собственности своего характера наиболее широкого по содержанию вещного права.

226

Подробнее об этом см. особенно: Baur F., Baur J.F., Stьrner R. Sachenrecht. 18. Aufl. S. 784–787, 826–830; Schwab K.H., Prьtting H. Sachenrecht. S. 152–165.

Собственник, осуществляя принадлежащее ему право, может допускать других лиц к использованию принадлежащих ему вещей, в том числе передавая им полностью или частично свои правомочия, но оставаясь при этом собственником своего имущества (п. 2 ст. 209 ГК РФ). Такое положение возникает, например, при сдаче собственником своего имущества в аренду, при которой к арендатору во многих случаях (хотя и не всегда) переходят правомочия владения и пользования вещью собственника (а в предусмотренных этим договором пределах – и некоторые возможности распоряжения, например сдачи вещи в субаренду или перенаем).

На этом основана и предусмотренная п. 4 ст. 209 ГК РФ возможность собственника передать свое имущество в доверительное управление другому лицу, которое, однако, как прямо подчеркивает закон, не влечет перехода к доверительному управляющему права собственности на переданное ему имущество (п. 1 ст. 1012 ГК РФ). Доверительное управление в российском гражданском праве является, таким образом, способом осуществления собственником принадлежащих ему правомочий (одной из форм реализации правомочия распоряжения), но не установлением нового права собственности или иного вещного права на его имущество.

2. «Доверительная собственность» (траст)

Договор доверительного управления, предусмотренный гл. 53 ГК РФ, не имеет ничего общего с институтом «доверительной собственности» (траста, от англ, trust – доверие), который в начале 90-х гг. прошлого века отечественные реформаторы попытались «внедрить» в российское гражданское законодательство под влиянием чуждых ему англо-американских подходов [227] . При доверительном управлении управляющий использует чужое имущество от собственного имени (указывая при этом, что он действует именно в качестве доверительного управляющего, а не собственника (п. 3 ст. 1012 ГК РФ)), но в чужих интересах и ни в коей мере не становясь его собственником (п. 4 ст. 209 и абз. 2 п. 1 ст. 1012 ГК РФ). Речь, следовательно, идет об одном из способов осуществления права собственности путем заключения договора, порождающего обязательственные отношения. Поэтому в российском гражданском праве доверительное управление является институтом обязательственного, а не вещного права [228] (кстати, прямо задуманным его разработчиками во главе с В.А. Дозорцевым в качестве своеобразного «противовеса» классическому трасту [229] , о котором большинство отечественных энтузиастов последнего обычно имеют весьма смутное представление).

227

См.: п. 1 Указа Президента РФ от 24 декабря 1993 г. № 2296 «О доверительной собственности (трасте)» // САПП РФ. 1994. № 1. Ст. 6.

228

Эти обстоятельства упорно игнорируют авторы непрекращающихся попыток введения в российское гражданское право «доверительной собственности (траста)» как института вещного права и связанной с ним «модели расщепленной собственности» (см., например: Власова М.В. Право собственности в России: возникновение, юридическое содержание, пути развития. М., 2002. С. 64; Соколова Н.В. Доверительная собственность (траст) в континентальной Европе. М., 2012. С. VI).

229

Дозорцев В.Л. Доверительное управление имуществом (глава 53) // Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть вторая. Текст, комментарии, алфавитно-предметный указатель / Под ред. О.М. Козырь, A.Л. Маковского, С.А. Хохлова.

М.: МЦФЭР, 1996. С. 529–532.

В отличие от этого в трасте управляющий (trustee) выступает в имущественном обороте в роли формального («номинального») «собственника по общему праву» (legal owner), действующего в качестве «агента» (agency) выгодоприобретателя-бенефициара (beneficiary). Последний же считается «материальным», или «бенефициарным», собственником (beneficial owner), но не по «общему праву», а по «праву справедливости» (equitable owner), т. е. уже в иной правовой системе. Таким же equitable owner считается и учредитель траста (settlor, или trustor), если он не совпадает с выгодоприобретателем. Поэтому классический траст в целом является институтом «права справедливости» (law of equity), в рамках которого он возник и вне которого не может функционировать.

Каждого из участников отношений траста можно в известном смысле считать «собственником», хотя фактически за учредителем траста остается лишь право на его изменение или отмену; за управляющим признается основное право – управления и распоряжения переданным в траст имуществом, включая возможность его отчуждения; бенефициар же получает «право пользования», фактически сводящееся к праву на получение доходов от управления таким имуществом. Поскольку и trustee, и выгодоприобретатель считаются «собственниками» переданного в траст имущества (первый – legal owner с точки зрения common law, а второй – beneficial owner no law of equity), траст нередко называют «расщепленной», или «разделенной», собственностью. При этом не учитывается, что в англо-американском праве не только отсутствует единое право собственности (как абсолютное вещное право), но правомочия управляющего и выгодоприобретателя (а также учредителя траста) находятся в «разных плоскостях» – в common law и в law of equity, что немыслимо в европейском континентальном праве.

Связь между этими двумя правовыми системами в трасте обеспечивается возложением на управляющего как «собственника по общему праву» особых обязанностей перед другими участниками траста – выгодоприобретателем и (или) учредителем, являющимися «собственниками по праву справедливости». Эти обязанности trustee сводятся к необходимости заботливого использования и охраны переданного в траст имущества и передаче полученных доходов бенефициару [230] . Такая ситуация в свою очередь становится основой появления особых, доверительных отношений между управляющим и выгодоприобретателем (а также учредителем траста), позволяя в целом весьма условно характеризовать эти отношения как «доверительную собственность».

230

Конкретное содержание указанных обязанностей детально урегулировано многовековой судебной (прецедентной) практикой, а отчасти – и законодательством. Например, в Англии в настоящее время действуют Закон об управляющих 2000 г. (Trustee Act) и Закон о трастах на землю и о назначении управляющих 1996 г. (Trusts of Land and Appointment of Trustee Act); в США законы отдельных штатов о трасте и (или) его разновидностях, а также принятые на федеральном уровне единообразные законы о трастах (см.: Гражданское и торговое право зарубежных государств: Учебник: В 2 т. T. I. С. 393 (автор главы – О.М. Козырь).

При этом следует иметь в виду, что учредитель траста одновременно может быть выгодоприобретателем (бенефициаром) и может объявить себя управляющим в пользу иного лица. Вполне возможен траст с участием нескольких управляющих (trustees) и (или) нескольких выгодоприобретателей. Траст может быть учрежден односторонней сделкой учредителя (<declaration of trust), в том числе его особым распоряжением на случай смерти (will) в пользу будущих наследников (и в ущерб кредиторам), договором с управляющим (appointment of trustees), а также возникнуть в силу указаний закона или судебного решения.

Важные для трастовых отношений различия в правовом статусе legal owner и equitable owner, основанные на различии правовых режимов «общего права» и «права справедливости», невозможно понять без обращения к историческим истокам этих юридических конструкций. Дело в том, что предшественником траста был родившийся еще во времена крестовых походов институт use (от франц. use, равнозначного лат. opus – дело, задача). С его помощью рыцари – участники крестовых походов – передавали титул на свое «имение» (estate, так как собственность принадлежала короне) до своего возвращения друзьям или родственникам с целью его защиты, а также управления имуществом (в том числе содержания семьи). В роли управляющих могли выступать только совершеннолетние мужчины, что предопределяло статус других родственников как выгодоприобретателей. Но при этом use считалось чисто фактическим, а не юридическим отношением, в связи с чем требования возвратившегося рыцаря к управляющему не подлежали защите в общих судах по common law, а могли защищаться только по «праву справедливости» в суде лорд-канцлера. Лишь прецедентным судебным решением по «делу графа Оксфорда» 1615 г. (Earl of Oxford's Case) было установлено преимущество норм «права справедливости» перед нормами «общего права», что впредь должны были учитывать и общие королевские суды. Примечательно, что use широко использовался для обхода закона (в основном различных феодальных ограничений и обременений), в частности, францисканскими монахами, которые формально не могли владеть землями и становились их «бенефициарными собственниками» по воле «добрых прихожан»-учредителей [231] .

231

См., например: Baker J.H. An Introduktion to English Legal History. 4. Ed. London, 2002. P. 249–250. В отечественной литературе глубокое исследование траста было предпринято Р.Л. Нарышкиной в книге «Доверительная собственность в гражданском праве Англии и США» (М., 1965).