Веселое горе — любовь.
Шрифт:
Но Лебедь и не думал обижать Чечу. Он подошел к птичке, как в прошлый раз, и стал в упор смотреть на нее.
Чеча успокоилась. Она попила из блюдца, попрыгала по ящику и осторожно приблизилась к Лебедю.
Голубь вежливо потрепал перышки на спине Чечи. Птичка осталась на месте.
Заря заволновалась. Может, ей неприятно было, что Лебедь ухаживает за чужой птичкой. А может, она беспокоилась за будущих своих детей, которых этот странный малышка мог обидеть, но только Заря оставила яйца и, раздув зоб, стала подходить к Чече.
Лебедь тоже раздул зоб и строго посмотрел на свою жену.
Лебедь преградил дорогу Заре. Тогда она обошла голубя и, сильно откинув голову, хотела ударить Чечу. Но тут вдруг Лебедь коротким и резким взмахом крыла оттолкнул Зарю, — и голубка неожиданно очутилась на другом конце ящика.
С тех пор Чеча могла без опаски входить в ящик Лебедя и Зари. Голубка делала вид, что не замечает этой маленькой и быстрой птички, а Лебедь, наоборот, радовался. Он подходил к Чече, поджимал ноги и ложился около нее.
Чеча заболела. Кажется, она напилась чернил: ее острый клювик превратился из желтого в лиловый. В этот день она ослабела, взъерошила перышки и, тяжело залетев в ящик голубей, нахохлилась в углу.
Лебедь тотчас же подошел к ней. Он тихонько потрогал птичку клювом. Чеча не тронулась с места.
Тогда Лебедь тихо заворковал, постоял немного — и лег рядом с пичужкой. Голубь тесно прижался к Чече и закрыл глаза. Так, согревая птичку своим теплом, Лебедь лежал до тех пор, пока не пришла его очередь идти на гнездо. Сменив жену, Лебедь призывно заукал, и Чеча, не забывшая вероломства Зари, припрыгала к своему другу. Она тяжело поднялась в гнездо и легла рядом с голубем.
Выздоровев, Чеча привязалась к Лебедю еще сильнее. Теперь она не только часто залетала в гости к голубю, но и оставалась ночевать в ящике.
Вылупились голубята. Родители целыми днями были заняты, и Чеча загрустила. Она всякими способами старалась вернуть себе расположение Лебедя, но у голубя в это время было слишком много забот, и он забыл о Чече.
Однако, как только дети подросли, Лебедь снова стал дружить с птичкой и баловать ее своим вниманием. Ведь голубята стали уже совсем рослыми, а эта пичужка по-прежнему оставалась крошкой, и большой сильный Лебедь помогал ей, оберегал ее от всяких неприятностей.
Они даже вместе пели — Лебедь и Чеча. Голубь начнет нежно ворковать, будто мурлычет, а Чеча посматривает на своего друга, — и из ее маленького горлышка серебряными ручейками выплескиваются тоненькие звуки.
Так и живут они сейчас у меня, душа в душу — большой белый голубь и маленькая певчая птичка с быстрыми, как капельки ртути, глазами.
Живут дружно и весело.
Хорошо живут.
ДРУЖНАЯ АРТЕЛЬКА
У меня дома — артелька. Соседки приходят, восторгаются: «Ах, как мило, посмотрите: две собачки, голуби, кошка!» И ласково треплют спаниелек по гладкой шелковистой шерстке — «Манявочки! Манявочки!»
Потом выходят из квартиры и, сидя где-нибудь на скамеечке, говорят:
— И чего, старый дурак, с ума сходит? Разводил бы кур или коз, — польза была бы.
Моя младшая дочь приходит со двора обиженная, останавливается около письменного
стола, смотрит на меня задумчиво, исподлобья.— Что ты?
Леночка хмуро сдвигает брови:
— А что они на Ладу говорят — «паршивка»?
Я молчу.
Леночка удивляется:
— Ты почему не спрашиваешь — кто?
— Я знаю, дочка.
Леночка некоторое время молчит, соображая.
— А почему они такие — тетька Клава и «С очками»?
— У них неприятности, — говорю я девочке, — у них нехорошо в жизни, вот они и ругаются на собачку.
«Тетька Клава» и «С очками» — это две наши соседки.
Клавдия Ивановна — еще молодая женщина с быстрой, вихляющей походкой, с вечно раздраженными глазами и плоской грудью. Она всегда кого-нибудь ругает: или соседей, или мужа, или очереди в магазинах.
«С очками» — это зубная врачиха. О себе она говорит: «Я не рядовой человек». И еще говорит, что в других условиях могла бы ходить «в шелку и в меду».
Когда им обеим некого ругать, — они ссорятся друг с другом или очень скучают, сидя на скамеечке у дома.
Спаниелей мне посоветовал приобрести мой учитель. Он большой знаток русской природы и животного мира, и по всей земле читают его книги про тайную и явную жизнь в лесу, на речке, на озере.
Выполнял я совет без особого воодушевления, — спаниелек знал плохо и мало представлял себе, что буду покупать.
В соседнем городе, куда приехал по делам, вспомнил совет учителя и пошел к Борису Семеновичу. На Урале Бориса Семеновича хорошо знают, — он очень любит собак и пишет о них интересные рассказы.
Борис Семенович повез меня к знаменитым собачникам города.
К себе я вернулся с двумя спаниельками. Это были шарики из мягкого пуха, ушастые и глазастые песики.
Никогда я еще не видел таких забавных ребятишек!
Ласковые они безмерно, веселые. Перекатываются по всей квартире, потявкивают забавно, грызут всякую всячину — ботинок, чурку, ножку от стула.
Ну, конечно — малыши, не знают еще — что можно, а что — нет.
Лада — маленькая, стройная, серая. Бой — посолиднее, покосолапистее, шелковые уши такой длины, что плавают в миске, когда он пьет.
Ночью уходят оба в кухню и ложатся за печкой спать с Пружинкой.
Пружинка — дочь бухарской кошки — еще тоже малышка. Два месяца ей всего.
А утром встанешь — вот что видишь.
Лада лежит, глазами косит, позевывает.
А Пружинка похаживает возле нее, мяукает, подзывает к себе.
Лада совсем закрывает глаза: «Уйди, мол. Не до тебя».
Тогда Пружинка выгибает спину горбом и начинает кататься по полу.
И тут Лада не выдерживает. Она стремглав бросается к кошечке и обеими лапами падает на нее.
Но под лапами Лады — пусто.
Пружинка уже взлетела на стул, со стула — на пианино, с пианино — на дверь, и сидит теперь там с невинным видом, вылизывает свою белую длинную шерстку, посматривает на Ладу и улыбается.
Ей-богу, — улыбается! Скалит ротишко в улыбке и лапками по усишкам своим проводит:
«Что — съела?».
А Бой в это время ходит, как заведенный, около двери на балкон.
С балкона через щели к песику проникают какие-то сладкие тревожные запахи, и лентяй Бой. весь напруженный, крутится у двери.