Весёлые и грустные странички из новой жизни Саньки М. Часть вторая.

– Поняла я, что «пока», - почти прошептала девочка, шмыгнув носом.

– А давай, её тоже возьмём? – предложил Зяма, введя нас с Алёной в недоумение, - А что? Чем Алёна хуже нас? Сейчас наколем дров, натаскаем воды, и завтра будем все свободны!

– Мне бельё стирать надо, - задумчиво сказала Алёнка.

– Узнаем расписание, не каждый же день будут занятия. Да и вообще, надо бы узнать, где здесь ближайшая прачечная. Не дело маленькой девочке столько стирать! Тебе ручки беречь надо! – решил я.

– Прачке платить надо, - напомнила Алёнка.

– Деньги, как раз, не проблема. Я думаю, надо сходить, заработать, а то, как бы нас мой папаня не оставил на скудном пайке.

– Вы что, поругались? – удивился Зяма.

– Это семейные дела, - отмахнулся я, думая, во что лучше одеться. Лучше всего в неброское, как у всех, чтобы даже с такой рожей быть неприметным, серым пацаном.

Футболка, уже неопределённой расцветки, серые шорты, кеды. Ещё кепка. Эту тоже, как наденешь, так и будешь выглядеть. Если козырьком назад, да свистнуть, будешь хулиганом. Только ещё надо ковбойку и длинные широкие штаны надеть, чтобы не видно было худосочного тела. Если надвинуть на нос, идти вихляющей походкой, сплёвывая на каждом шагу, явно, ворюга и хулиган, наглый и циничный, не скрывающий своего рода занятий.

Можно капку сбить на затылок, идти с открытым лицом и доброй улыбкой, в любой одежде тебя примут за наивного весёлого мальчугана. Вот так и пойду.

– Я с тобой! – подхватился Зяма.

– Остался бы с Леной! – предложил я.

– Лен, я схожу? – спросил он у хозяйки дома. Я даже улыбнулся. Алёна заметила эту улыбку, иначе не отпустила бы своего друга:

– Иди уж! А то потом Сашка тебе проходу не даст, засмеёт!

– Над чем? – удивился Зяма, ему переодеваться не надо было, и так сойдёт, почти все мальчишки в таком ходят.

– Ни над чем! – хором ответили мы с Алёной.

Спокойно ходить мы не умели, добежали до остановки, как раз подходил автобус.

Зяма, или не понял, что я задумал, или сам прекрасно ориентировался в этом деле, но не задал ни единого вопроса, по поводу цели нашего путешествия.

А я решил потереться у площади Трёх вокзалов, присмотреться к ребятам, что там работают.

Зяма тем временем обнаружил щипача, показал мне на него подбородком.

Паренёк лет пятнадцати ловко чистил сумочки гражданок.

Я жестом дал понять другу, что это не наше дело, но личность запомнил: мало ли!

На конечной остановке автобуса мы, пройдя немного, сели в трамвай. Судя по маршруту, он шёл туда, куда надо.

Площадь Трёх вокзалов оказалась довольно большой, есть где разгуляться и затеряться. Где-то я слышал, или читал, что, если ты торопишься, можно перейти от вокзала к вокзалу под землёй, не выходя на поверхность, там сесть на другой поезд, и – до свидания, Москва!

Тем не менее, на площади сновало немало народу. Подумав, я решил проинструктировать друга насчёт своих намерений.

– Зям, - обратился я к нему, - я решил немного подзаработать…

– Да понял, я! – усмехнулся друг. – Давай разделимся, я схожу на Ярославский, а ты по этим двум пройдёшься.

– Почему это ты на Ярославский? – удивился я. Дело в том, что Ярославский вокзал, по слухам, похож на Владивостокский, я хотел сравнить.

– Я здесь был, знаю некоторые места.

– Понимаешь, Зяма, - задумчиво сказал я, - мы никого трогать не будем… пока.

– Почему? – распахнул свои глазищи Зяма. Вот же! Почти год каторги, а за неполный месяц мальчишка уже пришёл в норму. Ну, если его не раздевать, конечно. Личико очистилось, кожа стала нежная, щёчки слегка округлились. Нормальный пацан, со слегка оттопыренными ушами, чистым лицом, ясными большими глазами.

А себя я сам пугаюсь, когда в зеркале увижу.

– Мы сейчас помониторим вокзалы, проще говоря, посмотрим, как работают наши «коллеги», кому носят добычу. Понял?

– Конечно! – закивал друг, улыбаясь, - Потом заберём всё сразу?

– К сожалению, нет. Нас могут, после этого, выследить, потом будет невозможно работать. Возьмём у них сотни две, пока хватит. Как думаешь? – Зяма пожал плечами:

– Как скажешь.

– Что, соскучился по работе? – улыбнулся я. – Остынь. Мы долго не разминали руки, занимались тяжёлой работой. Если тебя возьмут, что ты скажешь в милиции? Кто ты, чей ты? Откуда здесь взялся? Зяма, не скоро, но узнают, что ты должен где-то… блин, язык не поворачивается, про пацана такое сказать!

– Сидеть, что ли? Или чалиться? – подсказал мне друг.

– Да уж, сидеть! – саркастически сказал я, - Ну, ты понял! – Зяма кивнул, уже не мечтая пробежаться по вокзалам.

Полчаса хождений с независимым видом по площади, виадукам и по залам ожидания, хватило, чтобы вычислить небольшую группу мелких карманников, ихнего старшего, выбравшего наблюдательный пункт под деревом, на маленькой лавочке. Скоро к нему должен подойти «инкассатор», так что, пора познакомиться.

Как ни странно, меня тоже заметили, хотя я не «работал». Ко мне подошёл мальчишка лет двенадцати, и предложил пройтись. Я не возражал.

– Пах, их двое, - сказал он своему старшему, парню лет пятнадцати. Неплохо работает у них прикрытие, подумал я.

– Чего здесь трётесь? – подозрительно спросил Паха, - Для кого вынюхиваете? Мы мазу держим, кому надо отстёгиваем. Или поработать решили? Брали что-нибудь? – спросил он у мальчишки, который меня задержал.

– Нет, не брали. Точно, шпионы. На кого работаешь, сопляк? – наехал он на меня. Я промолчал, сунув руки в карманы, далеко сплюнув свозь зубы. Потом сдвинул кепку на затылок и посмотрел на Паху.

Паха медленно встал.

– На Угрюмого, что ли? – тихо спросил он. Я прищурился, разглядывая его, как насекомое, хотя он был, больше, чем на голову, выше меня. В это время привели Зяму. Зяма не сопротивлялся, как я его инструктировал, вид имел нейтральный, будто к происходящему не имел никакого отношения: идёт себе, будто с друзьями, по своим делам.

– Отойдём? – спросил у меня Паха. Я кивнул, вынул руки из карманов, и пошёл вперёд.

– Где это тебя так? – не выдержал парень, когда отошли метров на двадцать.

– Там, куда тебе лучше не попадать, - улыбнулся я своей жуткой улыбкой, - Там ещё клеймят, - я приподнял чуть-чуть рукав футболки, чтобы был виден некрасивый ожог. – Это за попытку побега. Собаки догнали, ползадницы отгрызли. В том месте тоже заклеймили. Ну, что скажешь? Хочется тебе туда?

Побледневший парень отрицательно помотал головой.

– А ведь попадёте. Вы так грубо работаете, мы сразу всех вас срисовали. Даже если милиция у вас прикормлена, не спасёт.

– Да за это, максимум, колония, на год, мы несовершеннолетние!